Согласно этой легенде, молодой и беззаботный рыцарь по имени Франциск Губерт, страстный охотник, как-то поскакал на своем вороном коне в чащу Арденнского леса, где по словам егерей, появился олень редкой красоты и силы.
Вскоре рыцарь услышал восторженный лай своих собак, из чего он сделал вывод, что гончие взяли след.
Рыцарь пришпорил коня.
Радостный лай гончих однако сменился ревом досады, перешедшим в жалобный вой. Затем воцарилась тишина.
Видимо, собаки потеряли след.
Рыцарь придержал своего вороного, напряженно вслушиваясь в тишину дремучего леса.
Гончие снова залились торжествующим лаем, но уже совсем в другой стороне. Уходя от погони, олень менял направление своего отчаянного бега, запутывая следы.
Лай гончих приближался к полянке, где сгорающий от нетерпения Франциск Губерт уже опустил копье, готовя его для смертоносного удара.
Все ближе и ближе голоса гончих. Вот уже слышится треск сучьев под мощными копытами преследуемого собаками оленя. Вот он вылетел из чащи на полянку, величественный красавец с огромными ветвистыми рогами, достойными украсить собой самую прославленную коллекцию охотничьих трофеев…
Губерт дал шпоры коню и помчался навстречу оленю, целясь копьем в его вздымающуюся грудь.
И вдруг конь замер, как вкопанный, отчего рыцарь едва не вылетел из седла.
Над вершинами вековых деревьев среди ясного неба грянул гром.
Пораженный Губерт увидел между рогами оленя сверкаю- щее распятие и услышал спокойный и громкий голос: «Зачем ты преследуешь меня, Губерт? Hеужели низкая страсть к кровопролитию дороже тебе вечного спасения души?
Дрогнуло боевое копье в руке рыцаря. Потрясенный, растерянный, он подозвал собак, развернул коня и, опустив голову, направился восвояси.
Hа той поляне, где произошло столь знаменательное событие, Губерт построил монастырь и всю оставшуюся жизнь посвятил служению Господу.
Так или иначе, но монахи монастыря святого Губерта неустанно трудились над созданием новой породы гончих, и их труды получили заслуженное признание как в Европе, так и за ее пределами.
Попав на Британские острова, сан-губеры, смешавшись с нормандскими гончими, дали жизнь знаменитой английской породе, называемой бладхаундами, что означает «поиск по крови».
Эти огромные и свирепые псы зарекомендовали себя как непревзойденные следопыты, от которых не мог скрыться ни зверь, ни человек. Они уверенно и быстро отыскивали и похищенный скот, и похитителей этого скота, и браконьеров, и прочих преступников.
Феноменальное чутье бладхаундов пользовалось в старой Англии настолько высоким авторитетом, что на основании его был издан так называемый «Закон горячего следа», который действовал примерно в таком духе…
Глубокая ночь. Тихая улочка в центральной части Лондона. Дом вполне добропорядочного коммерсанта. Хозяин и его домочадцы крепко спят. Внезапно раздается громкий стук в парадную дверь. Стук повторяется. Теперь уже стучат не кулаком, а, видимо, прикладом мушкета.
Почтенный коммерсант в ночной сорочке и колпаке спускается в вестибюль, содрогаясь от ночного холода и недобрых предчувствий.
— Кто там? — спрашивает он.
— Открывайте! — звучит в ответ властный голос. — Именем короля!
Едва лишь владелец дома успевает отодвинуть тяжелый засов, как дверь о распахивается, отбрасывая его к стене.
В вестибюль вбегает огромный вислоухий пес, а за ним — четверо солдат и офицер.
— Hо… в чем дело, господа? — робко спрашивает коммерсант. — Видимо, вы ошиблись…
— Мы-то ошибиться можем, — отвечает офицер, — но вот Дик — никогда!
— А… кто этот достойный господин, позвольте узнать? Офицер молча указывает на пса.
— Hо…
— Вы слыхали про Закон горячего следа? — спрашивает офицер.
Коммерсант недоуменно пожимает плечами.
— Так вот, этот закон гласит, что каждый хозяин дома, у двери которого остановится Дик или любой другой бладхаунд, состоящий на королевской службе, обязан немедленно предоставить ему все помещения для осмотра!
Hе дожидаясь, ответа коммерсанта, офицер щелкнул пальцами и скомандовал: — Ищи, Дик, ищи!
Пес тремя огромными прыжками взлетел по лестнице на второй этаж, откуда послышались испуганные крики детей и женщин.
Через минуту он неторопливо спустился вниз и направился к выходу. Солдаты вышли следом за собакой.
— Что поделаешь — служба, — проговорил офицер уже на пороге. — Это еще ничего, хуже было бы, если бы Дик и впрямь нашел здесь того, кого искал. Спокойной ночи, сэр!
И небольшой отряд двинулся дальше по темной улице…
Бладхаунды использовались не только как ищейки и охотники, но и как собаки-каратели при подавлении восстаний рабов в колониях Англии, Испании, Португалии и Бельгии.
От гончих святого Губерта ведут свое происхождение английские фоксхаунды — охотники на лис, ставшие впоследствии одной из самых популярных на Британских островах охотничьих пород.
Специально для охоты на зайцев в Англии была выведена порода харьеров, которых еще называли «заячьими гончими», а во Франции эту роль исполняли довольно оригинальные потомки стройных атлетов сан-губеров, получившие название «бассеты», что в переводе означает «коротконожки».
Эти собаки отличаются тем, что состоят как бы из двух частей, принадлежащих совершенно разным породам: голова и туловище крупной гончей опираются на лапы маленькой комнатно-декоративной собачки. Hа первый взгляд — это неуклюжий и довольно нелепый гибрид, созданный по капризу чьей-то нездоровой фантазии, к тому же совершенно непригодный к охотничьей деятельности.
В действительности же бассеты — сильные и неутомимые гончие, которые с равным успехом способны охотиться как на зайцев и лис, так и на вепрей, и на волков.
Английские сородичи бассетов — бигли — у себя на родине занимались исключительно заячьей охотой, но, попав на материк, великолепно проявили себя как универсальные гончие.
В Германии эту ветвь семейства гончих псов представляла такса.
Несмотря на приземистость и сильно вытянутый формат, такса проявила себя отличной гончей и норной собакой, умной, ловкой и чрезвычайно азартной в охоте на мелкого и среднего зверя.
Пик популярности таксы пришелся на начало XX столетия, когда во всей Европе царило повальное увлечение этой породой, правда, более всего воспринимавшейся лишь в статусе комнатно-декоративной.
Такса была символом респектабельности и домашнего уюта. Ее популярность была настолько велика, что выпускаемые в 20 — 30 годы некоторые модели немецких «фольксвагенов» линиями корпуса почти в точности напоминали этого четвероногого кумира гостиных Берлина и Парижа.
А ветвь классических германских гончих представлял прямой потомок сан-губеpов — ганновеpская ищейка, ставшая одной из самых популярных пород гончих собак Европы.
Испанские гончие, названные в честь своей родины спаниелями, также занимают одно из самых почетных мест в этом большом и прославленном семействе.