Аскольд. Впрочем пора вернуться в IX век. Итак, через некоторое время после "призвания" Рюрика, как сообщает поздняя - Никоновская - летопись XVI века (но нет оснований считать ее сообщение заведомо вымышленным), подвластные этому твердому правителю люди "оскорбишася... глаголюще: "яко быти нам рабом и многа зла всячески пострадати от Рюрика". Однако восстание было подавлено и "уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби".
Очевидно, что уже при Рюрике власть оказывается "деспотичной". Но вспомним, что до призвания Рюрика, по сообщению "Повести временных лет", на Руси "въста род на род и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся"... А помимо того - как было показано выше - Северной Руси угрожал тогда Хазарский каганат, уже завладевший Южной Русью. И согласно той же "Повести...", два Рюриковых "мужа", Аскольд и Дир, отправились в Киев, и жители города поведали: "мы седим... платяче дань козаром. Асколд же и Дир остаста в граде сем..."
В "Иоакимовской летописи" этот эпизод изложен так: "Славяне, живущие по Днепру... утесняемы бывши от казар, иже (которые) град их Киев и протчии обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями (работами) изнуряюще... прислаша к Рюрику преднии (знатные, главные) мужи просити, да послет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои (воины) с ним отпусти. Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вои, повоева... козар".
Но поскольку впоследствии в Киев отправился из Северной Руси Олег, который свергнул Аскольда, а затем опять-таки "повоева казары", естественно полагать, что хазары сумели подчинить Аскольда своей воле (в частности, заставили его совершить в 860 году поход на враждебный Каганату Константинополь, куда Кий ранее "ходил" с миром).
Уместно здесь еще раз обратить внимание на одну господствующую в историографии неточность. В летописи "призвание" Рюрика датировано 862 годом, и эта дата, как правило, не оспаривается. Между тем уже давно и совершенно точно установлено, что имеющаяся в летописи дата похода Рюрикова "мужа" Аскольда на Царьград неверна: этот поход состоялся еще в 860 году, то есть за два года до летописной даты призвания Рюрика. А из этого ясно, что Рюрик прибыл на Русь ранее 862 года,- по всей вероятности, вскоре после того, как германский император Лотарь I в 854 году вторично лишил его власти над Фрисландией.
И есть все основания полагать, что Рюрик с самого начала вынужден был противостоять Хазарскому каганату, который покушался и на Северную Русь. Дело в том, что еще до Рюрика, в 830-х годах, варяжский правитель Северной Руси (позднее местное население в ответ на насилия "изгнаша" варягов "за море") принял титул "кагана", явно утверждая тем самым свою независимость от хазарского кагана. И впоследствии, в 871 году, согласно дошедшему до нас тексту послания короля Людовика Немецкого (813-876), "вождь норманнов" также назывался "каганом" ("хаканом"), и этот вождь был, очевидно, именно Рюрик.
В историографии в последнее время утвердилось представление о том, что уже после Рюрика его сподвижник Олег вел войну с Каганатом (о чем, в частности, убедительно говорится в трудах А. П. Новосельцева), но противоборство с хазарами, без сомнения, началось еще при Рюрике, и поход его "мужа" Аскольда в Киев имел, надо думать, прямую противохазарскую направленность,- но не принес победы. В предшествующих главах книги было подробно сказано о предпринятой в 860 году под диктатом Хазарского каганата атаке Аскольда на Константинополь (ситуация повторилась через восемь десятилетий, на рубеже 930-940-х годов, когда, победив тогдашнего правителя Руси, Каганат опять-таки заставил его атаковать Константинополь - о чем ниже).
* * *
Олег Вещий. Под 879 годом в "Повести временных лет" сообщается: "Умершю Рюрикови, предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, въдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми",- то есть (в переводе Д. С. Лихачева): "Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу - родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал".
Далее следует рассказ о длительном периоде, означенном именами Олега и Игоря,- периоде, занявшем (согласно летописным датам) почти семь десятилетий. Сведения летописи об этих исторических личностях намного более обильны, нежели о предшествовавших им Кие, Рюрике, Аскольде, но, может быть, именно по этой причине "информация" оказывается и более противоречивой, подчас даже загадочной.
Так, например, князь Игорь, появившийся на свет, по летописи, в 870-х годах, обрел своего единственного (это явствует, как мы еще увидим, из той же "Повести...") сына, Святослава, не ранее конца 930-х годов,- то есть по меньшей мере в шестидесятилетнем возрасте. К тому же и его супруге Ольге, вступившей с ним в брак, по утверждению летописи, еще в 903 году, было, следовательно, ко времени рождения Святослава примерно пятьдесят лет. И уже В. Н. Татищев, а за ним Н. М. Карамзин высказали вполне понятное сомнение в достоверности данной летописной хронологии, и многие позднейшие историки говорили об этом же с еще большей определенностью. Тем не менее - в силу какого-то странного "консерватизма" - летописные сведения об Олеге и Игоре до сих пор не стали предметом развернутого исследования,- хотя отдельные, частные соображения по этому поводу были высказаны целым рядом историков.
А ведь дело вовсе не только в неправдоподобных "возрастных" сведениях. Почему-то редко обращают внимание, например, на тот факт, что в более или менее подробном летописном повествовании об Игоре есть странный хронологический пробел. Сообщается, что он начал править после смерти Олега, в 913 году. и упоминается о его действиях в 914 и 920 годах, однако далее ровно никаких сведений о нем нет на протяжении двух десятилетий - до 941 года.
Вместе с тем уже давно и многократно было высказано убеждение в том, что летописцы искусственно превратили Игоря в сына Рюрика, дабы обеспечить единство династии Рюриковичей, а на самом деле он мог быть разве только внуком - если не правнуком - Рюрика и родился, следовательно, гораздо позже, нежели указано в летописи.
Виднейший исследователь летописей А. А. Шахматов еще в 1908 году убедительно показал, что над составителем "Повести временных лет" тяготела "определенная тенденция. Русская княжеская династия должна получить ясную генеалогию: исторический Игорь должен быть связан с Рюриком... Рюрик - это родоначальник династии: боковые линии должны отпасть". Однако устные предания говорили "о двух князьях - об Олеге и Игоре. И именно сначала говорилось об Олеге, а потом уже об Игоре... Вместе с тем взаимные отношения Олега и Игоря не были, очевидно, определены... иначе... ему (составителю.- В. К.) не пришлось бы прибегнуть к искусственной комбинации"12,- то есть к объявлению Игоря сыном Рюрика.
Дело в том, что к моменту составления "Повести временных лет" на Руси прочно установился порядок престолонаследия от отцов к сыновьям, и летописцы, надо думать, просто не могли иным образом представить ход дела после смерти Рюрика: его должен был сменить именно сын.
Олег, согласно преданиям, только принадлежал к "роду" Рюрика и - по понятиям ХI-ХII веков - не имел права стать наследником его власти; происхождение же Игоря было неясным (вспомним, что в "Слове..." Илариона представлена генеалогия Ярослава Мудрого до Игоря включительно, но об отце последнего умалчивается). И перед летописцем открывалась возможность объявить его сыном Рюрика,- что и было сделано.
И по версии "Повести временных лет" Игорь правит - так сказать, юридически - уже с детских лет, с момента смерти Рюрика, однако в качестве фактического правителя выступает Олег. Между тем предания все же противоречили этой версии, и летописец не смог свести концы с концами: многие историки с недоумением констатировали, что Игорь по сути дела начал править лишь после Олеговой гибели, в 913 году, когда ему - если исходить из летописных дат - было уже не менее тридцати трех лет!
А. А. Шахматов объяснил эту неувязку тем, что в дошедших до летописцев преданиях все события до 940-х годов были связаны с именем Олега, а не Игоря, и, как он заключил, "составителю "Повести временных лет" ничего не оставалось сказать об Игоревом княжении... за смертью Олега пришлось бы тотчас же сказать о смерти Игоря" (с. 104).
Правда, летописец все же в известной мере попытался, по словам А. А. Шахматова, "заполнить длинный ряд годов"; он записал: "913. Иде Игорь на деревляны, и победив а (их), и возложи на ня (них) дань болши Олговы (Олеговой)... 914. Приидоша печенези первое на Русскую землю, и сотворивше мир со Игорем... 920. Игорь воеваше на печенеги".
Но далее следует пробел на целых два десятилетия, и есть основания утверждать, что на самом деле указанные события происходили не в 913-920 годах, а в первой половине 940-х. Так, под 945 годом в "Повести временных лет" записано, что Игорь задумал поход "на деревляны, хотя примыслити большюю дань", то есть через тридцать с лишним лет странно повторяется ситуация 913 года...
Словом, А. А. Шахматов был совершенно прав, утверждая, что "составителю "Повести..." ничего не оставалось сказать об Игоревом княжении". Ибо Игорь, как я буду стремиться доказать, стал править Русью только в 940-х годах,- и правил очень недолго. Это явствует, в частности, из опубликованного уже после издания цитируемого труда А. А. Шахматова, в 1912 году, исторического источника, так называемого "Кембриджского документа",- "хазарского письма" середины Х века, сообщающего, что на рубеже 930-940-х годов правителя Руси звали не Игорь, а Олег. Достоверность этого источника неоднократно подвергалась сомнениям, но ныне никто, кажется, не оспаривает его подлинность.
Игорь, безусловно, никак не мог быть сыном умершего за шестьдесят лет до начала его правления Рюрика: целый ряд сведений (они еще будут представлены) показывает, что он стал князем Руси, а также отцом Святослава в весьма молодом возрасте, а мнимые даты его рождения и женитьбы были вымышлены для того, чтобы превратить его в Рюрикова сына. Правда, при этом решении вопроса мы вроде бы опять-таки оказываемся не в ладах с хронологией, ибо Олег предстает как невероятный "долгожитель": ко времени кончины Рюрика в 879 году он являлся, очевидно, уже взрослым человеком, и к 940 году должен был приближаться по меньшей мере к девяностолетнему возрасту...
Но в историографии давно уже было высказано мнение, что в летописном Олеге соединились два лица (говорилось даже о нескольких). Особенно примечательно, что их соединение осуществилось в летописях не вполне, остались своего рода швы. Олег в летописях явно "раздваивается": он выступает то в качестве воеводы при князе, то как полновластный князь; смерть настигает его и в Киеве, и "за морем"; сообщается даже о двух его могилах(!) - в Ладоге и в Киеве.
О наличии двух Олегов писал сформировавшийся еще до революции видный историк Древней Руси М. Д. Приселков13; в уже упоминавшейся книге историка Хазарского каганата Ю. Д. Бруцкуса сказано, что "приходится думать, не было ли нескольких Олегов. Смешение Игоря с Олегом также часто встречается в русской традиции"14 (имеется в виду летописная традиция). Автор ценных трудов и о Хазарском каганате, и о Руси М. И. Артамонов утверждал, что в образе Олега Вещего совместились черты не одного, а двух одноименных персонажей"15 и т. п.
При этом следует напомнить о распространенности имени Олег в Древней Руси. Так, Олегом звали сына Святослава, князя Деревлянского, погибшего в 977 году, и воеводу Владимира Святославича, участвовавшего в 988 году в осаде Корсуни (Херсонеса); наконец, супруга Игоря носила женский вариант этого имени.
Олег Вещий, который почти целиком "заслонил" другого, "второго" Олега, был родственником Рюрика и правил после его смерти. Однако сведения, согласно которым правил он от имени Рюрикова сына Игоря, неправдоподобны уже хотя бы потому, что вплоть до 913 года (когда Игорю было бы не менее тридцати трех лет) первым лицом в летописных сообщениях, о чем уже сказано, предстает не Игорь, а Олег. Составитель летописи, очевидно, не мог вообще "переделать" дошедшие до него предания, заменив во всех них Олега Игорем (впрочем, и после 912 года. когда Олег Вещий умер, летописец, как мы видели, почти не мог подобрать сведений о деятельности Игоря вплоть до 941 года, а от тех, возможно, известных ему преданий, где речь шла о действиях "второго" Олега, он, вероятно, отказывался, так как уже сообщил об Олеговой смерти в 912 году).
Олег Вещий, без сомнения, выдающийся деятель Древней Руси (между прочим, слово "вещий" неверно понимают только как обозначение способности к предвидению, "предвещанию": в древнерусском языке "вещий" означало и "мудрый", и "наделенный чудесной силой"). Олег объединил Северную и Южную Русь; его деятельность прочно связала Ладогу и Киев. А затем он должен был одержать победу (правда, она оказалась временной) над Хазарским каганатом.
Об этом говорит в своем недавнем трактате А. П. Новосельцев. Анализируя целый ряд летописных сообщений, свидетельствующих о жестокой борьбе Аскольда с Хазарским каганатом, историк утверждает, что для Древнерусского государства "на первом этапе его существования главным был... хазарский вопрос". И следует весомый вывод: "Пока север... и юг... не были объединены, борьба с хазарами большого успеха не приносила. И лишь когда северный князь Олег... объединил Киев и Новгород (на деле - Ладогу.В. К.), положение изменилось"16.
Может показаться странным, что освобождение Олегом Южной Руси от хазарской власти началось со свержения Аскольда. Но, как установила С. А. Плетнева, "хазары сохранили всю правящую верхушку побежденных народов... связав ее с собой вассалитетом"17. Поэтому свержение Аскольда и война с хазарами преследовали одну задачу.
Стоит отметить, что в упоминавшейся выше изданной в 1995 году книге В. Я. Петрухина, который пытается изобразить Хазарский каганат чуть ли не "благодетелем" Руси, содержатся существенные сведения о борьбе хазар с Олегом; уже шла речь о том, что Петрухин, "лакируя" взаимоотношения Руси и Каганата в своих "общих" рассуждениях, как бы не смог игнорировать конкретные сведения об этой борьбе. Противостояние Олега и хазар ясно выразилось, в частности, в следующем. В торговле того времени главную роль играли серебряные диргемы - арабские монеты, которые поступали на Русь и в соседние страны через Хазарский каганат. Но "в последней четверти IX в. (Олег по летописи начал править в Киеве в 882 г.- В. К.) приток монет в Восточную Европу резко сокращается,- пишет В. Я. Петрухин, опираясь на специальные исследования,- ...при этом... доступ серебра в Восточную Европу был искусственно приостановлен. Приток монет возобновляется в начале X в., когда серебро идет через Волжско-Камскую Болгарию из державы (арабской.- В. К.) Саманидов в обход (курсив мой.- В. К.) Хазарского каганата" (Петрухин В. Я., цит. соч., с. 93). Итак, Олег был настолько серьезным врагом Каганата, что последний устраивал экономическую блокаду Руси!
Противостояние Олега Хазарскому каганату закономерно вело к сближению с Византийской империей, которая еще с 840-х годов была в самых враждебных отношениях с Каганатом. Этому вроде бы противоречит летописное сообщение о походе Олега на Константинополь и самых жестоких действиях его войска. Но в действительности сведения из предания о походе другого, "второго" Олега в 941 году были перенесены летописцем на Олега Вещего в 907-й год. Это очевидно из следующих фактов.
Во-первых, византийские источники, со всей ясностью запечатлевшие походы Руси на Константинополь в 860 и, затем, в 941 годах, ничего не говорят о каком-либо подобном походе между этими датами. И даже те историки, которые считают поход 907 года имевшим место, вынуждены делать существенные оговорки,- как, например, и поступил Г. Г. Литаврин: "Очевидно, дело не дошло до серьезных военных столкновений, поэтому рассказ о походе не попал в византийские летописи... По всей вероятности, византийцы предпочли переговоры военным действиям против русских"18. Однако невозможно усомниться в том, что если бы Олег Вещий пришел к Константинополю с сильным войском (хотя и не начал "серьезных военных столкновений") этот факт все же был бы отмечен в византийских хрониках.
Далее, в дошедшем до нас договоре Олега с Византией, датированном в летописи 912 годом, сказано, что он заключается "на удержание и на извещение (удостоверение) от многих лет межи (между) хрестианы и Русью бывьшюю любовь"; эта "любовь" существовала, надо думать, с первых дней правления Олега, заявившего (по летописи - в 884 году) о хазарах: "Аз им противен" (то есть являюсь их врагом). Невозможно предполагать, чтобы процитированной "формуле" договора предшествовал военный поход Олега на Константинополь! Так, в договоре, заключенном между Русью и Византией после реального похода 941 года, соответствующая "формула" имеет совершенно иной смысл: договор призван "обновити (возобновить) ветъхий (старый, давний) мир... разореный... и утвердити любовь межю Греки и Русью".
О действительных отношениях Олега Вещего с Византией с полной определенностью писал еще полвека назад выдающийся историк М. Н. Тихомиров: "Договор (Олегов.- В. К.) не имеет никаких намеков на враждебные отношения между русскими и греками..." и "никаких указаний на осаду Царьграда русскими... мы не имеем"19 (речь идет о времени Олега Вещего).
Наконец, само данное в "Повести временных лет" описание похода 907 года на Константинополь, как определил один из виднейших специалистов в области русско-византийских отношений М. В. Левченко, "взято из славянского перевода жития Василия Нового и из продолжателя Амартола, которые использованы также для рассказа о походе Игоря"20 (то есть походе 941 года). Да, летописец, знавший, надо думать, предания о том, что правитель Руси по имени Олег предпринимал поход на Константинополь, охарактеризовал его с помощью византийских источников, отразивших поход 941 года (как уже отмечалось, этот поход, о чем подробно будет сказано далее, возглавлял не Игорь, а Олег,- но не Вещий, а другой, "второй").
И договоры Олега Вещего, и многие иные источники недвусмысленно говорят о тесных взаимоотношениях Руси того времени с Византийской империей. Об этом свидетельствует хотя бы такое летописное сообщение: "Царь же Леон (византийский император Лев VI Мудрый, правивший с 886 до 11 мая 912 года.- В. К.) почти(л) послы рускые дарми, златом, и паволоками и фофудьями (драгоценные ткани), и пристави к ним мужи свои показати им церковную красоту... и страсти Господня и венец, и гвоздие, и хламиду багряную, и мощи святых, учаще я (их) к Вере своей и показующе им истиную Веру".
И в церковном уставе современника Олега императора Льва VI указана русская митрополия, что свидетельствует о немалом распространении христианства на Руси при Олеге Вещем; это, правда, вовсе не означает официального принятия новой религии. Стоит отметить, что, согласно сведениям византийского императора Константина VII, в середине Х века русская митрополия уже не существовала, и это было, очевидно, результатом победы Хазарского каганата над Русью на рубеже 930-940-х годов; так, несколько ранее, в 932 году, Каганат победил выступившего против него "царя алан" (предков осетин), и в результате, сообщал современник события арабский хронист Масуди,- аланы "отреклись от христианства и прогнали епископа и священников, которых византийский император раньше им прислал"21 (позднее, после разгрома Каганата Святославом, аланы вернулись к христианству). Надо полагать, нечто подобное произошло и на Руси на рубеже 930-940-х годов.
Стоит отметить, что, согласно уставу Льва VI "О чине митрополичьих церквей, подлежащих патриарху Константинопольскому", аланская митрополия была утверждена вскоре после русской (в списке митрополий аланская занимает 62-е место, а русская - 61-е; порядок же в этом списке соответствовал хронологии утверждения митрополий). Из этого можно заключить, что война Олега Вещего с Хазарским каганатом повлияла и на судьбу алан (вернее, части этого народа, вступившего в союз с Византией и принявшего христианство). По-видимому, при Олеге противоборство Руси и Алании с хазарами осуществлялось в союзе или даже при прямой поддержке Византии (в свою очередь 700 воинов Руси участвовали в 911-912 годах в византийском походе против арабов22).
Итак, при Олеге Вещем не только создалось единое русское государство, простирающееся от Ладоги до Киева: это государство выступило как полноправный участник, "субъект" исторического бытия громадного евразийского региона, в котором действовали три мощных империи - Византия, Хазарский каганат и Арабский халифат. Правда, преемник Олега Вещего потерпел поражение от Каганата, но истинная судьба Руси уже началась, и ее осуществление нельзя было надолго прервать.
* * *
Олег II. Как уже сказано, после Олега Вещего правил, очевидно, "второй" Олег, который в устных преданиях слился с первым; не исключено, что он был сыном первого. Документально правление "второго" Олега подтверждается составленным в середине Х века "хазарским письмом", повествующим о событиях конца 930 - начала 940-х годов. В письме речь идет о тогдашнем правителе Хазарского каганата Иосифе, византийском императоре Романе I Лакапине (919-944) и "царе Руси" Хлгу (Олеге). Цитирую новейший перевод фрагмента этого письма, принадлежащий А. П. Новосельцеву:
"...во дни царя Иосифа ...злодей Романус послал большие дары Хлгу, царю Руси, подстрекнув его совершить злое дело. И пришел тот ночью к городу Смкрии (позднее Тмутаракань - Тамань.- В. К.) и захватил его обманным путем... И стало это известно Булшци (по-видимому, высокий хазарский титул.- В. К.) он же Песах хмкр (иранский или, вероятнее, хорезмийский титул.- В. К.), и пошел тот в гневе на города Романуса (имеются в виду византийские города в Крыму.- В. К.) и перебил всех от мужчин до женщин... И пошел он оттуда на Хлгу и воевал с ним четыре месяца, и Бог подчинил его Песаху... Тогда сказал Хлгу, что Романус побудил меня сделать это. И сказал ему Песах: если это так, то иди войной на Романуса, как ты воевал со мной, и тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет, то умру или буду жить, пока не отомщу за себя. И пошел тот и делал так против своей воли и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи, так как македоняне (в Византии правила тогда Македонская династия.- В. К.) победили его огнем (имеется в виду горючая смесь - "греческий огонь", не гаснувшая даже на воде; состав ее не вполне выяснен и сегодня.- В. К.). И бежал он, и устыдился возвращаться в свою землю и пошел морем в Прс (Персию.- В. К.) и пал там он сам и войско его. И так попали русы под власть хазар"23.
Как мы еще увидим, рассказ о судьбе Хлгу-Олега с того момента, как он отправился на Константинополь, целиком и полностью достоверен (кроме одной детали: Олег, очевидно, пошел в Персию - точнее, в подчиненную тогда Ирану южную часть нынешнего Азербайджана,- опять-таки не без диктата хазар, поскольку речь шла о походе на враждебных Каганату мусульман).
Все сказанное в "хазарском письме" подтверждают современные (или близко отстоящие от события) византийские, западноевропейские и арабские источники, хотя правитель Руси в некоторых из этих источников зовется "Игорем" (почему это так - еще будет выяснено), а в арабских вообще безымянен. Правда, А. П. Новосельцев не так давно заново исследовал сочинение арабского хрониста Масуди, писавшего как раз в начале 940-х годов о "царе славян"* по имени "ал-Олванг" (это близко к "Олег"),- притом о нем говорится как о современнике хрониста: "...царь ал-Олванг, у которого много владений, обширные строения, большое войско и обильное военное снаряжение. Он воюет с Румом"24,- то есть с Византийской империей. Между тем, как уже говорилось, нет никаких достоверных сведений о войне с Византией во времена Олега Вещего. И если "Олванг" - Олег, то речь шла именно о "втором" Олеге.
В "хазарском письме" может вызвать недоумение тот факт, что полководец Песах стремится не сокрушить до конца Хлгу-Олега, а заставить его воевать с Византией. Но для нападения на Константинополь нужен был морской поход, а флота, кроме русского (о чем уже упомянуто), не имелось. С другой стороны, Каганат преследовал цель ослабить одновременно и Византию, и Русь, ввергнув их в противоборство.
Сказанному выше о "втором" Олеге, правившем после смерти Олега Вещего и до 941 года, вроде бы решительно противоречит тот факт, что и в русской летописи, и в "Истории" византийца Льва Диакона, и в хронике епископа Кремонского Лиутпранда предводителем похода Руси на Константинополь в 941 году назван Игорь.
Однако при внимательном анализе всех источников это противоречие разрешается. Поход Руси 941 года был тщательно исследован в работах историка Н. Я. Полового25. И выяснилось, что русское войско, подойдя 11 июня 941 года на многочисленных ладьях7 к Босфорскому проливу, разделилось на две неравных части. Небольшой отряд воинов - мы бы его назвали теперь десантом - рванулся вперед, высадился на берег и стал громить предместья Константинополя, между тем как на основную массу русского флота неожиданно напали византийские корабли, обрушив на него "греческий огонь". Это произвело на наблюдавших с берега морской бой "десантников" ошеломляющее впечатление. Видя, как загораются одна за другой русские ладьи, они решили, что флот погиб, борьба бессмысленна, и с наступлением ночи отправились под покровом темноты на своих немногих ладьях в обратный путь - в Киев. Вернувшись домой, они, сообщает летопись, поведали: "Якоже молонья,- рече,иже на небесех, грьци имуть у собе, и се пущающе же жачаху нас, сего ради не одолехом им",- то есть: "Будто молнию небесную имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их".
Однако, как убедительно показал Н. Я. Половой, основная часть флота, потерпев жестокий урон от "греческого огня", отнюдь не погибла, а двинулась на восток (путь на север, в Киев, преграждал византийский флот), к берегам малоазийских провинций Византии и воевала там свыше трех месяцев.
Воссоздав этот ход событий на основе анализа всех имеющихся источников, кроме хазарского, Н. Я. Половой обратился затем к последнему, и стало ясно, что "хазарское письмо" нисколько не противоречит остальным источникам, а только дополняет их: согласно ему, флот воевал с византийцами "на море четыре месяца", а затем отправился не на Русь, а дальше на восток - через территории Каганата в города враждебных хазарам прикаспийских мусульман,- о чем сообщает и ряд арабских источников.