В одиннадцать часов Мюрат находился уже за Плауенскими воротами. В мантии, вышитой золотом, вел он карабинеров и кирасиров на австрийскую пехоту и разбил ее. Успех его повлек за собою важное расстройство на левом крыле союзников.
Правое крыло союзников тоже много потерпело от натисков молодой гвардии, которую воодушевлял Наполеон личным своим присутствием.
Князь Шварценберг предложил союзным монархам отступить, опасаясь, что Вандам, не принимавший еще участия в битве, зайдет в тыл правого фланга и нанесет со свежими своими войсками значительный вред графу Остерману. Император Александр согласился на отступление только тогда, когда князь Шварценберг объявил, что у австрийских войск оказывается недостаток в снарядах, продовольствии и даже в обуви. Решено отступить в Богемию.
В этот день смертельно ранен ядром генерал Моро, незадолго прибывший в союзную армию. Он находился в нескольких шагах от императора Александра и, падая с лошади, сказал: "Погибаю, но приятно умереть на глазах столь великого монарха". Моро положили на казачьи пики, покрыли плащом и отнесли в близлежащую деревню, где он и умер.
К Наполеону, казалось, вернулось опять прежнее его счастье. Успешное отражение союзников от Дрездена придало ему новые силы, а воинам его новое мужество. "В союзных войсках, - говорит генерал Михайловский-Данилевский, - распространилось какое-то уныние от того, что видимое для всех разногласие между главными начальниками не предвещало успеха". Но торжество одних и уныние других будут непродолжительны. Наполеон дошел до того, что самые отважные, самые блистательные военные подвиги не спасут его от близкого падения. Гений его остается верным ему; Наполеон падет со славой, и в самом падении еще более вырастет в глазах потомства. До последней минуты своего императорского существования он будет возобновлять те изумительные чудеса, которыми он удивлял мир, когда трудился для своего возвышения или когда стоял на высшей точке своего могущества.
Наполеон слабо преследовал армию союзников, отступавшую в Богемию. Вандам хотел остановить ее, загородил ей дорогу, но был взят в плен со всем своим отрядом. Это поражение нанесло жестокий удар французскому вождю, потому что значительно уменьшило результаты дрезденской битвы.
В то же самое время неудачи постигли французскую армию, находившуюся в Силезии. От сильных дождей разлились реки; вода залила дороги, снесла мосты; сообщения между отрядами были прерваны. В таком отчаянном положении Макдональд был вынужден отступать, потеряв при Левенберге почти целую дивизию.
Наполеон поехал в Силезию и встретил Макдональда при Гохкирхене 4 сентября. Немедленно дал он приказания Макдональду, избавил его от погибели и возвратился в Дрезден 6 сентября (25 августа). Тут узнал он, что начальник штаба третьего корпуса, генерал Жомини, перешел в союзное войско.
И маршал Удино тоже потерпел поражение на пути в Берлин при Гросс-Берене. Его заменили Неем; но и Ней был разбит 6 сентября (25 августа) Бернадотом.
Таким образом, французы везде терпели поражение, где не было с ними Наполеона. Сам он это заметил и, живя в Дрездене, в центре военных действий, ежеминутно готов был лететь на угрожаемые пункты и управлять движениями многочисленных своих корпусов. Так провел он сентябрь и половину октября, беспрерывно отражая то Шварценберга, то Сакена, то Бернадота, то Блюхера. Но эти малые битвы много вредили его армии, расстроенной бедствиями кампании 1812 года, и не уничтожили средств союзных войск. Союзники непрерывно получали подкрепления. Из армии Наполеона многие бежали или передавались союзникам. Король баварский последовал примеру прочих германских владетелей. Отряды партизан образовались в Саксонии и Вестфалии и беспокоили французскую армию. При общем восстании немцев против французского владычества Иероним, король вестфальский, узнав о приближении русских, вынужден был бежать из своей столицы.
Узнав об отпадении Баварии и движении умов в центральной Германии, Наполеон увидал, что невозможно удержаться на Эльбе и непременно нужно приблизиться к французским границам. Нельзя было ретироваться без сильного подкрепления, и он решился просить у сената двести восемьдесят тысяч новых воинов. 7 октября императрица Мария-Луиза произнесла в сенате речь, присланную Наполеоном из главной квартиры, о новом наборе.
Сенат, видя необходимость этой меры, беспрекословно утвердил ее.
Наполеон хотел перейти через Эльбу и действовать на правом берегу, из Магдебурга; но отпадение короля баварского принудило его отступить к Лейпцигу.
Порицатели Наполеона, которых много находилось в его главной квартире, замолчали, потому что им очень хотелось на Рейн и вовсе не хотелось воевать между Эльбой и Одером.
Наполеон прибыл 15 (3) октября в Лейпциг, где уже находились корпуса Виктора, Ожеро и Лористона. Союзники следовали по его пятам и 16 числа удачным движением окружили французскую армию: Шварценберг с юга, а Беннигсен, Коллоредо, Блюхер и Бернадот с востока и севера.
ГЛАВА XLIV
[Лейпиигская битва. Отпадение Саксонии. Бедственное окончание
кампании. Возвращение Наполеона в Париж.]
Пятьсот тысяч воинов сошлись под стенами и в окрестностях Лейпцига; битва должна была последовать в самое скорое время.
15 (3) октября Наполеон уже начал объезжать окрестности и осматривать местность и корпуса своей армии, расположенные в близлежащих местах. Всю ночь потратил он на приготовления к битве, которая казалась неизбежной на следующий день.
16 (4) числа утром бой загорелся на всех пунктах, и тысячи пушек гремели около Лейпцига. Сначала успех склонялся на сторону союзников; но скоро они были остановлены.
В центре Виктор и Лористон удержались в Вахау и Либервалквице, несмотря на усилия союзников.
Но Наполеон не довольствовался счастливым отражением союзных войск: он непременно желал поразить их решительно, и с этой целью приказал Макдональду и Себастиани быстро напасть на генерала Кленау, приказал маршалу Мортье поддерживать Лористона, маршалу Удино помогать Виктору, а Куриаля послал к Понятовскому. Все эти движения прикрывались действием ста пятидесяти пушек гвардейской артиллерии под командованием генерала Друо.
Приказания его исполнены в точности: Виктор и Удино опрокинули принца Виртембергского до Госсы. Мортье и Лористон тоже вынудили Кленау отступить.
Макдональд и Себастиани имели совершенный успех, а Понятовский удержался на Плейсе.
Сражение казалось потерянным. Император Александр, стоявший близ пруда у Госсы под ядрами, видел, что союзные войска отброшены, русские батареи умолкают; 30 пушек находились уже во власти французов. Среди всеобщего смятения и опасности он занимался распоряжениями, которые могли уничтожить замыслы Наполеона, обещавшие доставить ему верную победу. Император повелел графу Орлову-Денисову спешить к Барклаю-де-Толли и приказал ему немедленно выдвинуть тяжелую конницу к разобщенному центру против натиска французских кавалерийских войск. Артиллерийской роте, стоявшей вблизи, приказано выйти вперед и удерживать французов до прибытия тяжелой конницы, а лейб-казакам, составлявшим конвой государя, прикрывать орудия. В то же время приказано начальнику резервной артиллерии Сухозанету ввести ее в дело.
Граф Орлов-Денисов, возвращаясь к государю императору и видя движение лейб-казаков, решился стремительной атакой остановить идущую французскую кавалерию, надеясь, что легкая гвардейская кавалерийская дивизия, расстроенная напором французов, получив помощь, соберется и будет действовать вместе с ним. Смелое движение графа Орлова-Денисова освободило гвардейскую кавалерийскую дивизию от натиска преследовавших ее французов, и она примкнула к флангам графа Орлова. Тогда бросился он на французскую конницу, лишившуюся главного начальника своего Латур-Мобура, которому ядром оторвало ногу. Французы были опрокинуты, и пока русские преследовали их, во фланг их врубились два прусских конных полка, посланные графом Паленом на подкрепление центра. В беспорядке французская конница отступила за свою пехоту, помешав на некоторое время движению пехоты и действиям своей артиллерии.
Таким образом император Александр восстановил сражение и лишил победы Наполеона, который был в ней совершенно уверен.
Так кончился первый день, или акт, Лейпцигской битвы. Австрийский генерал Мерфельд упал с лошади посреди французских штыков и попал в плен. Наполеон хвалил Виктора, Мармона, Нея, Удино, Макдональда, Ожеро, но особенно превозносил неустрашимость Лористона и изумительную отвагу Понятовского, которому пожаловал звание маршала.
С некоторого времени битвы, казавшиеся Наполеону решительными, оставались вовсе без результатов. Люцен, Бауцен, Дрезден только возбудили мужество и новую решимость в союзниках; чего же мог он ожидать от лейпцигского дня, когда победа явно клонилась на сторону союзников? Входя в свою палатку, он думал уже, что будет вынужден сражаться на следующий день. Вечером к нему привели пленного генерала Мерфельда, которого он знал прежде. Наполеон немедленно возвратил ему шпагу, отпустил его на честное слово и дал ему поручение о мирных предложениях императору австрийскому.
"Ошибаются на мой счет, - говорил он, - я от души желаю успокоиться под сенью мира; думаю о счастье Франции, как прежде думал о ее славе...
Я должен непременно решиться на пожертвования и готов на них... Прощайте, генерал; когда вы будете говорить обоим императорам о мире, я думаю, что голос ваш будет для них красноречив воспоминаниями".
Привезенные Мсрфельдом предложения о мире не были приняты. Союзные монархи не могли оставить общего дела Европы, когда успех склонялся на их сторону.
Битва началась бы 17 числа, если б дожди и дурные дороги не задержали Беннигсена; союзники отложили нападение до следующего дня. Наполеон предчувствовал, что в союзном стане нс рассуждают о мире, и готовился к битве. Всю ночь провел он в занятиях, разъезжал по палаткам своих генералов, разбудил Нея в Рейднице, посетил Бертрана в Линденау и везде раздавал приказания о действиях на следующий день.
18 (6) числа, на рассвете, началось движение в союзных войсках, и скоро пушки загремели. Саксонцы и часть виртембергцев перешли к союзным монархам, бросив французские знамена. Армия Наполеона была до такой степени расстроена, что стало невозможно начать новую битву.
В семь часов вечера генералы Сорбье и Дюлолуа донесли ему, что все снаряды истрачены и нельзя поддерживать огонь более двух часов. За пять дней французы выстрелили двести двадцать тысяч раз, и для пополнения запасов снарядов следовало отступать на Магдебург или Эрфурт.
В таком стесненном положении следовало решиться на отступление, и Наполеон приказал отступать к Эрфурту через Линденау по дороге, которую так храбро защитил Бертран против австрийского корпуса, находившегося под командованием Гиулая.
Наполеон возвратился в восемь часов вечера в Лейпциг и занимался всю ночь диктованием приказов герцогам Бассано и Виценскому. 19(7) октября, на рассвете, французская армия начала отступать. Впереди шли Виктор и Ожеро; Мармону поручили защищать как можно дольше галльское предместье, Ренье держаться в Розентале, а Нею в восточных предместьях. Лористон, Макдональд и Понятовский, находившиеся в арьергарде, должны были защищать берега Эльстера до тех пор, пока корпуса Нея и Мармона не перейдут через реку. Приказ об этом дан Понятовскому Наполеоном лично. "Князь, сказал Наполеон, - вы должны защищать южное предместье". - "Ваше величество! У меня очень мало людей!" - "Что делать! Защищайтесь с тем, что есть!" - "Постараемся, ваше величество! Мы готовы умереть за вас!" - Понятовский сдержал слово и не видел более Наполеона.
Наполеону предложили сжечь обширные предместья Лейпцига, помешать союзникам занять его и обеспечить, таким образом, отступление армии через Линденау; но он не решился обратить в пепел один из богатейших германских городов.
Союзные войска бросились на Лейпциг, узнав об отступлении Наполеона, и решили ознаменовать освобождение Германии истреблением французского арьергарда.
Они встретили в предместьях сопротивление неожиданное и отчаянное. Макдональд и Понятовский, зная, что дело идет о спасении всей армии Наполеона, решили держаться до последней возможности. Наполеон выехал из Лейпцига под гром оружия; вскоре после его отбытия новое бедствие постигло его армию. Она поспешно переходила через мост на Эльстере; полковник Монфор должен был взорвать его, когда последние французские колонны переберутся на другой берег, чтобы остановить союзников; все было приготовлено к взрыву. Сапер, державший фитиль, вообразил, что французы перешли через реку и союзники заняли город, потому что начали стрелять из окон. Раздается громовой удар... мост взорван! Четыре корпуса с двумястами орудий остаются в предместьях! Что будет с воинами Макдональда, Ренье, Лористона, Понятовского? Они не могут сопротивляться, не могут и отступать! Макдональд бросается в Эльстер и достигает берега. Понятовский бросается верхом в реку и пропадает в волнах. Лористон не мог избежать плена. Остальные погибают или взяты в плен.
Союзники овладели Лейпцигом. Король саксонский, недавний союзник Наполеона, встречает союзных монархов. Император отвечал на поклон его с вежливостью и холодной важностью и, не обращая к королю речи, поехал далее.
Наполеон предает полковника Монфора и несчастного сапера военному суду и ретируется к Эрфурту, куда входил 23 (11) октября.
25 числа он оставляет Эрфурт и идет далее, к Рейну. Австрийцы и баварцы стараются удержать его у Ганау. Завязывается жаркое дело. Баварцы окружают французскую артиллерию и готовы взять се; но артиллеристы вооружаются чем попало и защищают свои орудия. Храбрый Друо подает им пример; Нансути подоспевает с гвардейской кавалерией и выручает артиллеристов. Наполеон, отразив баварцев, продолжает отступать.
1 ноября он прибыл во Франкфурт; на другой день, в пять часов утра, он приехал в Майнц. Тут занялся он, в продолжение нескольких дней, новым устройством армии, которая должна занять линию по Рейну.
8 ноября, ночью, приехал он на французскую границу, а 9-го, в пять часов вечера, прибыл в Сен-Клу, где за несколько дней были получены двадцать знамен, взятых им при Вахау, Лейпциге и Ганау. Бедные трофеи в сравнении с тем, что он потерял при Лейпциге!
ГЛАВА XLV
[Сенат поздравляет Наполеона. Набор трехсот тысяч войска. Собрание
и роспуск Законодательного корпуса.]