Н. Я. Половой видит в том Олеге, о котором рассказывает "хазарское письмо", не Олега Вещего, а именно другого, "второго" Олега. Вместе с тем Н. Я. Половой как бы не решился преодолеть до конца инерцию "общепринятой" версии. Сказав о том, что Игорь и Олег - "два известные нам вождя похода 941 года"27, он утверждал, что Олег был "в полном подчинении у Игоря" (с. 102). Но с этим едва ли согласуется твердо установленный самим же Н. Я. Половым факт: в то время как русский флот в целом - сотни или даже тысячи ладей - находился под командой Олега, Игорь возглавил небольшой десант, высадившийся на берег у стен Константинополя, а затем, по сообщению Льва Диакона28, всего лишь на десятке ладей пробравшийся в ночной темноте на север, к Руси. Н. Я. Половой считает, что именно в этом малом десантном отряде находилось "руководство похода, состоявшее из князя Игоря и его окружения" (с. 92). Но это едва ли хоть сколько-нибудь достоверное предположение.
Хазары, без сомнения, гораздо лучше знали положение на Руси, чем византийцы (не говоря уже о посещавшем Константинополь Лиутпранде Кремонском), а в "хазарском письме" именно Олег, а не Игорь назван "царем Руси". Разумеется, мне могут возразить, что вот, мол, и русская летопись ставит во главе похода 941 года не Олега, а Игоря. Но, как уже было показано, в летописи здесь вполне объяснимое противоречие. Предания донесли до ее составителя сведения о том, что правитель по имени Олег предпринимал поход на Царьград, однако, поскольку в тех же преданиях "второй" Олег слился в единый образ с Олегом Вещим, поход этот был "перенесен" (с деталями, взятыми из византийских сообщений как раз о походе 941 года!) в 907 год, когда противоборство Руси с Византией вообще не имело места (о чем подробно говорилось выше), а предводителем похода 941 года летопись объявила Игоря.
Замена Олега Игорем в рассказе о походе 941 года в византийском и западноевропейском источниках обусловлена, очевидно, тем, что Олег "исчез" после похода, а Игорь стал правителем Руси и вел последующие переговоры с Константинополем. Необходимо отметить, что западноевропейский и византийский источники, в которых предводитель похода 941 года именуется Игорем,- весьма поздние источники: Лиутпранд Кремонский получил сведения об этом походе Руси лишь в 949 или даже в 968 году, а Лев Диакон писал о нем еще позже - в 980-е годы.
Стоит обратить внимание на тот факт, что в ряде летописей Игорь называется племянником Олега - разумеется, Олега Вещего (поскольку о другом Олеге и не идет речи). Однако это почти так же неправдоподобно с "хронологической" точки зрения, как и объявление Игоря сыном Рюрика. Гораздо вероятнее, что Игорь был племянником "второго" Олега и в результате исчезновения последнего оказался на его месте в качестве правителя Руси; тем самым на него как бы перешла и вся "ответственность" за поход на Царьград, и после поражения именно он заключал в 944 году мирный договор с Византией.
Этот договор, по определению исследователя русско-византийских отношений, был, между прочим, "менее выгоден для русских, чем договор 911 года (заключенный Олегом Вещим.- В. К.)... Русь была вынуждена отказаться от некоторых прежних преимуществ... и взять на себя ряд новых обязательств по отношению к Византии"29,- что было как бы "наказанием" за атаку на Константинополь в 941 году.
Игорь явно был тогда еще весьма молодым человеком; дело в том, что в тексте договора 944 года упомянуты послы от двух племянников Игоря и единственного его собственного ребенка - Святослава; если бы у Игоря имелись другие дети, послы были бы, несомненно, назначены и от них.
О том, что Игорь начал править Русью отнюдь не в 913 году (как утверждается в летописи), ясно говорит, помимо прочего, следующее. В летописях не раз упоминается выдающийся воевода Свенельд, который служил Игорю с самого начала его правления, затем служит Ольге и Святославу и, наконец, старшему сыну последнего, Ярополку,- до 977 года. И если бы Игорь действительно правил с 913 года, "воеводство" Свенельда длилось бы почти 65 лет! В действительности Свенельд стал воеводой Игоря накануне гибели последнего, в 940-х годах.
Существует весьма убедительная версия, выдвинутая в упомянутых выше исследованиях Н. Я. Полового и поддержанная М. И. Артамоновым30, согласно которой Свенельд участвовал в походе на Царьград Олега ("второго"), отправился с ним в Персию, а после гибели Олега у города Бердаа возглавил уцелевшую часть войска и возвратился в Киев, где стал воеводой Игоря. Дело в том, что среди пятидесяти лиц, подписавших русский договор с Византией в 944 году (вероятно, летом), Свенельд не значится; он, по-видимому, возвратился из Закавказья в Киев лишь в конце этого года.
Изложенные выше "нестандартные" представления (прежде всего о "втором" Олеге, который и возглавлял поход на Царьград в 941 году), вроде бы не находящие никаких подтверждений в русских летописях, могут по этой причине быть восприняты с решительным сопротивлением - и как "дискредитация" летописей, и как "произвольный" домысел... Однако и Архангелогородском летописце, сохранившем (это общепризнанно) целый ряд достоверных древнейших сведений, сообщается именно о таком положении дела:
"Иде Олг на Греки... и приидоша ко Царюграду...- сказано здесь.- Бысть же тогда царь Роман (правил с 919-944 гг.- В. К.) и посла(л) патрекея Феофана (именно патрикий Феофан командовал в 941 году византийским флотом! - В. К.) с воины на русь; огненым строением пожже корабля руския, и возвратишася русь восвояси без успеха; потом же... на третье лето (то есть именно в 944 году! - В. К.) приидоша в Киев"31.
В этом тексте все вполне точно,- в частности, в нем не говорится, что "на третье лето" вернулся в Киев и сам Олег; вернулась только часть войска, а Олег погиб в Закавказье, "за морем", и в этом же летописце чуть ниже сообщено: "Сей же Олг... умре... егда иде от Царягорода, перешед море (там же),- что полностью совпадает с "хазарским письмом"!
Таким образом, первоначально в летописи именно Олег возглавлял поход 941 года и затем погиб "за морем", но позднее он был почти во всех летописях "заменен" Игорем, поскольку этого требовала вымышленная версия о единстве династии (Рюрик - Игорь - Святослав).
Впрочем, может возникнуть и такое соображение: почему бы не полагать, что Олег, действовавший в 941 году,- это все-таки тот же Олег Вещий; ведь, как известно, ранние даты в летописи нередко ошибочны, и, может быть, Олег Вещий умер не в 912-м (как в летописи), а в начале 940-х годов? Однако Олег, бывший взрослым человеком еще при Рюрике, родился, по-видимому, в середине IX века, а продолжительность жизни в те времена была сравнительно небольшой. Так, из всех русских князей XI - середины XIII века, даты рождения и смерти которых точно известны, только один - Владимир Мономах перешел через семидесятилетний рубеж (он умер 71 или 72-х лет). Но еще показательнее другое: в возрасте 64-х лет Мономах написал свое великолепное "Поученье", где не раз говорит о себе как о своего рода "долгожителе" и воздает хвалу Богу, "иже мя сих днев грешного допровади". И в самом деле: нам неизвестен (если исходить из достоверных дат) ни один князь этого времени, доживший до шестидесятичетырехлетнего возраста! И Олег Вещий, безусловно, никак не мог дожить до 941 года...
Читателям может показаться, что доказательствам существования "второго" Олега я уделил чрезмерно много внимания и места. Разве столь уж важно, скажут мне, что после смерти Олега Вещего Русью правил не Игорь, а некий "второй" Олег, о котором ко времени составления летописи вроде бы совсем "забыли"?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего обратить внимание на более существенную "забывчивость" летописи: в ней нет ни слова о том, что поход "второго" Олега на Константинополь был совершен под диктатом Хазарского каганата,- как и последующий его поход в Персию, где этот Олег в сущности, бесславно - погиб. Не упоминается в летописи и состоявшийся ранее поход Руси в те же прикаспийские земли, имевший место между 912 и 917 годом32 (точная дата не установлена),- то есть, по-видимому, в начале правления того же - "второго" - Олега.
Приведу фрагменты из сочинения одного из виднейших арабских хронистов, Масуди, написанного в 943 году и повествующего о первом (в 910-х годах) походе Руси на Каспий. "Около 500 судов" из Руси,- сообщал Масуди,приплыли по Черному морю к Керченскому проливу, где "находятся хорошо снаряженные люди хазарского царя. Их задача - оказывать сопротивление каждому, кто идет с этого (Черного) моря... Когда суда русов доплыли до хазарских войск, размещенных у входа в пролив, они снеслись с хазарским царем, прося разрешения пройти через его землю... и таким образом достичь Хазарского (Каспийского) моря... с условием, что они отдадут ему половину добычи, захваченной у народов, живущих у этого моря. Он разрешил им совершить это беззаконие... Суда русов разбрелись по морю и совершили нападения... Русы проливали кровь, делали что хотели с женщинами и детьми и захватывали имущество. Они рассылали отряды, которые грабили и жгли... тысячи мусульман были убиты... Русы пробыли на этом море много месяцев... Когда русы набрали добычи... они двинулись к устью Хазарской реки (Волги) и снеслись с хазарским царем, которому послали денег и добычи, как это было договорено между ними. Хазарский царь не имел морских судов, и его люди не умели обращаться с ними; не будь этого, мусульманам от него было бы больше бед (то есть русы выполняли ту задачу, которую хазары не могли выполнить сами.- В. К.). Ларисийцы (наемная хорезмийская гвардия Каганата.- В. К.) и другие мусульмане царства (Хазарского) узнали о том, что натворили русы и сказали царю: "Предоставь нам расправиться с этими людьми, которые напали на наших мусульманских братьев..." Царь не мог им помешать, по послал предупредить русов, что мусульмане решили воевать с ними. Мусульмане собрали войско и спустились вниз по реке (Волге), ища встречи с ними... Битва между ними длилась три дня, и Аллах даровал победу мусульманам. Русы были преданы мечу, убиты и утоплены... Насколько можно было подсчитать, число тех, кого мусульмане убили на берегу Хазарской реки, было около 30 тыс."33.
Н. Я. Половой справедливо писал об этом походе Руси, а также о позднейшем, состоявшемся и 943-944 годах (после похода на Константинополь), что эти "набеги Руси... помогали хазарам устоять не только против опасности с юга... но и укрепляли позиции хазар... в борьбе с Русью. Пропуская русских удальцов на Каспий, хазары без затраты собственных сил наносили мусульманам Закавказья весьма серьезные удары и, не пошевелив даже пальцем, присваивали к тому же половину добычи. Таким образом, русские, задачей которых являлась, несомненно, ликвидация Хазарского каганата (что и осуществил в 960-х годах Святослав.- В. К.), сами временно укрепляли это государство, нанося удары... врагам Хазарии"34.
Что касается второго (943 года) похода Руси на Каспий, совершенно ясен диктат Хазарского каганата, заставившего Олега II сначала атаковать Константинополь, а затем - с остатками флота и войска - мусульманский город Бердаа в Закавказье. Более сложен вопрос о первом походе, хотя в сведениях Масуди очевидно вырисовывается коварнейшая "игра" хазарского царя. Вместе с тем едва ли русские приплыли к хазарской заставе в Керченском проливе без всякой предварительной договоренности и должны были еще (как считал Масуди) "снестись" с хазарским царем, находившимся в Итиле,- то есть на расстоянии около тысячи километров даже по прямой линии!
Поскольку никаких сведений о нападении Каганата на Русь в 910-х годах нет, естественно полагать, что хазары так или иначе "соблазнили" русских совершить этот поход на Каспий, обещая богатую добычу.
Размышления об этих походах Руси в Закавказье, а также о походе 941 года на Константинополь явились основой для резко отрицательной оценки Олега Вещего и Игоря в ряде широко известных ныне сочинений Л. Н. Гумилева, который еще в 1974 году утверждал, что "Олег Вещий в наследство Игорю... оставил не могучее государство, а зону влияния Хазарскою каганата", сумевшего "подчинить себе русских князей до такой степени, что они превратились в его подручников и слуг, отдававших жизнь за чуждые им интересы... Летописец Нестор об этой странице истории умолчал"35.
Но эта "страница истории" принадлежала Олегу II, а не Олегу Вещему и не Игорю (о самостоятельной политике Игоря еще пойдет речь), и не исключено, что "молчание" Нестора об этом, другом Олеге (и походах его времени) объясняется и нежеланием помнить о нем...
Существует своего рода историческая "закономерность", о которой нередко рассуждают в общетеоретическом плане, но очень редко стремятся увидеть ее проявление в конкретном движении истории: период высокого подъема страны подчас как бы без особых причин сменяется периодом глубокого спада. То ли страна "устает" от мощного напряжения своих сил, то ли успехи порождают и ней самодовольство, закрывающее глаза на опасности, но, во всяком случае, эта закономерность реальна и, в частности, проявилась в истории нашей страны за последние полвека, которые явно делятся (примерно пополам) на два весьма различных периода.
Подобная смена периодов подъема и спада, как представляется, произошла на Руси посередине (то есть в 910-е годы) отрезка времени с 880-х до 940-х годов. При Олеге Вещем имели место прочное объединение Северной и Южной Руси, твердое противостояние Хазарскому каганату и плодотворные взаимоотношения с Византийской империей. В 910-х - начале 940-х годов все это так или иначе нарушается. Многозначительно, что позже, под 947 годом, "Повесть временных лет" сообщает (даю текст в переводе Д. С. Лихачева): "Отправилась Ольга к Новгороду (вернее - к Невогороду-Ладоге.- В. К.) и установила... погосты... оброки и дани",- то есть, надо думать, возродила нарушенную связь с Северной Русью. Ранее, в 944 году, Игорь возобновил союз с Византией, начав тем самым и подготовку к борьбе с Хазарским каганатом (о чем - ниже).
Словом, Л. Н. Гумилев безосновательно "осудил" Олега Вещего и Игоря, достаточно высоко оцененных (особенно первый из них) в летописях; речь должна была идти о том, кто правил Русью в тридцатилетнем промежутке между 912 и 942 годом. Как уже сказано, Архангелогородский летописец сохранил своего рода реликт верного предания о том, что поход на Царьград в 941 году возглавлял Олег (понятно, не Вещий), который затем погиб, "перешед море" (я говорю "реликт" потому, что здесь же, в этом же самом летописце есть отрицающая приведенное сообщение,- внесенная, очевидно, позже,"информация": Игорь - сын Рюрика и начинает княжить еще в 913 году!).
Итак, занявшая три десятилетия "страница истории", о которой "умолчал" Нестор - время правления Олега II. Не следует понимать это в том смысле, что "спад" и ослабление Руси в 910 - начале 940-х годов были обусловлены прежде всего личностью нового правителя: закономерная смена периодов подъема и спада коренится в бытии страны в целом, а не в характере правителя; последний только наиболее очевидно воплощает в своих действиях (и бездействии) и подъемы, и спады. Олег II уже в начале своего правления поддался коварнейшему хазарскому плану похода Руси на Каспий; впоследствии его увлекла предложенная византийским императором Романом I акция по ограблению богатого хазарского Самкерца (в "хазарском письме" сообщается, кстати, что Песах "нашел добычу, которую Хлгу захватил в Смкриу"), а затем он напал и на Константинополь (хотя, как совершенно верно писал Л. Н. Гумилев, "русам абсолютно не из-за чего было воевать с греками"36) и, наконец, обрел гибель в далеком Бердаа.
Естественно полагать, что этот Олег не заботился и о единстве Северной и Южной Руси; летописные сведения о такой заботе относятся к времени Олега Вещего, который, возможно, и умер на севере, в Ладоге, где он создал первую на Руси каменную крепость, и, затем,- спустя треть века - к времени Ольги.
Уже после выхода в свет первого издания этой книги я ознакомился с фрагментом работы (опубликованной в 1995 году во французском журнале "Rеvuе des еtudes bуzаntinеs") К. Цукермана - фрагментом, озаглавленным "Русь, Византия и Хазария в середине Х века: проблемы хронологии". Это исследование в известной мере "перекликается" с данным разделом моей книги,- в частности, его автор во многом опирался на те же, что и я, предшествующие (но незаслуженно "подзабытые") скрупулезные разыскания Н. Я. Полового и В. М. Бейлиса.
В исследовании К. Цукермана убедительно доказано, что (цитирую) "Игорь правил три-четыре года... он вокняжился в 941 г., когда... его предшественник Олег навсегда покинул свою страну... Олегова Русь, вторгшаяся в "Персию" после неудачного похода на Царьград, больше не вернулась в Киев" (выше я высказал предположение, что какая-то часть Олегова войска во главе со Свенельдом все же смогла вернуться в Киев).
Как сказано здесь же, "есть все основания считать, что Русь напала на Бердаа (между 943 и 945 гг.- В. К.) в союзе с хазарами", но "пока русские войска оккупировали Бердаа, киевский князь Игорь заключил летом 944 г. новый договор с Византией. Это хронологическое совпадение может поставить в тупик, если считать, что оба действия исходили из одной и той же власти. Трения между хазарами и Византией засвидетельствованы не только Письмом из Генизы (ок. 949 г.)(, но и Константином Багрянородным... Каким же образом Русь могла стать союзником обеих держав одновременно?" Но на деле действовавшая по хазарской указке "Олегова Русь ... не имела никакого отношения к Игоревой политике замирения с Византией" (цит. по кн.: Славяне и их соседи. Вып. 6.- М., 1996, с. 74, 76).
Этот и ряд других выводов исследователя представляются совершенно верными и весьма важными. Вместе с тем К. Цукерман, внося ясность в "проблему хронологии" княжения Игоря, к сожалению, "затемнил" эту же проблему по отношению к Олегу, который оказался в его версии неправдоподобным "долгожителем".
Стремясь выйти из трудного положения, исследователь попросту предложил считать, что в 944 году "Олегу было ... не меньше шестидесяти лет" (с. 77),- то есть он родился в начале 880-х годов. Однако при таком решении придется отрицать ту связь Олега с умершим до 880 года Рюриком, о которой есть вполне определенные летописные сведения, и, во-вторых, напрочь отвергнуть все летописные даты Олеговой смерти. К тому же сам К. Цукерман упоминает, что "летописи путаются в показаниях относительно места и обстоятельств смерти Олега" (с. 76),- чего, между прочим, нет в летописных сообщениях о других князьях. И вполне естественно прийти к выводу о существовании двух Олегов, первый из которых погиб в 912 (или 913), а второй - в 944 (или 945) году. Собственно говоря, исследование К. Цукермана прямо подводит к именно такому решению, и, очевидно, только своего рода историографическая "инерция" помешала автору принять это решение...
Но нельзя не отметить, что вскоре после выхода в свет первого издания этой книги было опубликовано исследование, в котором доказывается, что существовали два Олега - "Старший" ("Вещий") и его сын, "Младший", причем и это особенно существенно - исследователь опирался на иные факты и аргументы, чем я,- главным образом на сведения из скандинавского эпоса,- но пришел к тому же выводу; см.: Алексеев Сергей. "Вещий Священный" (Князь Олег Киевский).- В кн.: Русское Средневековье. Международные отношения, 1998. Вып. 2. М., 1999, с. 4-24.
* * *
Игорь и Ольга. Став правителем Руси, Игорь решительно сменил политическую линию. Исследуя его договор с Византией 944 года, историк н археолог Д. Л. Талис так подвел итоги: "В нем (договоре.- В. К.) указывается, что русский князь будет препятствовать "черным болгарам", т. е., в конечном счете, тем же хазарам ("черные болгары" являлись составной частью Каганата.- В. К.), разорять Корсунскую страну (то есть владения Византии в Крыму.- В. К.). В свою очередь, Византия берет на себя следующее обязательство: "если русский князь будет просить у нас помощи для войны, то мы окажем ему помощь, насколько ему будет нужно". По смыслу предусматриваемых событий и исходя из общей ситуации... Византия обязывалась оказывать русскому князю помощь в борьбе против тех же хазар. Договор Игоря раскрывает, таким образом... совместные действия Руси и Византии... против общего врага - хазар... При этом следует подчеркнуть,заключает Д. Л. Талис,- что... обязательства, принятые на себя русской стороной, вовсе не были продиктованы Византией. Во всяком случае, что касается борьбы против хазар, то это обязательство отвечало коренным интересам русской политики..."37.
Позднее союз Руси с Византией - несмотря на те или иные противоречия становился все более прочным. Выше приводилось относящееся к 943 году сообщение арабского хрониста Масуди, согласно которому Русь "воюет с Румом" (Византией). Но всего через десятилетие, в 954-955 гг.,- то есть уже во время правления Ольги, тот же Масуди сообщил, что многие из "племен ар-Рус... в настоящее время вошли в общность ар-Рум... И они (византийцы) поместили их (русских) гарнизонами во многих из своих крепостей... обратили их против... народов, враждебных им"38. Исследователь этого текста, историк В. М. Бейлис, писал, что "указание ал-Масуди следует воспринимать именно в том смысле, что современное положение установилось недавно... о вступлении русов в союз (с Византией.- В. К.) ал-Масуди узнал лишь сейчас... Сообщение ал-Масуди об участии русов в борьбе Византии с ее внешнеполитическими противниками подтверждается и несколькими позднейшими, но зато более конкретными известиями" (цит. соч., с. 27, 28).
Начало же этого прочного союза с Византией В. М. Бейлис справедливо видит в действиях Игоря: "По договору 944 г. существуют уже взаимные обязательства. Византийские императоры дают войска русскому князю: "Аще просить вои у нас князь русский да воюеть, да дам ему елико будет требе". Русские воины в случае необходимости являются в Византию... "Аще ли хотети начнеть наше царство от вас вои на противящаяся нам да пишем к великому князю вашему, и поедет к нам, елико же хочем" (цит. соч., с. 29).
Игорь правил совсем недолго - с 941-го до конца 944 - начала 945 года, когда он был жестоко убит древлянами, разгневанными увеличением дани. Между прочим, Л. Н. Гумилев высказал предположение, что Игорь вынужден был увеличить древлянскую дань из-за необходимости платить большую дань Каганату (назначенную после поражения Олега II в войне с Песахом).
Вместе с тем договор с Византией недвусмысленно свидетельствует, что Игорь имел твердое намерение противостоять хазарам, и его сын Святослав через двадцать лет, в сущности, исполнил завет отца; поэтому негативная "оценка" Игоря, данная Л. Н. Гумилевым (он крайне возмущен Игорем и даже подвергает сомнению - без каких-либо аргументов,- что тот был отцом Святослава!39) несправедлива; другое дело - его предшественник, Олег II.
Ольга, фактически правившая Русью с конца 944 - начала 945 года от имени своего сына Святослава, которому было в момент гибели отца, по-видимому, не более шести-семи лет, продолжала политику Игоря.
Согласно летописи, где замужество Ольги датировано 903 годом, ей к тому времени было по меньшей мере пятьдесят пять лет (а Святослава она родила в пятидесятилетнем возрасте...). Это, вне всякого сомнения, не соответствует действительности. Сведения самой же летописи об Ольге говорят о ее поистине молодой энергии и, между прочим, даже прямо опровергают представление о ней, как о пожилой женщине: ее сватает после гибели мужа древлянский князь Мал, а еще позднее в нее чуть ли не "влюбляется" византийский император Константин Багрянородный. родившийся в 905 году - то есть бывший по меньшей мере на пятнадцать дет моложе ее (если верить летописной дате замужества Ольги).
Сведения летописи о правлении Ольги открываются пространным рассказом о ее жестокой мести древлянам за убийство мужа, наверняка поражавшей воображение и летописцев, и их читателей,- в особенности потому, что ни с чем подобным они в современной им жизни Руси XI-XII веков не сталкивались. Разумеется, те или иные акты мести совершались на Руси и позже, но изощреннейший и в то же время приобретающий характер своего рода монументальности ритуал, изображенный в летописи, как говорится, не имеет никаких аналогов в последующей русской истории. И есть все основания полагать, что этот ритуал мести был продиктован германской скандинавской - традицией.
Имя Ольги свидетельствует об ее скандинавском происхождении, хотя имеются и летописные сведения о том, что она была славянкой и первоначально звалась "Прекрасой", но, по мнению (конечно, не лишенному тенденциозности) В. Н. Татищева, Олег, просватавший ее Игорю, "от любви переименовал ее в свое имя Ольга". Однако и Ольга, и ее супруг Игорь уже, без сомнения, "обрусели", что непреложно явствует из имени их сына - Святослав. До него правителей звали Рюрик, Олег, Игорь, а после него - Ярополк, Владимир, Святополк, Ярослав и т. д. (правда, и позднее представители династии Рюриковичей нередко "вспоминали" имена родоначальников и называли своих сыновей Рюриками, Олегами, Игорями). Так что "границей" между еще сохранявшими скандинавское сознание правителями Руси и уже обрусевшими можно считать время рождения Святослава (по всей вероятности, конец 930-х), и есть основания полагать, что Ольга уже была в большей мере русской, чем скандинавкой.
Но в начале ее правления ведущую роль играли воевода Свенельд (это своеобразно доказал выдающийся польский историк Руси Анджей Поппэ40) и "кормилец" (воспитатель) Святослава Асмуд, то есть скандинавы, которые, по летописи, непосредственно руководят походом возмездия против древлян (впоследствии - о чем ниже - оба они находились в Северной Руси, а в Киеве Ольгу в 968 году спасает от печенегов воевода со славянским именем Претич). И, по-видимому, именно эти скандинавы, а не сама Ольга, продиктовали тот впечатляющий ритуал возмездия древлянам, который позднее никогда уже не имел места на Руси.
Такое умозаключение подтверждается и тем, что Ольга через некоторое время приблизила к себе плененных и превращенных в рабов детей древлянского князя Мала - Малушу и Добрыню. Это вроде бы противоречит рассказу о самой жестокой расправе с древлянами, однако в "Повести временных лет" есть сообщение о том, что после захвата древлянского города Искоростень Ольга "старейшины же града изънима, и прочая люди овых изби, а другия работе предасть",- то есть: "городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила, третьих отдала в рабство...".
А. А. Шахматов привел целый ряд аргументов в пользу мнения, что рабыня-ключница Ольги Малуша и ее брат Добрыня были детьми древлянского князя Мала8. Правда, эта версия оспаривалась, но иначе трудно объяснить "карьеры" этих лиц: как могла рабыня стать супругой Святослава и матерью Владимира, а ее брат - наиболее важным воеводой последнего? Гораздо достовернее, что перед нами в самом деле "прощенные", в конце концов, за вину их отца дети князя Древлянского...
Летописные сведения о Малуше и Добрыне являют собой в своей совокупности своего рода драматический роман. После убийства Игоря древлянский князь Мал дерзко сватает его вдову Ольгу, но терпит поражение, а дети его становятся рабами Ольги. Но затем Ольга не только прощает этих детей - в сущности, отменяя тем самым завет неотвратимой мести,- но и делает их судьбу достойной их княжеского происхождения. Вполне возможно, что это прощение было порождено и принятием Ольгой христианства.
Вместе с тем создается впечатление, что Ольга, отомстив Малу, словно бы оценила его стойкость и дерзость и захотела, чтобы ее внук был и внуком Мала (таким образом, свадьба, предложенная Малом, все-таки состоялась у детей Ольги и Мала...). Этот драматичный "роман", действие которого началось в 945 году, как бы обретает острейшее завершение через много лет, в 980-м, когда внук Ольги и Мала Владимир Святославич посватает дочь полоцкого князя Рогволода - скандинавку Рогнеду, но та, зная о давнем статусе Малуши, надменно отвергнет предложение: "Не хочу разуть сына рабыни!"** - и совершится жестокая развязка - Владимир погубит отца и двух братьев Рогнеды и возьмет ее в жены насильно...
Это переплетение мести и прощения, ненависти и любви словно предвещает ситуации романов Достоевского. Вообще. внимательно вглядываясь в самые начальные страницы истории Руси, мы уже и там обнаруживаем богатую, сложную и многостороннюю жизнь, которая способна захватить разум и душу так же, как и новейшая отечественная история.
Нельзя не сказать и о том, что после того как Ольга выдала дочь древлянского князя за Святослава, по-видимому, полностью прекратилось то противостояние Деревской земли Киеву, которое имело место, согласно летописи, уже в начале IX века, после смерти Кия, и, умиротворившись во времена мощной власти Олега Вещего (который "облада деревляны"), вновь обострилось в период ослабления Руси, приведя, в конце концов, к гибели Игоря.