Ничего вышеозначенного в языческой Литве не было. Она еще не обладала ключом к достижению всего этого – письменностью. В географическом смысле находясь на европейском континенте, геополитически Литва была за его пределами. Перед ней был только один путь: принятие католичества. /194/ – /197/
Ягайло и польский коронный совет расценивали Островский договор как выделение места для Витовта в политической системе, созданной Кревским актом, при условии неизменности самой этой системы. Польское войско осталось в Литве. Однако этим войском уже распоряжался Витовт. Полученные преимущества Витовт направил против отдельных Ольгердовичей, которые без энтузиазма согласились покориться сыну Кейстута. Чтобы не вызвать возражений короля и великого князя, Витовт поначалу действовал как агент Ягайло. Оба они стремились сократить число удельных князей. Поэтому в 1392 г., после смерти Ульяны, наместником в Витебск Ягайло назначил своего сокольничего Федора Весну. А когда самый младший Ольгердович – Швитригайло – убил этого наместника и завладел Витебским княжеством, Витовту было поручено разобраться с ним. При содействии Юрия Смоленского Витовт принудил Швитригайло к сдаче и отправил его к Ягайло в Краков (1393 г.). Поскольку Корибут на просьбу выступить против Швитригайло ответил отказом, Витовт в 1393 г. отнял у него Новгород-Северский. Управлять этим княжеством до особого распоряжения Ягайло стал Федор Любартович (Teodoras Liubartaitis), перемещенный сюда из Владимира-Волынского, а Луцк перешел в ведение Витовта. Общими усилиями Ягайло и Витовта в 1393 г. из Подолья был устранен, несмотря на поддержку молдаван, Федор Кориатович (Teodoras Karijotaitis), который бежал в Венгрию. До весны 1394 г. польские войска заняли Восточное Подолье. Последнее досталось Витовту, а Западное Подолье в качестве польского лена получил вельможа Спитек из Мельштына (Спытко Мельштинский). Основной проблемой для Витовта был обосновавшийся в Минске Скиргайло. Бывший главный союзник Ягайло не желал признавать наместником великого князя своего смертельного врага, поэтому он по /198/ собственному усмотрению освобождал тевтонских пленников. Это самоуправство еще более охладило Ягайло. В конце 1392 г. Ягайло формально примирил Витовта и Скиргайло, но в 1393 г. делать то же самое была вынуждена королева Ядвига. Скиргайло получил несколько замков на Волыни, ему также был обещан Киев. Весной 1394 г. Витовт занял Овруч и Житомир, чем вынудил покориться Владимира Ольгердовича. Осенью того же года Владимир был удален из Киева, ему отдали небольшое Копыльское княжество. Киев получил Скиргайло. Этот компромисс удовлетворил его, и он освободил путь Витовту. В начале 1397 (может быть, – еще в 1393) г. Скиргайло умер, и в литовские летописи попало сообщение о том, что он был отравлен. Эта смерть, естественно, была на руку Витовту, но никто не мог найти доказательства его причастности. Иоанна Ольшанского назначил наместником в Киеве уже сам Витовт. Дмитрий Ольгердович, получив от Ягайло еще и Брянск, сразу же стал лоялен Витовту. При заступничестве Витовта и других князей Ягайло в феврале 1394 г. освободил Андрея и передал его Витовту, который не замедлил воспользоваться услугами этого Ольгердовича, державшего сторону Кейстутовичей. С грамотой от Витовта Андрей отбыл во Псков, где князем был избран сын Андрея Иван (Jonas). Так – около середины девяностых годов – Витовт устранил важнейших удельных князей, заменив их своими наместниками, и взял в свои руки реальную власть в Великом княжестве Литовском. Сохранились лишь небольшие или совсем мелкие Черниговское, Острожское (на Волыни), Полесское, Ратненское, Копыльское, Заславское княжества. Центральной власти достались доходы устраненных князей, непосредственно подконтрольная ей сеть замков охватила всё Великое княжество, а Ягайло без Витовта уже не мог решить ни одного практического вопроса, касавшегося этого госу- /199/ дарства. С 1395 г. Витовт во всех без исключения документах начал титуловаться великим князем Литовским (до того он так именовал себя только в русских актах, регулировавших внутренние дела).
Политика Литвы на Руси, координируемая из Кракова, была непродуктивна в отношении Москвы, ослабленной набегом Тохтамыша еще в 1382 г. Когда же руководство этой политикой стало осуществляться из Вильнюса, позиции Литвы заметно упрочились. С Лугвением, княжившим в Новгороде, Витовт установил добрые отношения, и теперь во главе Псковской и Новгородской республик стояли благоволившие ему люди. Новгород в 1393 г. заключил с Витовтом мирный договор, воевал с Москвой и оказывал давление на дружественный Москве Псков. Витовт же во время встречи с Василием Московским мог изображать миролюбие, ни за что не ручаясь. Усиление литовского влияния на Руси позволяло Витовту вмешиваться в дела Смоленска. Под его давлением был удален князь Юрий, а власть перешла к брату Юрия Глебу. А когда Глеб попытался выскользнуть из-под литовской опеки, в 1395 г. к Смоленску подошел Витовт. Глеба обманом залучили в лагерь Витовта, где он был схвачен, а литовское войско 28 сентября заняло Смоленск. Наместниками стали князь Йомант и Василий Борейкович (Bazilius Bareikaitis); смоленский гарнизон был усилен польскими рыцарями. Князь Юрий бежал в Рязань.
Присоединение Смоленска сблизило Москву и Тверь. Василий Московский и Михаил Тверской заключили антилитовский союз; их поддержал рязанский князь Олег. Усилившиеся позиции Литвы /200/ вынуждали Москву действовать через сателлитов: Олег при поддержке мелких русских князей атаковал Любутск. Витовт вел себя точно так же: не сам он, а Лугвений из Новгорода разорял Рязанские земли. Избегая открытой борьбы, обе стороны искали точки сближения: Лугвений в 1394 г. женился на дочери Василия I, а Василий I не поддержал поход Олега на Любутск. В начале 1396 г., при участии митрополита Киприана, Витовт встретился с Василием I в Смоленске, а спустя два месяца – в Коломне. Витовт не противоречил сюзеренным претензиям Василия I на Новгород, а Василий I молча признал присоединение Смоленска к Литве. Демонстрацией их согласия должно было стать совместное указание обоих монархов новгородцам: начать войну с Ливонским орденом. Однако новгородцы отказались его выполнять. Витовту такой оборот был даже выгоден, поэтому он не реагировал. Василий I увяз в противоборстве с Новгородом, это привело к войне 1397 г., не принесшей ощутимых результатов. Москва оказалась вне поля деятельности Витовта. Михаил Тверской, женатый на сестре Витовта, сблизился с ним еще раньше. Сюзеренитет Литвы признали некоторые княжества верхней Оки (Карачевское, Мценское, Козельское, Серпейское, Масальское и, возможно, Перемышльское). Хотя на Руси Витовт действовал в основном через союзников и сателлитов, он был вынужден направить туда немало сил. Между тем, требовалось отражать удары крестоносцев на западе. Истратив 50 тысяч марок на поддержку Витовта, Тевтонский орден мстил методично и непрерывно. В 1392 г. крестоносцы сожгли Сурожский замок (из него едва успел бежать зять Витовта Генрих с женой Римгайлой). В 1393 г. были разрушены замки Гродно, Мяркине, Деречин и Лида. Хотя основные силы Витовта в ту пору действовали на Руси, однако в октябре 1393 г. жямайты сумели сжечь город Клайпеду. В первой половине 1394 г. крестоносцы отдельными набегами разорили окрестности Новгородка-Лиды и Расейняй. Самый большой поход Тевтонский орден предпринял в середине августа того же года. Целью было восстановление замка Риттерсвердер близ Каунаса. Витовту удалось помешать этому строительству, однако он не сумел сдержать наступление тевтонского войска вглубь края. Крестоносцы возле Папарчяй обошли сильно укрепленный литовский лагерь. Попавший к ним в руки Судимонт (шурин Витовта) был убит. 22 августа были осаждены замки Вильнюса. Их умело обороняли польские гарнизоны, а сам Витовт блокировал врага извне, нарушив его снабжение. Хотя крестоносцам удалось разбить Витовта под Рудаминой, 21 сентября они были вынуждены снять осаду и вернуться в Пруссию. Отступающих крестоносцев Витовт и его соратники-жямайты тревожили нападениями из засад. Обе стороны понесли большие потери. /201/
Поход 1394 г. показал, что Витовту удалось использовать прогресс, которого литовцы достигли в военном деле (особенно в применении технических новшеств), для создания факторов, решивших исход целой кампании. И все-таки Литва были потрясена. Витовт пытался смягчить последствия тевтонских ударов активностью в Ливонии. Невзирая на военные действия, между Литвой и Ливонией шла торговля (Гедиминовы соглашения были в 1367 г. дополнены еще одним торговым договором). Ливонский орден поддерживал Витовта в 1389–1392 г. в борьбе против Ягайло. В свою очередь Ягайло вернулся к традиции Гедимина, поддержав в противовес Ордену Рижского архиепископа Иоанна IV. Этот последний, пользуясь тем, что литовский монарх уже был христианином и в то же время королем Польши, попросил его о заступничестве. Но Ливонский орден опередил его, заняв в 1391 г. несколько архиепископских замков. По ходатайству ливонцев папа удалил Иоанна IV, назначив его патриархом Александрийским и отдав Рижское архиепископство брату великого магистра Иоанну Валленроду. Витовт наладил связи с оппозицией, которой в Ливонии руководил Дорпатский (Тартуский) епископ Дитрих Дамерау и которая выд- /202/ винула своего кандидата в архиепископы – Оттона из Штеттинского княжеского рода. Дипломатия Ягайло, поддержанная штеттинскими князьями, принесла плоды: в 1395 г. император Германии Вацлав Люксембург запретил Тевтонскому ордену совершать нападения на христианскую Литву, а Ганзейским городам посоветовал взять сторону Оттона Штеттинского. К императорскому запрету присоединился папа Бонифаций IX. В марте 1395 г. Оттон и Дитрих Дамерау заключили с Витовтом союз, в который вошли также мекленбургские князья Иоганн и Ульрих. Племянница Витовта (дочь покойного Товтивила-Конрада) вышла замуж за поморского князя – Барнима V. Сам Витовт взял замок Визна в Мазовии, ранее захваченный крестоносцами.
Связи Польши, умело используемые Ягайло, и христианский статус Литвы были новыми явлениями, которые помогли широкомасштабной дипломатии Витовта. Епископская оппозиция Ливонскому ордену нашла сильную опору, была ослаблена международная изоляция Литвы. Всё это позволило Витовту в 1395 г. начать переговоры с крестоносцами. Злосчастная кампания 1394 г. научила Витовта не повторять ошибок Ольгерда, распыляя силы. Присоединение Смоленска и уступки Василия Московского склоняли Витовта избрать Ягайлову, а не Кейстутову ориентацию, тем более, что сложились особо благоприятные предпосылки для сотрудничества с золотоордынским ханом Тохтамышем. Последнего в 1395 г. на реке Тереке разгромил среднеазиатский эмир Тимур (Тамерлан). Летом 1395 г. Тимур со своим войском явился в Рязанском княжестве. Тохтамыш отступил в Крым, а с 1396 г. находился близ границы Великого княжества Литовского, ища поддержки Витовта.
На переговорах с Витовтом Тевтонский орден требовал Жямайтию и подкреплял давление военными действиями: в октябре 1395 г. состоялся опустошительный поход на Жямайтию и Черную Русь. Таким образом завышалась цена желанного мира, позволявшего Витовту упрочить позиции перед лицом Ягайло и Польши. В 1396 г. Витовт уже мог демонстрировать первые знаки несогласия с Польшей. Он навязал князю острогскому (на Волыни) свою инвеституру, тем самым фактически отменив привилей, данный Ядвигой в 1393 г. и соединивший Острог с Польским королевством. На переговорах с крестоносцами 22 июля 1396 г. уполномоченные Ягайло отклонили территориальные требования Ордена к Литве и согласились лишь на краткое перемирие. Тем временем Витовт актом от 28 июля обязался не оказывать поддержки Тартускому епископу и не пропускать через территорию Литвы его союзников. Перемирие было заключено до 29 сентября. Осенью 1396 г. оно было продлено до 23 апреля 1397 г. Хотя представители Ягай- /203/ ло вновь отклонили территориальные требования Ордена, Витовту удалось подключить к переговорам обиженного им Тартуского епископа. Витовт, располагая поддержкой Ягайло, не торопился идти на уступки крестоносцам, а там временем военная напряженность ослабевала. 13 мая 1397 г. на переговорах в Гродно было окончательно отклонено пропагандистское требование Ордена (выдвинутое далеко не впервые) о том, чтобы Литва гарантировала верность католицизму. Перемирие вновь было продлено. Крестоносцы использовали его, чтобы заставить Дитриха Дамерау принять их условия, но для Витовта это уже не было актуально. Жямайтия как языческий край не была субъектом всех упомянутых перемирий, но она успешно оборонялась: в 1396 г. был разбит комтур Рагайне Марквард Зальцбах, вторгшийся на ее территорию.
Обеспеченную передышку на западе Витовт использовал для осуществления своих восточных планов. Поддерживая Тохтамыша, литовская армия в 1397 г. перешла Дон и нанесла поражение силам Золотой Орды. Татарские пленные были расселены в Литве. Летом 1398 г. был совершен еще более мощный поход. Литовцев сопровождал отряд из 60 всадников-крестоносцев. На подходах к Крыму был построен замок Таване (Иоганнесбург). Еще в 1393 г. Тохтамыш отправлял письма Ягайло в Краков, в обход Витовта, но теперь именно Витовт стал покровителем Тохтамыша и его защитником от Тимура. Не позднее 1398 г. Тохтамыш бежал в Великое княжество Литовское. На Руси Витовт достиг большего, нежели Ольгерд. Улучшились отношения с Тевтонским орденом, и содействие Польши было все менее необходимо, а попытки его навязать стесняли и раздражали Витовта. Витовт стремился показать, что Ягайло мешает ему находить общий язык с крестоносцами. Руководство тевтонцев, не веря в чистосердечие Витовта, изображало доверие. Польский коронный совет понял, что спустя 5–6 лет после подписания Островского договора все попытки добиться реального сюзеренитета над Литвой – обречены на провал. Положение Витовта уже не позволяло обращаться с ним так, как в 1386–1392 г., но польская дипломатия нашла способ для выражения своих претензий: в 1398 г. королева Ядвига потребовала, чтобы Витовт осуществлял платежи за дарованные ей земли.
Требование Ядвиги было своеобразным Троянским конем: дар и связанные с ним платежи являлись скорее личным, чем го- /204/ сударственным делом. Однако феодальное право не знало разделения монаршей собственности на личную и общественную. Дарения Ядвиге располагались на территории Польши (Куява) и Литвы (Могилев), но, в принципе, даром можно было назвать и все Великое княжество Литовское как отплату за приданое, т. е. за Польское королевство. Витовт это хорошо понял, поэтому к требованию Ядвиги отнесся как к провокации. Созванные на совет виднейшие дворяне подобное поведение расценили как вызов и указали, что они издревле оставались людьми свободными. Демарш Ядвиги был категорически осужден и отвергнут, и это означало не что иное как непризнание сюзеренитета Польши, обусловленного Кревским договором. Витовт уже готовился объявить себя королем.
В назревающей литовско-польской коллизии у Ягайло не было прочной позиции. Есть информация, что в 1398 г. он поддерживал попытки Витовта получить из рук папы королевский венец. В этом случае пострадали бы вотчинные права Ягайло на Литву. Однако имелся некий династический сговор, необходимый самому Ягайло в силу особенностей его положения в Польше: он еще не дождался от Ядвиги наследника, а она сама была на стороне Тевтонского ордена. Витовт торопился воспользоваться этими трудностями, улучшал отношения с Тевтонским орденом и расширял экспансию на востоке. 23 апреля 1398 г. в Гродно с представителями Ордена, возглавляемыми великим комтуром Вильгельмом Гельфенштейном, был заключен предварительный договор. Жямайты передавались Ордену, и Витовт брал на себя обязательства оказать помощь в постройке 2 или 3 замков. Витовт вернул пленных, а крестоносцы – Витовтова брата Сигизмунда, остававшегося в заложниках с 1392 г. Псков признавался зоной интересов Ливонского ордена, а Новгород – Литвы. Витовт обещал не пропускать через территорию Литвы никаких войск, враждебных Ордену, и не воевать с католическими странами. Отношения с Польшей не были /205/ окончательно порваны, предполагалось, что, в случае надобности, Ягайло утвердит этот договор.
Гродненский договор изолировал Швитригайло, покинувшего Краков и с 1397 г. выражавшего претензии на литовский трон, а Витовту позволил сделать последний шаг в переговорах с Тевтонским орденом. В октябре 1398 г. Витовт встретился с великим магистром Конрадом Юнгингеном на Салинских островах на Немане (ниже Каунаса). Со стороны Ордена участвовали магистр Ливонского края Венемар Брюггеней, епископы Вармии и Самбии. Витовта сопровождали Вильнюсский епископ Андрей, брат Сигизмунд, копыльский князь Владимир, Юрий Пинский, Йомант Клеческий и группа видных дворян. Были утверждены пункты Гродненского договора. По заключении договора дворяне провозгласили Витовта королем. Подобная манифестация и была главной целью Витовта, а уступки Ордену – лишь способом ее достижения. Витовт добился успеха, получив поддержку дворянской верхушки, обеспеченную благодаря устранению главных удельных князей. Это была внутриполитическая опора, а достижения во внешней политике – покорность вернувшегося в Литву Швитригайло и крепнущее влияние в Золотой Орде.
Слух о походе на татар в 1397 г. достиг папы (не без помощи Витовта). Бонифаций IX объявил крестовый поход, признав тем самым Великое княжество Литовское пограничным бастионом католичества. Экспансию на Руси Витовт совместил с этой новообретенной политической функцией. Летом 1399 г. был предпринят особо внушительный поход. Под командой полусотни князей на битву отправились литовские и русские силы. Тевтонский орден прислал 1600 воинов под началом Маркварда Зальцбаха (среди них были Фома и Иоанн Сурвилы). Ядвига и польский коронный совет не одобрили эту кампанию, но и не препятствовали поддержке Витовта со стороны мазовшан и подолян, руководимых Спитеком из Мельштына. К этому христианскому войску присоединился и Тохтамыш.
Крупный крестовый поход под началом правителя Литвы был первым подобным событием в литовской истории. Витовт придал этому выступлению большой размах и отправился на войну с королевской роскошью. Армию сопровождал длинный обоз, в составе которого были пушки, стрелявшие пороховыми зарядами. Понадеявшись на численность своего войска, а также на тяжелую польскую и немецкую кавалерию, Витовт чересчур углубился в пустынные степи. Он стремился утвердить в Сарай-Берке Тохтамыша и с его помощью прибрать к рукам всю Русь. У реки Ворсклы армию Витовта встретило войско ставленника Тамерлана – Темир-Кутлуя, руководимое опытным полководцем беклярибеком /206/ Эдигеем. Эдигей пошел на переговоры, позволив Витовту выдвинуть свои требования. Это было приманкой, на которую польстился гордый властитель Литвы, рассчитывая без боя подчинить своему влиянию всю Золотую Орду. Тем временем к Ворскле с новыми силами подошел Темир-Кутлуй. Теперь крестоносному войску предстояла битва с куда более мощным противником. Опытные воины советовали Витовту уклониться от сражения, но их не послушали. Потерпевший фиаско на дипломатическом поприще, Витовт проявил себя как незрелый тактик. Его армия могла обороняться в хорошо укрепленном лагере, но 12 августа ей было приказано отыскать брод для перемены позиции. Войско еще не успело построиться в боевые порядки, как налетели татары. Витовт еще успел прикрыть центр тяжелой польской и немецкой кавалерией, но пользы от этого было уже немного, поскольку превосходящие силы татар окружили христианское войско почти со всех сторон. Повторился классический Крассов сценарий разгрома. Армия Витовта была почти полностью уничтожена. Только литовских и русских князей погибло более двадцати, среди них Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, Йомант, Иван (Jonas) Вельский, бывший смоленский князь Глеб. Пало десять рыцарей Тевтонского ордена (погиб и Фома Сурвила), Спитек из Мельштына пропал без вести. Витовту, Сигизмунду, Швитригайло и Маркварду Зальцбаху удалось спастись. Большие потери понесли и татары, сам Темир-Кутлуй был смертельно ранен, однако их победа была полной. Эдигей разорил Киевскую область и русские земли вплоть до Луцка, с Киева были взяты 3000 рублей контрибуции. Все планы Витовта на господство в Золотой Орде – рассыпались в прах.
Рухнули не только Витовтовы надежды на торжество в русских и татарских просторах. Оплаченное жямайтами замирение с Тевтонским орденом должно было избавить Литву от гегемонии и сюзеренитета Польши. Теперь всё это оказалось напрасным. Успешно начавший крепить государственность и международное положение Литвы, Витовт не предусмотрел всех опасностей, утратил чувство реальности и, пойдя на неоправданный риск, жестоко проиграл. Радикальный политический курс приходилось менять и отыскивать другие пути для достижения своих целей.
Несмотря на поражение при Ворскле, первые годы правления Витовта отмечены значительными свершениями. Были объединены Вильнюсское и Тракайское княжества, а поскольку это совпало /207/ с устранением видных удельных князей, подобное слияние сделалось необратимым. В руках великого князя оказалось столько властных рычагов, что стало возможным создание системы наместников, а также единой сети замков на большей части территории государства. Мир на западе реанимировал торговлю, Неман превратился в новую важную торговую артерию, ведущую к городам Пруссии. Катастрофа при Ворскле, стоившая жизни многим князьям, позволила Витовту включить их владения в свой домен. Возникла постоянно функционирующая и планомерно растущая великокняжеская канцелярия, заслуга которой – внедрение письменности в административную практику и оживление сношений с зарубежьем. Само поражение у Ворсклы стало для нетерпеливого Кейстутова сына серьезной школой. Внешние последствия этого катаклизма выразились в учреждении Каунасского францисканского храма в благодарность Богоматери за спасенную жизнь, а внутренние – в выработке самообладания, которого холерику-Витовту всегда недоставало. Это новое свойство помогло Витовту, чей разум всегда был щедр на идеи, создать долговременную систему деятельности. Обладая талантом политика и стратега, Витовт каждодневным трудом постигал науку дипломата и тактика.
Военное поражение прежде всего ослабило Литву перед лицом Польши. Оно совпало со смертью Ядвиги во время родов (за месяц до битвы на Ворскле), изменившей всю династическую ситуацию. Прервалась правовая связь, породнившая Ягайло с Польшей. Польская знать не имела общего взгляда на эту проблему, и Ягайло, желая сильней надавить на нее, намекнул на свое возможное возвращение в Литву. Этот демарш помог победить мнению, что следует укрепить статус Ягайло в Польше, а тем самым упрочить связи с Литвой. Это означало не что иное как возобновление сюзеренных претензий к потрясенной Литве. Витовт убедился в этом по прибытии на похороны Ядвиги. Он не раскрыл своих карт, что не снизило давления польских политиков на Витовта и его приближенных. От них требовали заявить о верности польской короне (такие акты составлены в 1400 г.). Витовт был вынужден с этим согласиться, однако в новых условиях он смог защитить свои позиции. И польский коронный совет, и сам Витовт оценили значение высшего литовского дворянства, подключив его к выработке нового соглашения. Это соглашение было оформлено Витовтом и литовским дворянством Вильнюсским ак- /208/ том от 18 января 1401 г. и дворянством Польши в Радомском акте от 11 марта 1401 г. Заключенная т. н. Вильнюсско-Радомская уния подтвердила и конкретизировала предусмотренный Кревским актом польский сюзеренитет над Литвой. Это положение было подкреплено гарантиями дворянства обеих сторон: литовского – в верности польской короне, польского – в поддержке Литвы и обязательности привлечения литовцев к выборам короля. Витовт декларировал верность польской короне и провозглашался пожизненным великим князем Литовским на основе признания вотчинных прав Ягайло. Таким образом вассалитет Литвы и Витовта стал более четко оформлен. Однако вместе с тем был подтвержден принцип верности (но не омагиум), заявленный Витовтом еще в Островском договоре и соответствующий внешнему, а не внутреннему вассалитету ленного права. В выигрыше остался и сам Витовт, юридически оформивший свои великокняжеские прерогативы (Ягайло с этого времени стал именоваться верховным князем Литвы).
Вильнюсско-Радомский договор был компромиссом, более определенно отрегулировавшем вопросы о государственном статусе Литвы и номинальном сюзеренном статусе Польши, о личных правах Витовта и вотчинных правах Ягайло. Гарантируя польскую гегемонию над Литвой, он вместе с тем гарантировал Великому княжеству поддержку Польши. Отступление Витовта было не напрасным. Поддержка со стороны Польши была необходима, поскольку восточные планы рухнули и вместе с ними утратили всякий смысл уступки Тевтонскому ордену. Жямайты, преданные Салинским договором, и не думали сдаваться на милость крестоносцам. Отлаживая взаимоотношения с Польшей, Витовт поначалу соблюдал обязательства перед Орденом, даже помогал ему брать жямайтских заложников. Витовт создавал впечатление дружественности, имея в виду не самые лучшие отношения Ордена с Польшей. Таким образом тонко и малозаметно ослаблялась позиция польской короны, что давало Литве возможность посредничества и повышения своего престижа. Так Витовт и повел себя во время польско-тевтонских переговоров о спорной Добжинской земле, причем сумел стать советником великого магистра в его переписке с Краковским двором. В конце 1399 – начале 1400 г. позиция Ягайло в отношении Ордена заметно смягчилась. Когда это было достигнуто, когда стали проясняться контуры Вильнюсско-Радомского договора, когда в Литве стало нарастать возмущение действиями Ордена в Жямайтии, – Витовт начал принимать жямайтских беженцев (крестоносцы их насчитали более 4000). Посланцам Ордена было указано, что согласно букве договора выдаваться должны только «зависимые (несвободные) люди», а в архаичной структуре Жямайтии определить таковых было довольно сложно. По заключении Виль- /209/ нюсско-Радомского договора Витовт стал недвусмысленно поддерживать жямайтов.
Лавировать между Польшей и Тевтонским орденом Витовта вынуждали потери на Руси. Разгром на Ворскле сразу усилил положение Москвы. Новгородская республика, хорошо знакомая с кознями Витовта, выказывала оскорбительное бесстрашие. Стороны даже объявили друг другу войну, но подобной демонстрацией ограничились. Осенью 1400 г. Литва заключила мир с Новгородом и Псковом. Вскоре был подтвержден мир с Москвой и Тверью, однако положение Литвы заметно ослабил Смоленск, освободившийся от нее в августе 1400 г. Витовт немедленно ответил на это: осенью 1400 г. четыре недели литовское войско держало осаду Смоленска. Была применена артиллерия, но город выстоял. Смоленская операция затянулась. Витовту не удалось возродить свою гегемонию на Руси, существовавшую до битвы при Ворскле, но мир с Новгородом и Псковом хотя бы отчасти развязал ему руки.
Решаясь поддержать жямайтов, Витовт мог положиться на их стойкость и боевое искусство. При этом он сознавал, что Тевтонский орден уже достиг вершины своего могущества (в 1398 г. крестоносцы заняли остров Готланд), и Жямайтия была для Ордена последним звеном, связующим его владения в один территориальный массив. Желая предупредить и сдержать традиционных союзников Ордена, Витовт в 1401 г. отправил некоторым монархам Европы послания, в которых разъяснял, почему он поддерживает жямайтов. Тевтонский орден и Витовт оказались в состоянии войны. В мае 1401 г. жямайты изгнали тевтонские гарнизоны и администрацию и признали власть Витовта. Крестовый поход против христианской Литвы уже нельзя было объявить, однако германские рыцари выступали заодно с крестоносцами. Руководство Ордена с 1401 г. прощупывало почву: какова позиция Ягайло в отношении Витовта. Ягайло удалось затянуть переговоры и отдалить серьезные военные действия до начала 1402 г. Он отправил небольшой польский отряд в помощь Витовту. Между тем крестоносцы завязали контакты со Швитригайло, который не удовлетворился данным ему (после гибели Спитека) Западным Подольем. В январе 1402 г. самый младший из Ольгердовичей бежал в Торунь, а 2 марта заключил с Тевтонским орденом договор на условиях Салинского соглашения 1398 г. Это значило, что крестоносцы поддерживают его как претендента на литовский престол. В январе 1402 г. крестоносцы Пруссии разорили окрестности Гродно, в марте месяце ливонцы ворвались в Жямайтию. Жямайты расквитались за это в мае: была сожжена Клайпеда. Сам Витовт взял Готтесвердер близ Каунаса. Однако Тевтон- /210/ ский орден сумел сгруппировать все силы, и инициатива полностью перешла в его руки. В июле 1402 г. великий комтур Гельфенштейн двинулся на Вильнюс. У Витовта не хватило сил воспрепятствовать этому натиску, и враг достиг Вильнюса. Вместе с крестоносцами прибыл Швитригайло, однако жители его не поддержали. Среди горожан были сторонники Швитригайло, но Витовту удалось выследить заговорщиков и предать их смерти. Спалив Мядининкай и Ошмяны, крестоносцы через Пярлам и Исрутис вернулись в Пруссию. Ничего не изменил и большой январский поход 1403 г. под командой маршала Вернера Теттингена: крестоносцы уничтожили Мяркине, но под Тракай успеха не добились. В обоих этих случаях Витовт перерезал вражеские коммуникации и тем самым чрезвычайно затруднил отступление. В апреле 1403 г. литовцы разрушили замок Дюнабург. Вскоре Витовт взял Юрбаркас (Георгенбург).
Литва выдержала чувствительные удары крестоносцев, однако понесла большие потери. Походы Ордена к окрестностям Вильнюса грозили стать повседневностью. Папа Бонифаций IX буллой от 3 сентября 1403 г. запретил Тевтонскому ордену нападать на Литву. Тем не менее невозможность совершать крестовые походы не оградила от обыкновенных войн, которые велись между христианскими странами. Витовта весьма затрудняли претензии Швитригайло. Поддержка со стороны Польши была незначительной, Ягайло более всего занимала необходимость отбить у крестоносцев Добжинскую землю. В такой ситуации Витовту приходилось с особым вниманием относиться к тевтонской угрозе и замыслам Ягайло. В июне 1403 г. Витовт был вынужден дать обещание, что без ведома Ягайло он не заключит перемирие с Орденом. Сделав уступку Польше, он сразу «сыграл на повышение» перед крестоносцами: на переговорах в сентябре 1403 г. (на острове посреди Дубисы) великому магистру Конраду Юнгингену было заявлено, что без позволения Польши Жямайтию не отдадут (полномочия польских участников встречи не были признаны). Витовт хитроумно прикрывался зависимостью от Польши, но и у Ордена был припасен ответ: крестоносцы отклонили требование Литвы удалить из Пруссии Швитригайло. Так постепенно определялись значимость и цена двух субъектов будущего компромисса – Жямайтии и Швитригайло. В январе 1404 г. великий магистр откровенно говорил об этом с Ягайло и Витовтом. Было заключено кратковременное перемирие и вскоре достигнуто соглашение. 22–23 мая 1404 г. Польша и Литва заключили в Рационже договор с Тевтонским орденом. Польша получила право выкупить Добжинскую землю, а Литва вновь должна была уступить Жямайтию. Витовт выгадал только то, что Швитригайло лишился поддержки Ордена и, по прибытии /211/ в Литву, покорился ее великому князю. Уступки, полученные Польшей за счет Литвы, на самом деле все более втягивали ее в конфликт между Орденом и Литвой. Замысловатая (с первого взгляда) политика Витовта давала ему передышку то на западе, то на востоке, позволяя менять направления политической атаки с тем, чтобы вернуться с новыми силами или в иной, более выгодной для него, ситуации.
Литва не собиралась мириться с утратой Смоленска. Это понимали смоленский князь Юрий, а также держащие его сторону князья пронский, козельский и муромский. Военные действия продолжались и после неудачного для Витовта похода к Смоленску осенью 1401 г. Лугвений вместе со стародубским князем Александром отразил нападение на Брянск одного из рязанских князей (Рослава), а его самого взял в плен. В 1403 г. Лугвений занял Вязьму. Василий Московский и Федор Рязанский ослабили поддержку Юрия Смоленского. Однако и новый поход на Смоленск в апреле 1404 г. не принес успеха литовскому войску. Лишь после Рационжского мира Витовт смог направить сюда дополнительные силы, и 26 июня того же года занял Смоленск. Верховенство Витовта признали фоминский и березуйский князья.
Умиротворение Швитригайло, прекращение военных действий на западе и присоединение Смоленска заметно упрочили положение Витовта. Раскрутив карусель разменных уступок, он приобрел политический навык и вкус к многоступенчатым соглашениям. Улучшение отношений с Тевтонским орденом Витовт стремился использовать для получения поддержки со стороны Ливонского ордена на Руси и скрытного противодействия польскому гегемонизму. Из-за этого в июле 1404 г. ему пришлось содействовать крестоносцам в Жямайтии, а в сентябре в Каунасе он заключил с ними договор о военной взаимопомощи. В договоре было подчеркнуто, что Витовт сможет забрать из Жямайтии 250 дворян. Таким образом была с успехом намечена важная перспектива. Против Каунасского договора восстал польский коронный совет. Витовту пришлось возобновить присягу верности Ягайло и декларативно откреститься от Каунасского договора. На деле Витовт соблюдал его условия, а возникающие у крестоносцев претензии переправлялись в Краков. Так, за счет жямайтов, Витовт рассчитывал получить помощь и от Ордена, и от Польши.
Помощь эта была нужна, ибо конфликт вокруг Смоленска ши- /212/ рился и требовал новых сил. Юрий Смоленский нашел прибежище в Новгороде. В ответ на это Витовт нарушил интересы Новгорода и заключил в 1405 г. с Ригой торговый договор, направивший поток товаров в Полоцк. Полочане получили привилегию на посредничество с городами Руси. Однако объединительная политика Витовта и его энергичные действия против русских земель вызвали раздражение православных в самом Великом княжестве Литовском. В 1405 г. Туровский епископ Антоний призывал золотоордынского хана Шадибека атаковать южные области Литовского государства. В начале 1406 г. интенсивные военные действия против Пскова вызвали вмешательство Москвы. В нее прибыл Юрий Смоленский. Усилия Москвы были поддержаны православной оппозицией Великого княжества Литовского, к москвичам перебежал сын Иоанна Ольшанского Александр. Витовту оказывали содействие польские рыцари, а также отряд крестоносцев под командой Торуньского комтура Фридриха Цоллерна и войта Жямайтии Михаила Кухмейстера. Нападения москвичей на Вязьму и Серпейск были отражены, Лугвений занял Воротынск, а сам Витовт – Одоев. Стародубский князь Александр был схвачен при попытке перейти на московскую сторону. При обоюдной невозможности достичь существенного перевеса 8 сентября 1406 г. было заключено перемирие сроком до 28 июня 1408 г. Это не помешало Витовту в 1407 г. занять Мценск. В том же году Лугвений вновь стал князем Новгородским.
За помощь, оказанную Тевтонским орденом, Витовт заплатил в январе 1408 г. содействием ливонцам в разорении Пскова. Поддержка крестоносцев и Польши была необходима и в дальнейшем, поскольку православная оппозиция сделала ставку на Швитригайло. В июле 1408 г. самый молодой из Ольгердовичей бежал в Москву. Его сопровождали путивльский князь Александр, перемышльский князь Семен, хотятовский князь Михаил, а также православный епископ Брянский. Для Витовта это был серьезный удар накануне возобновления войны с Москвой, поэтому Василий I принял беглецов с распростертыми объятиями. Подобную неудачу уравновесила помощь, данная Тевтонским /213/ орденом и Польшей. Крестоносцы выделили 1800 всадников. Большим отрядом поляков командовал маршалок Збигнев из Бжезя. Два войска – литовское и московское – сошлись у реки Угры. Василий I придерживался испытанной оборонительной тактики, принесшей 36 лет назад успех его отцу под Любутском. Однако наученный уроком Ворсклы Витовт также не рисковал. Увидев, что Витовт, как и в 1406 г., пользуется поддержкой немцев и поляков, Василий I смирился с присоединением Смоленска к Великому княжеству Литовскому. Завязались переговоры, приведшие к подписанию мира.
За эти успехи Витовт дорого платил в Жямайтии. Еще в августе 1404 г. на встрече с великим магистром Конрадом Юнгингеном на острове Риттерсвердер (посреди Немана) Витовт пообещал 10 лет не принимать беглых «зависимых (несвободных) крестьян», позволил Ордену строить мельницы на обеих сторонах Нявежиса, а жямайты под его нажимом обязались покориться Ордену. В начале и летом 1405 г. Витовт совершил поход в Жямайтию и принудил ее земли признать власть крестоносцев. Близ Шушве с помощью немецких ремесленников он возвел замок Кёнигсбург, гарнизон которого составили 40 людей Ордена и 400 назначенных Витовтом поляков. Обеспечение гарнизона легло на Витовта. Нападение жямайтов на Кёнигсбург осенью 1405 г. не увенчалось успехом. В нем обосновался войт Жямайтии Михаил Кухмейстер (он выучил литовский язык). Строили замки и сами крестоносцы. В 1407 г. они восстановили Фридбург и, при содействии Витовта, завершили обустройство Дубисского замка. Сюда переселился Михаил Кухмейстер. Уполномоченные Ордена начали перепись населения. Появились первые немецкие колонисты. Сопротивление подавлялось взятием заложников и оперативным террором.
Всё это Витовт был принужден терпеть. Крестоносцы (как и поляки) были необходимы для закрепления в Смоленске. Кстати, идя на уступки полякам, Витовт упорно защищал государственное единство. Ягайло в первое десятилетие XV в. однозначно поддерживал Витовта. Подляшье (исключая Дрогичин) он забрал у Мазовии в свое непосредственное управление, а в 1408 г. отдал его Витовту. Витовт лавировал, и политика рациональных уступок начала приносить плоды. Москва была вынуждена согласиться с расширением литовской сферы влияния на Руси. Православная оппозиция лишилась веского ориентира. Из политического расклада был удален Швитригайло. Об упрочении позиций Витовта наглядно свидетельствовало поведение Ворсклинского триумфатора – Эдигея. Едва завершилась война между Литвой и Москвой, в том же 1408 г. он подверг нападению Московское княжество. Татары разорили Переяславскую, Ростовскую, Дмитровскую земли, взяли /214/ большую контрибуцию с города Москвы. Удар Эдигея ослабил Москву, что привело к бегству Швитригайло, укрывшегося у тех же татар. После набега на Московию Эдигей предложил Витовту союз, но тому не было расчета портить едва налаженные отношения с Москвой. На сей раз Витовт не прогадал: заключенный в апреле 1409 г. Псковский мир Василий I утвердил без промедления. В 1409 г. сын Тохтамыша Солдан не без помощи Витовта получил власть в Золотой Орде. Швитригайло, вернувшийся в Литву и принятый Витовтом в конце лета или начале осени 1409 г., попытался войти в сношения с крестоносцами (2 октября он заключил с ними тайный договор), но был обезврежен и, с согласия Ягайло, заключен под стражу. Литва по крупицам возвратила позиции, добытые перед катастрофой на Ворскле.
Это была Литва, уже начавшая меняться. Раздача крестьянских хозяйств положила начало крупным дворянским владениям. Они еще не были многочисленны, но именно отсюда войско получало наилучшим образом вооруженных воинов. Уменьшение монаршего земельного фонда компенсировалось доходами от растущих городов. В 1408 г. Витовт предоставил Магдебургские права вновь разросшемуся Каунасу и возобновил их для Бреста (получены от Ягайло в 1390 г.). В том же году самоуправление получил г. Тракай. Около 1408 г. закончена перестройка Тракайского островного замка, начато строительство каменной крепости в Лишкяве – на левом берегу Немана. Был заново укреплен и обеспечен артиллерией Каунасский замок. Вырос совет при великом князе, его члены расширили свой кругозор. Основу совета составили виднейшие дворяне, постоянно входившие в верхушку административного аппарата. В резиденциях крупнейших наместников были учреждены канцелярии. Росла самооценка высшего дворянства, их менталитет многое заимствовал из рыцарского кодекса. Во время переговоров на острове среди Дубисы (1403 г.) крестоносцы непочтительно отозвались о Витовте, и их представители были вызваны на поединок литовскими дворянами. Несмотря на уступки Польше, именно в первое десятилетие XV в. Витовт начал пользоваться особой «маестотичной» печатью, атрибутом суверенных властителей.
Достигнутое положение стало фундаментом куда более взвешенной политики, чем за 10 лет до этого. Витовт понял, что много важнее вернуть Жямайтию и объединить литовский народ – основу государства, чем ввязываться в бесконечную войну за полную гегемонию на Руси или в Золотой Орде. Такая позиция диктовала единственно возможный тактический ход: лавирование между Тевтонским орденом и Краковом сменить на более тесный союз с Польшей и, опираясь на него, устранить немецкую опасность.
Еще в 1408 г. на встрече с великим магистром Ульрихом Юн- /215/ гингеном Ягайло и Витовт не пошли ни на какие уступки в споре о границах. Заключив мир с Москвой, Витовт обратил главное внимание на Жямайтию, стал поддерживать беглецов; отданные ему жямайтские дворяне стали активными проводниками его влияния. Крестоносцы ужесточили контроль, расправились с непокорными дворянами, закрыли границу с Литвой, чем еще более озлобили жямайтов. После требования выдать новых заложников атмосфера предельно накалилась. Жямайты ждали малейшего знака из Литвы. Поздней весной Витовт этот знак подал, и в мае месяце жямайты восстали. В июне были изгнаны последние тевтонские гарнизоны. Посланный Витовтом во главе литовских отрядов Румбовд переправился через Нявежис. Край перешел под власть Великого княжества Литовского. Ради Жямайтии Витовт решился на новую войну с Тевтонским орденом.
Решаясь на освобождение Жямайтии, Витовт видел, что война с Орденом неизбежна. Действительно, едва началось выступление жямайтов, крестоносцы в Рагайне конфисковали корабли с зерном, которые Ягайло послал в Литву, страдавшую от неурожая. Руководство Ордена понимало, почему Витовт уступал Польше, и стремилось теперь не допустить вовлечения Кракова в литовско-тевтонский конфликт. Великий магистр Ульрих Юнгинген, настроенный весьма воинственно, полагал угрозы наилучшим средством достижения своей цели. На польском берегу реки Древенцы крестоносцы построили укрепленную мельницу, кроме того, сожгли /216/ пограничные деревни в Мазовии. Руководство Ордена пыталось возбудить польскую знать против замыслов короля. Ягайло управлял Польшей уже 23 года и успел достаточно упрочить свое положение, однако он и теперь действовал сдержанно и осмотрительно. Делегация Польши, в первой половине июня 1409 г. прибывшая в Пруссию, обсуждала по преимуществу польские дела и не допускала никаких намеков на военную опасность. К тому времени отношения Ордена с Витовтом еще не были окончательно порваны, и крестоносцы старались затянуть переговоры. Когда же конфликт Литвы и Ордена сделался очевидным, для тевтонцев стало чрезвычайно актуально прояснить позицию Польши, но теперь уже с ответом медлил Ягайло. Делегации во главе с Торуньским комтуром, посетившей Польшу, было заявлено, что этот вопрос король должен решать вместе со всеми сановниками государства. Состоявшийся во второй половине июля в Ленчице съезд был склонен решать пограничную проблему путем переговоров, но не отметал возможность войны в случае несговорчивости крестоносцев. Такой же позиции придерживалась прибывшая в Пруссию большая польская делегация, возглавляемая Гнезнинским архиепископом Николаем Куровским. Польские дипломаты делали упор на обиды, нанесенные Польше, но Ульрих Юнгинген добивался ответа на вопрос о Витовте. Николай Куровский сдержанно, но недвусмысленно указал, что король не оставит своего брата. Великий магистр эту сдержанность счел нерешительностью и решил воздействовать на Польшу еще большим устрашением. Крестоносцы вторглись в Добжинскую землю. Тогда Ягайло призвал на воинскую службу рыцарей. Военные действия приобрели традиционно оборонительный характер, а это Ягайло и было нужно. Тевтонскому ордену не удалось изолировать Литву.
Уже в июне 1409 г. разведчики крестоносцев сообщали, что Витовт твердо решил воевать. В конце лета Витовт всё высказал напрямую великому магистру. В августе Витовт и Ягайло обратились с письмами к монархам Европы для объяснения причин назревающей войны. В письме Витовта, изобилующем всеми красотами европейского церемониального красноречия, крестоносцы без обиняков именовались врагами. Послание Ягайло было более сухим. Он должен был согласиться с посредничеством короля Чехии Вацлава IV. 8 октября 1409 г. было объявлено перемирие между Польшей и Тевтонским орденом сроком до 24 июня 1410 г. В его условиях Литва не упоминалась, Жямайтия (как языческий край) не была предметом перемирия, Ягайло обязывался не поддерживать жямайтов и их союзников, Занеманье, Жямайтия, польские земли Сантока и Дрезденка – признавались владениями Тевтонского ордена, возврат Польше Добжинской земли увязывался с ре- /217/ альным закреплением власти крестоносцев на упомянутых землях. Весьма пристрастное решение Вацлава IV не давало Литве никаких мирных гарантий; оно не было приемлемо и для Польши. Зыбкость положения была очевидна, и все три государства встали перед неизбежностью войны и настоятельной необходимостью к ней готовиться. На сей раз Витовт достиг двух важнейших целей: фактической передышки до начала 1410 г. и решения Польши вступить в войну.
Вступление Польши в войну меняло всю стратегическую ситуацию. Она не только обладала большим, чем Литва, потенциалом, но могла выставить тяжелую рыцарскую кавалерию, которой недоставало Литве. Этого не оценило руководство Тевтонского ордена, знавшего о военных возможностях Польши лишь по участию отдельных отрядов, данных в поддержку литовцам, или по разрозненным стычкам на польской границе. Однако это хорошо понимали Витовт и Ягайло, сделавшие всё, чтобы события развивались именно так, а не иначе. В ноябре 1409 г. они встретились в Бресте, где обсудили план близкой войны. Для Литвы это был шанс, которым она до сих пор не располагала. Поэтому Витовт согласился действовать, приноравливаясь к военным акциям Польши, если они будут разумными и оправданными. Брестское совещание стало тайным обсуждением стратегии грядущей войны (на нем Ягайло сопровождал лишь канцлер Николай Трамба, и Витовта – татарский хан Солдан). Сегодня трудно сказать, чьи идеи стали основой военного плана, но – так или иначе – Витовт им неукоснительно следовал. Сутью замысла был наступательный характер войны: войска обеих союзниц должны были встретиться в Мазовии (на территории Польши, но в месте, наиболее близком к Литве) и оттуда вступить на территорию Ордена. Это было дерзким решением, ибо до той поры атакующей стороной всегда выступал Тевтонский орден.
Ранней зимой в Беловежской пуще и других лесах Ягайло добыл много зверя и отправил засоленное мясо по Нареву и Висле в Плоцк. По его приказу была начата заготовка материала для постройки моста через Вислу. Так за полгода до событий подготавливалась база для королевского двора и всего польского войска в Мазовии. Польша договорилась о мире с Штеттинским княжеством, ее делегации посетили монаршие дворы Германии, Франции и Англии. Они мало чего достигли, но все эти действия указывают на серьезно продуманную и всестороннюю подготовку к предстоящей военной кампании. Витовт избрал наиболее актуальное для себя направление дипломатии: в начале 1410 г. он нанес визит королю Венгрии (и наместнику Германского императора) Сигизмунду Люксембургу в Кезмарке. Это был весьма полезный разведывательный /218/ ход: Витовт удостоверился, что Сигизмунд поддерживает Тевтонский орден, но не склонен ввязываться в большую войну. Вместе с тем правитель Литвы мог оценить свое значение в политике Центральной Европы: желая вбить клин в польско-литовскую коалицию, Сигизмунд посулил Витовту королевский венец. В ту пору для Литвы, вне сомнений, была много важнее польская поддержка, поэтому Витовт это предложение отверг и сообщил о нем Ягайло, с которым встретился в Сонче по возвращении из Кезмарка. Здесь вновь был обсужден план военной кампании. Вскоре оба властителя объявили в своих странах воинский призыв. Желая усилить позиции Ягайло, Витовт дал ему 20 тыс. грошей для найма чешских солдат и предоставил знамя (отряд) под командой Сигизмунда Корибутовича.
Внезапным нападением на Брест Тевтонский орден несколько расстроил планы Витовта. Ульрих Юнгинген поощрял и Ливонский орден к нападению на Литву. Руководство Тевтонского ордена узнало, что литовское и польское войска должны будут соединиться, но не было вполне уверено в сроках и последовательности этих действий. А Витовту следовало учитывать угрозу и с севера, и с запада. Он приложил много усилий, чтобы выторговать перемирие у крестоносцев Пруссии. 26 мая это ему удалось – до окончания польско-немецкого перемирия 24 июня. Приблизительно в то же время удалось договориться о перемирии и с Ливонским орденом. Его болезненный магистр Конрад Фитингхоф сумел уклониться от настояний великого магистра. Когда 30 июня ливонцы решили послать помощь тевтонцам, события уже ушли далеко вперед.
В таких условиях войско Великого княжества Литовского собиралось и готовилось к походу в Мазовию. Эту работу Витовт прикрывал обманными демонстрациями и распространением ложных слухов. В начале лета 1410 г. наблюдатели и лазутчики Тевтонского ордена установили, что значительные литовские силы движутся в направлении Нарева, однако впечатление, будто литовцы собираются атаковать Скалву (войско Витовта даже вторглось в нее), было столь велико, что Наревскому направлению крестоносцы должного внимания не уделили. А именно туда шли основные литовские силы, лучшая кавалерия и артиллерия под началом Альберта Монвида (Albertas Manvydas). Витовт опасался удара крестоносцев в направлении Вильнюса, поскольку этническая Литва оставалась оголена, а тевтонские походы 1394 и 1402 г. показали, что подобное развитие событий таит в себе огромную угрозу. Соединение с польскими силами за /219/ пределами своей страны было большим риском, но без этого риска представлялось невозможным осуществление намеченного стратегического плана.
Ягайло также действовал в соответствии с общим замыслом: польское войско концентрировалось в Мазовии (главным пунктом был Червинск). В конце июня Витовт был уже в полной готовности, основные литовские части покинули страну. Витовт был осведомлен о действиях Польши, но, идя на гигантский риск, он желал увериться, что в Мазовии собираются главные польские силы. Поэтому его посланники попросили Ягайло, чтобы литовцев встретил мощный польский заслон (во избежание неожиданностей). Это пожелание Витовта Ягайло без труда выполнил, послав целых 12 польских знамен (хоругвей). Преград не осталось, и войска обеих стран соединились близ Червинска. Из ранее приготовленного материала был наведен мост через Вислу, и союзные силы в полном порядке переправились на ее правый берег. Главное политическое командование было возложено на короля и сюзерена Литвы Ягайло. В составленном военном совете Литву представлял единственно Витовт, но уже в походе он стал фактическим командующим всех объединенных сил. У реки Укры Витовт устроил смотр литовскому войску, разделил его на отряды и вручил командирам знамена.
Союзники, вступив на территорию Ордена, двинулись в сторону Мариенбурга. Тевтонский орден хорошо подготовился к войне. Из германских земель пришли многочисленные отряды наемников и добровольцев. Тяжелая конница – залог успеха крестоносцев – была представлена особенно обильно. Решительно настроенный Ульрих Юнгинген рассчитывал одним ударом покончить с союзниками, и, по его мнению, промедление было на руку крестоносцам: противник сам шел навстречу роковому столкновению. Великий магистр отверг посредничество, предложенное посланниками короля Венгрии. Более всего он опасался, что союзники уклонятся от решающей битвы. Когда стала ясна стратегическая цель литовцев и поляков, войско Ордена двинулось им навстречу. Противники сошлись у реки Древенцы близ Кауерника. Крестоносцы успели хорошо закрепиться на своем берегу, силовой прорыв был излишне рискован. Союзники отступили и, обойдя Алленштейн, вновь направились к Мариенбургу. Ягайло надеялся, что, напуганное демонстрацией столь грозной мощи, руководство Ордена будет вынуждено пойти на переговоры. Перед Алленштейнским маневром он отправил парламентера к Ульриху Юнгингену в расчете на положительный ответ (нежелание рисковать усилила полученная королем весть о том, что Венгрия объявила Польше войну). Великий магистр, уверенный в своих силах, отклонил предложения Ягай- /220/ ло. Витовт, надо полагать, мысленно одобрил такое поведение магистра, ибо и сам стремился к генеральному сражению.
Польско-литовский маневр под Алленштейном вынудил крестоносцев ночью под проливным дождем совершить спешный переход, чтобы закрыть противнику дорогу на Мариенбург. Поздним утром 15 июля оба войска встретились у озера Лаубнер (Любен) между селениями Танненберг и Грюнфельд. По названию первой местности произошедшую битву локализует немецкая, по второй (под именем Грюнвальд) – польская историография. Последнее наименование утвердилось в литовской литературе в качестве дословного перевода: Жальгирис (Žalgiris).
Тевтонский орден на поле боя вывел 52 знамени, Польша – 51, Литва – 40. Историки приводят разные числа участников битвы (не вполне ясно, сколько человек включало одно знамя). Наиболее вероятно, что союзники выставили 18–20, а Орден – 12 тыс. человек. Ясно одно: союзная армия имела преимущество численное, крестоносцы – качественное. Тевтонское войско было построено в три линии. Обе стороны оставили значительные силы в резерве (крестоносцы – 16 знамен). Правым крылом тевтонского войска командовал великий комтур Конрад Лихтенштейн, левым (против него стояли литовцы) – маршал Фридрих Валленрод. Всеми войсками Ордена командовал Ульрих Юнгинген, до поры остававшийся при резерве. Ягайло был укрыт в защищенном месте, откуда было удобно наблюдать за ходом боя. Польские сановники приказали слугам, чтобы те не допускали короля к месту сражения, если он вознамерится лично участвовать в битве (так и случилось). Витовт занимался построением и литовского, и польского войска.
День выдался жаркий. Утомленная ночным переходом и палимая солнцем, армия Ордена рвалась в бой. Желая еще более измотать противника и ожидая, когда солнце перестанет бить союзникам в глаза, Ягайло медлил вступать в битву и не давал команду к атаке. Поводом для отсрочки служили месса и затянувшийся обряд посвящения в рыцари. Поначалу это было выгодно союзникам (большая их часть находилась в лесной тени), но время близилось к полудню, и предстоящая битва грозила затянуться до поздней /221/ ночи, что могло повлечь непредусмотренные последствия. Забеспокоились польские рыцарские командиры. Но более всех тревожился Витовт, – ведь откладывалось начало сражения, которого он так жаждал. Ягайло надеялся на переговоры. И лишь по прибытии орденских герольдов с дерзким требованием не избегать открытого столкновения (Ягайло и Витовту были присланы два обнаженных меча), стало окончательно ясно, что демонстрация силы не оказала должного действия на крестоносцев. Витовт решился воспользоваться моментом и скомандовал литовской армии наступать. Лишь после того, как литовцы и крестоносцы сошлись в бою, Ягайло отдал приказ полякам о вступлении в битву.
Сегодня трудно установить, только ли выступление литовских частей привело к тому, что бой состоялся, однако бесспорно: именно с этой целью Витовт послал свое войско вперед. Это было огромным риском, и Орден немедля использовал временную изоляцию литовской армии. Вся третья линия была передана в ведение Фридриха Валленрода, и на литовский фланг обрушилась железная лавина тяжелой конницы. Когда поляки пришли в движение, Конрад Лихтенштейн направил прицельный удар по большому знамени, препятствуя их организованному вступлению в битву. В результате начальные действия союзников были несогласованны, и литовскому войску пришлось в одиночку сдерживать основной удар. Тактическое отступление, к которому литовцы прибегали в подобных случаях, было невозможно, ибо это могло нежелательно отозваться на польском войске, еще не втянувшемся в бой. Долгим был этот час, стоивший литовцам огромных потерь. Витовт еще пытался удерживать расстроенные ряды. Но тут в бой вступила тяжелая польская кавалерия. На польском фланге положение выровнялось, и Витовт мог скомандовать истощенному войску начать отходной маневр.
Литовцам, хотя и с большими потерями, удалось оторваться от преследования Фридриха Валленрода. Кризисный момент сражения миновал. Часть литовского войска прикрыла польский фланг справа. Тогда отличились смоляне, потерявшие большую часть людей, но сдержавшие неприятеля. Крестоносцы, преследуя отходящие литовские знамена, нарушили собственный строй, потеряли время и теперь возвращались на место главных событий разрозненными группами. Поляки смогли перерезать им путь, и значительная часть тевтонского войска уже не была способна влиять на ход битвы: таким образом оправдался запоздалый маневр Витовта, а также его первая рискованная атака. Свен Экдаль (Sven Ekdahl), которому исторические исследования принесли славу в мировой науке, как и Грюнвальдским триумфаторам – во всемирной истории, назвал маневр Витовта решающим событием битвы. Бросив в /222/ бой главные польские силы, Витовт обрушился на немецкий фланг под командованием Конрада Лихтенштейна. Ульрих Юнгинген был вынужден ввести в действие свои 16 резервных знамен. Когда все резервы Ордена оказались втянуты в бой, Витовт применил свежие польские силы и начал окружать крестоносцев. Тевтонцы, ведомые великим магистром, пошли на прорыв, однако их смяли отряды литовцев, возвратившиеся после выполнения обманного маневра. Зажатые с боков построения крестоносцев уже не могли воспользоваться превосходством своих тяжелых латников. Численный перевес союзников сделал свое дело, и жаркий июльский день закончился совершенным разгромом крестоносного войска. Пали Ульрих Юнгинген, Фридрих Валленрод, Конрад Лихтенштейн, почти все видные тевтонские военачальники, 200 рыцарей (примерно треть Прусской ветви Ордена). Союзники заняли лагерь крестоносцев, добыча была великая. Часть тевтонских знамен (среди них высшего ранга – св. Марии), а также знатных пленников (один из которых – олесницкий князь Конрад Белый) получил Витовт. По приказу командиров были заранее разбиты винные бочки тевтонцев, чтобы чрезмерное возлияние не подкосило победителей. Однако после гигантского напряжения опьянение победой проявилось неимоверной усталостью: три дня литовское и польское войска отдыхали.
Вечером 15 июля Тевтонский орден, Польша и Литва были уже не те, что утром того же дня. Правда, требовалось еще много усилий для упрочения перемен (или для их устранения), но всё это уже относилось к последствиям, определенным Грюнвальдской битвой. Витовт рисковал еще более, чем при Ворскле, но это был уже иной – взвешенный и просчитанный – риск, сделавший его победителем и важнейшим лицом сражения, изменившего мировую историю. Витовт-тактик догнал наконец Витовта-стратега. Этот пьянящий успех принесли своему владыке рядовые литовские и русские воины, воплотившие его рискованные замыслы. Лишь половина из них вернулась домой. В сознании современников сражение при Грюнвальде сразу получило имя Великой битвы. Оно на дол- /223/ гие столетия определило всю историю восточной части Центральной Европы.
Однако был и тактический момент, возникший после Грюнвальдской битвы. Союзная армия достигла Мариенбурга лишь 25 июля. Не участвовавший в сражении комтур Швеца Генрих Плауэн использовал эти десять дней с большой пользой для Ордена. Собрав 5 тыс. воинов, он поспешил к Мариенбургу, сжег город и заперся в замке. Союзники осадили замок, но было поздно. Войска Литвы и Польши в открытом бою действовали на удивление умело. Осада, в ходе которой литовцы и поляки применили артиллерию, продемонстрировала техническое превосходство немцев. Подошли силы Ливонского ордена, весьма немногочисленные, что, тем не менее, очень встревожило Витовта: этническая Литва оставалась беззащитной перед нападением. Он стал искать контактов с ливонцами, надеясь на переговоры. За пропуск их маршала (с военным отрядом) в Мариенбургский замок Витовт выторговал двухнедельное перемирие. Литва выиграла, но осаде Мариенбурга это повредило: ливонский маршал получил деньги от Генриха Плауэна и смог нанять бойцов, а тем временем среди осаждавших начались болезни. 11 сентября Витовт прервал осаду и отбыл в Литву. 20 сентября был вынужден отступить и Ягайло. Большая часть прусских замков была занята поляками и литовцами. Гарнизоны Витовта обосновались в замках Балга, Ортельсбург и Растенбург. В них были привлечены прусские витинги, с которых взяли присягу на верность. По возвращении Ягайло и Витовта в свои страны значительная часть Пруссии осталась в их руках. Было предусмотрено, что ее восточная область достанется Литве.
Слух о Грюнвальдской битве разнесся широко. Витовт обрел всемирную военную славу. В Германии господствовало мнение, что всё решило множество «язычников» (литовцев и татар), пришедших на помощь полякам. Официальная польская дипломатия поначалу пустилась в оправдания католика Ягайло, который-де имел право опереться на подданных любого вероисповедания, как собственных, так и предоставленных Витовтом. Однако чем громче становилась слава, тем большим был соблазн присвоить лавры победителя. Подобный подход уже в середине XV в. восторжествовал в польских источниках. Литовцы ответили тем же, при этом обвинив поляков в попытках вообще уклониться от битвы, но литовская версия была письменно реализована позднее – в начале XVI в.
Ягайло и Витовт во главе победивших армий триумфально прошествовали по своим странам. В храмах звонили колокола, литовцы благодарили нового могучего Бога, даровавшего им победу, к которой безуспешно стремились поколения их предков.
Если в общей перспективе развития Балтийского региона роль /224/ Тевтонского ордена была сыграна, – конкретный ход войны еще не свидетельствовал об этом. Польша и Литва были небогатыми странами, они не располагали достаточными ресурсами и опирались лишь на мобилизованное войско. Содержавшие сами себя призывники могли участвовать в военных действиях весьма ограниченное время; государство не было способно обеспечить или заменить гарнизоны, оставленные в замках Пруссии. Между тем, руководство поверженного Ордена, располагая определенными средствами, смогло поддержать необходимую численность своей армии. Крестоносцы стали возвращать себе один замок за другим. 9 декабря 1410 г. обе истощенных воюющих стороны объявили о месячном перемирии.
В январе 1411 г. вновь собранные по призыву войска Литвы и Польши возобновили военные действия. Витовт должен был вновь следовать в Польшу, борьба завязалась подле Быдгоща. В Литву, оставленную без прикрытия, вторгся Ливонский орден. Война проходила вяло. Все три государства была истощены, и условия прекращения боев диктовались самой обстановкой: Жямайтией управлял Витовт, Тевтонский орден вытеснил со своей территории польские и литовские гарнизоны, Польша, проявившаяся как главная военная сила, угрожала Привислинью – богатейшей области Пруссии. 1 февраля в Торуне был заключен мир. Польше была отдана Добжинь, Тевтонский орден выплачивал контрибуцию в 100 тыс. коп грошей, Жямайтия переходила под власть Литвы вплоть до смерти Ягайло и Витовта. Витовту приходилось следовать в русле интересов Польши, без которой не было бы победы при Грюнвальде. Не было бы ее и без участия литовских воинов, но это участие Литве очень дорого стоило. Измученной Литве требовалась помощь Польши, но получить ее было можно, лишь применяясь к польской стратегии, а это опять вовлекало Литву в заколдованный круг – необходимости выводить войска с собственной территории. На сей раз Витовт должен был удовлетвориться условиями Торуньского соглашения. Кстати, выплата контрибуции ввергла Тевтонский орден в глубокий финансовый кризис.
Не было никаких гарантий, что не придется вновь воевать за Жямайтию. Однако это уже была сфера политических мер и военных коалиций, а не свирепая вековая борьба на уничтожение. Впервые Великое княжество Литовское вырвалось из постоянной войны, из тисков напряженности на всех своих рубежах и реальной угрозы утратить этническую территорию. Тевтонский орден, как огромный валун, перекрывал Литве путь в Европу. Эта преграда была устранена. /225/