После заключения франко-эфиопского договора, определявшего границы между Эфиопией и Французским {382} Сомали, а также англо-эфиопского соглашения 1897 г., дополненного 4 июня того же года и определившего границы между Эфиопией и Британским Сомали, пришла очередь решить наиболее спорный пограничный вопрос, стоявший перед Эфиопией, а именно вопрос о границе с Итальянской Эритреей. Согласно договору 1896 г., заключенному в Аддис-Абебе, эта граница должна была быть определена позже. В 1897 г. начались переговоры между представителем итальянского правительства майором Нераццини и Менеликом, в результате которых были установлено, что граница между Эфиопией и Эритреей будет проходить от Томата до Тоглука, затем по реке Мэрэб, Май-Анбэса, Май-Мэрытта и дальше на юг от местности Халай и Махио, оттуда параллельно побережью Красного моря на расстоянии 60 км.
Постановления эти были немного изменены в пользу Италии в официальном итало-эфиопском договоре, заключенном 10 июля 1900 г. Окончательные границы между Эфиопией и Эритреей определил договор от 16 мая 1908 г., установивший также границы между Эфиопией и Итальянским Сомали. В этом последнем случае пограничная линия устанавливалась чисто теоретически, и ее можно было в эфиопо-сомалийских пограничных районах определить только приблизительно, так как в этом районе не было ни рек, ни поселков, по которым можно было ориентироваться и которые бы дали возможность точнее наметить границы на карте. Это вызвало позднее независимо от других моментов много итало-эфиопских пограничных конфликтов.
Упоминаемые выше соглашения с Великобританией, Францией и Италией, помимо того, что они регулировали пограничные конфликты, определяли и другие вопросы, такие, как установление дипломатических отношений, компетенцию дипломатических представителей этих стран на территории Эфиопии, торговые и таможенные вопросы, а также обеспечивали вышеупомянутым странам статут наибольшего благоприятствования.
В начале XX в. к государствам, пытавшимся добиться экономического влияния в Эфиопии, присоединились Германия и частично Соединенные Штаты Америки, Бельгия и Австро-Венгрия. В 1903 г. из Берлина в Аддис-Абебу {383} была направлена миссия для установления дипломатических отношений между Германией и Эфиопией. Переговоры завершились полным успехом. Менелик II охотно согласился на прибытие германского посольства в Аддис-Абебу. По мнению императора, Германия как страна, не имевшая колоний в непосредственном соседстве с Эфиопией, не представляла собой такой большой угрозы, как государства, чьи колониальные владения окружали Эфиопию со всех сторон. Кроме того, Менелик мог использовать Германию в качестве противовеса захватническим стремлениям других стран. Следует напомнить, что как в арабских странах, так и в Эфиопии германская дипломатия прикрывалась лозунгом защиты интересов коренного населения от происков английских и французских колонизаторов. Через несколько лет после установления эфиопо-германских дипломатических отношений в Аддис-Абебу прибыли немецкие специалисты, которые стали наряду с другими европейцами советниками императора.
Это были главным образом инженеры и купцы. 7 марта, 1905 г. был подписан эфиопо-германский торговый договор, который предоставлял немцам такие же привилегии, какие раньше получили итальянцы, французы и англичане. Усиление немецкого влияния в Эфиопии прекратилось лишь с началом первой мировой войны. Правда, в течение ее первых двух лет, когда на эфиопском троне сидел Лидж-Иясу, поддерживавший Турцию - союзницу, Германии, в Берлине вновь появились надежды добиться решающего влияния в Аддис-Абебе. Однако после свержения императора в 1916 г. надежды Германии были развеяны новой ориентацией Эфиопии на государства Антанты.
27 декабря 1903 г. в Аддис-Абебе был подписан торговый договор между Эфиопией и Соединенными Штатами Америки. В этом же году в столице Эфиопии было открыто американское консульство, в 1909 г. преобразованное в посольство. 27 июля 1914 г. Эфиопия и США подписали новый договор, который заменил собой соглашение от 1903 г. Соединенные Штаты, проявлявшие в то время интерес главным образом к странам Латинской Америки и Дальнего Востока, не действовали активно в Эфиопии. Даже в период между мировыми войнами их активность {384} в Эфиопии была довольно слабой. Только после второй мировой войны Эфиопия окажется в числе тех африканских стран, в которых США займут прочную позицию.
Так называемые договоры о дружбе и торговле заключили в то время с Эфиопией Австро-Венгрия и Бельгия. Соглашение с Австро-Венгрией было подписано 27 марта 1905 г., а с Бельгией - 6 сентября 1906 г. Однако эти два договора почти не имели для Эфиопии ни дипломатического, ни экономического значения.
С формальной точки зрения соглашения Эфиопии с другими странами, заключенные на рубеже XIX и XX вв., подразделяются на договоры о дружбе и торговле и на пограничные соглашения. К первой группе можно отнести следующие договоры: Договор с Францией от 27 января 1897 г.; с Великобританией от 14 мая 1897 г.; с США от 27 декабря 1903 г.; с Германией от 7 марта 1905 г.; с Австро-Венгрией от 27 марта 1905 г.; с Италией от 21 июля 1906 г.; с Бельгией от 6 сентября 1906 г. и с Францией от 10 января 1908 г.
К пограничным соглашениям относятся: с Францией от 20 марта 1897 г.; с Великобританией от 14 мая 1897 г., которое было одновременно договором о дружбе, дополненным 4 июня 1897 г.; с Италией - соглашение от 10 июля 1900 г., дополненное англо-итало-эфиопским соглашением от 15 мая 1902 г., регулировавшим, кроме пограничных вопросов между Эфиопией и итальянскими владениями, также границу между Суданом и Эфиопией; с Великобританией соглашение от 6 декабря 1907 г., определившее границы между Эфиопией и британскими колониями в Восточной Африке.
Безусловно, эти договоры являлись лишь формальным выражением отношений, существовавших между Эфиопией и другими государствами, и не отражали истинного положения. Отдельные статьи этих договоров написаны необыкновенно торжественно, форма должна была скрыть настоящие намерения колониальных государств в отношении Эфиопии. Чтобы выяснить действительную политику великих держав, следует коснуться другой, более существенной стороны этой политики, т. е. экономической экспансии колониальных государств в Эфиопии. Эта сторона в начале XX в. выдвигается на первый план {385} в эфиопской политике Великобритании, Франции и Италии. Каждое из этих государств стремилось к достижению максимального экономического влияния в Эфиопии, чтобы таким путем оказывать как можно больший нажим на Аддис-Абебу.
Однако уже в это время пути Италии и Великобритании в эфиопской политике решительно разошлись. Это произошло как в результате изменения в расстановке международных сил в Европе, так и в результате захвата англичанами Судана, а также укрепления их господства в Кении. В связи с захватом территорий, граничащих на западе и на юге с Эфиопией, Великобритания решительно противилась завоеванию Эфиопии другой страной, во всяком случае ее западных районов, в том числе озера Тана. В подобной ситуации в начале XX в. отношения между Италией и Великобританией стали значительно холоднее. Кроме того, несмотря на постепенное сближение позиций Франции и Великобритании в связи с обострением отношений этих государств с Германией, их враждебная политика по отношению друг к другу на территории Эфиопии подверглась изменениям только после заключения англо-французского "сердечного соглашения".
Таким образом, в начале XX в. соперничество колониальных государств на территории Эфиопии обострилось. Вместо двух соперничавших здесь в конце XIX в, государств - Франции и Италии - появился третий крупный конкурент Великобритания, которая начала проводить собственную политику в Эфиопии. Кроме того, появился и четвертый претендент, стремившийся захватить эфиопский рынок, - Германия.
Намерения европейских государств мирным путем проникнуть на территорию Эфиопии остались неосуществленными. Только Франция, как уже говорилось, получила крупную концессию, которая обещала ей большие выгоды в будущем. Речь идет о строительстве железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба. Нет ничего удивительного, что это предприятие привлекало к себе внимание иностранных государств. Великобритания с беспокойством наблюдала как за строительством этой железнодорожной линии, так и за ростом французского влияния {386} при дворе Менелика. Английская дипломатия усиленно стремилась прекратить работы на этом строительстве или отнять его у французов.
После окончания строительства отрезка пути между Джибути и Дыре-Дауа 6 февраля 1902 г. был подписан новый договор, регулировавший условия дальнейшего проведения работ. Его подписали от имени "Императорской компании эфиопских железных дорог" Шефне и губернатор Французского Сомали Бонур. Это соглашение, или так называемая "конвенция Бонур - Шефне", было заключено без переговоров с императором Эфиопии.
Губернатор Бонур гарантировал компании от имени французских властей ежегодный кредит в 500 тыс. франков на 50 лет. За это компания соглашалась на следующие условия: управление компанией должно находиться в Париже, а все важнейшие решения, принимаемые компанией, должны получить одобрение французских министерств: колоний, финансов и иностранных дел. Это касалось также возможных решений относительно строительства дальнейших участков дороги. Французское правительство оставляло за собой право непосредственного надзора за строительством железнодорожной линии на территории Эфиопии. В результате конвенции Бонур - Шефне Франция формально взяла на себя полный контроль за строительством железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба. Тот факт, что Менелик был обойден при заключении вышеназванного соглашения - французский советник при дворе Менелика Шефне не спросил даже разрешения на его подписание, - временно ухудшил франко-эфиопские отношения. Менелик, предоставляя в 1894 г. французам концессию на строительство железнодорожной линии Джибути - Аддис-Абеба, не хотел, чтобы контролируемая Францией компания "стала государством в государстве".
Обострением отношений между Парижем и Аддис-Абебой тут же воспользовались англичане и предложили императору Эфиопии свои услуги в строительстве другой железнодорожной линии. Великобритания предложила построить железную дорогу через юго-западную Эфиопию, которая соединила бы Уганду и Судан. Она выдви-{387}нула также идею возможного соединения Аддис-Абебы с портами Британского Сомали - Зейлой или Берберой. Менелик, стремясь дать понять Франции, что не собирается допустить чрезмерного расширения ее влияния в Эфиопии, принял некоторые английские предложения. Соответствующее соглашение нашло свое отражение в уже упоминавшемся англо-итало-эфиопском пограничном договоре от 1902 г. Эфиопский император, наблюдая деятельность компании Бонур - Шефне, стремился усиливавшемуся влиянию Франции противопоставить влияние Великобритании и, используя противоречия между великими державами в целях сохранения независимости собственной страны, пошел на большие уступки Англии. Соответствующие статьи этого договора гласили: "Статья 3. Его величество Менелик II, император Эфиопии, обязуется в отношении Великобритании, что не предпримет никаких работ на Голубом Ниле, озере Тана или реке Собат, которые могли бы помешать доплыву их вод до Нила, без предварительного согласования по этому вопросу с британскими властями в Судане... Статья 5. Его величество Менелик II, император Эфиопии, предоставит правительству Великобритании и правительству Судана право на строительство железной дороги через территорию Эфиопии для соединения Судана с Угандой. Трасса этой дороги будет определена соответствующим соглашением между высокими договаривающимися сторонами".
В этом же договоре Менелик II отказался от своих претензий на территории, расположенные на правой стороне верхнего течения Нила, присоединение которых к Эфиопии предлагал рас Тэсэмма во время своего рейда в Фашоду в 1898 г. 28 августа 1904 г. Менелик II в обстановке продолжавшегося кризиса в эфиопо-французских отношениях в связи с конвенцией Бонур - Шефне согласился на строительство железной дороги англичанами. Эта дорога должна была пройти по территории Эфиопии, соединив Британское Сомали с Суданом. Однако британские планы строительства на территории Эфиопии вышеупомянутой железнодорожной линии так и не были осуществлены. {388}
ЛОНДОНСКИЙ ТРАКТАТ О РАЗДЕЛЕ СФЕР
ВЛИЯНИЯ В ЭФИОПИИ
Италия с все большим беспокойством наблюдала за укреплением позиций Франции и Великобритании в Эфиопии. После разгрома под Адуа Рим мечтал о "мирном проникновении" в Эфиопию и о постепенном покорении, этой страны путем экономической экспансии. Несмотря на поражение в войне 1894-1896 гг., Италия никогда не отказывалась от мысли создать в Северо-Восточной Африке колониальную империю. Придя к убеждению, что полное подчинение Эфиопии хотя бы только в экономическом отношении невозможно из-за растущего в этой стране влияния других государств, итальянское правительство начало протаскивать тезис о разделе Эфиопии на "сферы влияния". Министерство иностранных дел Италии в 1903 г. обратилось к правительству Великобритании с соответствующими предложениями по этому вопросу. Оно считало, что Италия и Великобритания должны заключить соглашения, обеспечнвающие их интересы в Эфиопии. Позже, после подписания англо-французского договора 1904 г., касавшегося Египта и Марокко, в эти переговоры включилась и Франция. В результате длительных переговоров 13 декабря 1906 г. три наиболее заинтересованных в Эфиопии европейских государства - Франция, Великобритания и Италия - подписали в Лондоне договор о разделе Эфиопии на "сферы влияния". Важнейшие постановления этого договора были следующими:
Статья 1. Франция, Великобритания и Италия будут сотрудничать друг с другом в вопросе сохранения в Эфиопии политического и территориального статус-кво.
Статья 2. Концессии, полученные одним из государств, не должны ущемлять интересы остальных стран.
Статья 3. Договаривающиеся стороны обязуются не вмешиваться во внутреннюю политическую борьбу в Эфиопии.
Статья 4. В случае нарушения статус-кво, определенного в статье 1, Франция, Великобритания и Италия примут соответствующие меры для сохранения единства эфиопской территории. В каждом случае они будут {389} сотрудничать в защите а) интересов Великобритании и Египта в бассейне Нила, б) интересов Италии и Эфиопии, связанных с проблемой Эритреи и Сомали, в) интересов Франции в Эфиопии, касающихся Французского Сомали и района, через который будет проходить железная дорога из Джибути в Аддис-Абебу.
Статья 5. Принимается к сведению предоставленная в 1894 г. концессия на строительство железной дороги.
Статья 6. Три государства выражают свое согласие на продолжение строительства железнодорожной линии из Дыре-Дауа до Аддис-Абебы с отдельной веткой до Харэра.
Статья 7. Французское правительство предпримет соответствующие шаги, чтобы в правление французской компании или другой какой-либо компании, которой может быть поручено строительство и эксплуатация железной дороги из Джибути до Аддис-Абебы, вошел один англичанин, один итальянец и один представитель императора Эфиопии. Английское правительство, а также правительство Италии со своей стороны сделают все, чтобы во главе правления какой-либо британской или итальянской компании, которая была бы создана с целью строительства и эксплуатации железнодорожных линий, идущих от какого-либо пункта на территории Эфиопии до какого-либо пункта, находящегося на территории итальянских или британских владений, был француз.
Следующие пункты соглашения признавали за Великобританией право на строительство железнодорожной линии от Британского Сомали в Судан, а также из Судана до Кении, а за Италией - право на строительство железной дороги из Итальянского Сомали до Эритреи. Кроме того, было решено, что Англия возьмет на себя контроль за эфиопскими финансами, а Италия организует в Эфиопии почтовую службу.
Лондонское соглашение, серьезно нарушившее суверенитет эфиопской империи, было заключено без консультации с Менеликом II. Текст его был направлен императору Эфиопии для сведения. Заключенный в Лондоне трехсторонний договор по вопросу об Эфиопии, безусловно, ставил своей целью обеспечение интересов догова-{390}ривающихся государств и недопущение на территорию Эфиопии других, соперничающих с Францией, Англией и Италией государств, и прежде всего Германии. Независимо от того, каковы были стремления стран - участниц Лондонского договора, его заключение формально гарантировало независимость Эфиопии и одновременно выразительно свидетельствовало о противоречиях в политике великих держав в Эфиопии; это способствовало тому, что ни одна из них не могла отважиться подчинить себе эту страну. Лондонский договор являлся той основой, на которой Франция, Великобритания и Италия проводили свою политику в Эфиопии вплоть до конца первой мировой войны. Некоторые постановления этого договора, например о строительстве железнодорожных линий Англией и Италией, так и не были претворены в жизнь. Только Франция сумела позднее почти полностью использовать свою "сферу влияния". Когда в конце 1907 г. компания, строившая железную дорогу, обанкротилась, вместо нее французское правительство создало новую компанию под названием "Франко-эфиопская компания по строительству железной дороги из Джибути в Аддис-Абебу"; 8 марта 1909 г. эта компания получила новую концессию от Менелика. На этот раз концессия, перечеркнувшая некоторые пункты соглашения 1894 г., была более выгодна для Эфиопии. Эфиопское правительство стало одним из акционеров. Франция, благодаря тому что в ее владении находилась железная дорога, заняла привилегированную позицию по отношению к остальным странам, подписавшим Лондонский договор; и нет ничего удивительного, что в дальнейшем именно французское правительство больше всего стремилось сохранить в Эфиопии статус-кво. {391}
Глава XXIII
КРУПНЫЕ РАСЫ И МЕНЕЛИК II
ПРАВДА И ЛЕГЕНДА О МЕНЕЛИКЕ II
Наряду с укреплением в конце XIX в. центральной власти несколько уменьшилась роль эфиопских феодалов, которые в период удельной раздробленности почти безраздельно господствовали в подвластных им провинциях. Объединение государства при Теодросе II и дальнейший рост авторитета императорской власти в период правления Йоханныса IV и Менелика II привели к ослаблению позиций крупных феодалов, которые, по крайней мере формально, должны были признать верховную власть императора. Тем не менее их влияние на политические судьбы государства и впредь оставалось огромным, а их господствующее положение в социально-политической и экономической структуре страны не изменялось и в последующие десятилетия.
Как в европейской, так и в эфиопской публицистике и в научной исторической литературе политическая история Эфиопии на рубеже XIX-XX вв. связывается исключительно с именем Менелика II. Не уменьшая значение этого выдающегося государя, которому обеспечено заслуженное место в истории Эфиопии благодаря проведению ряда важных реформ, равно как и крупным успехам во внешней политике, следует, однако, подчеркнуть, что сведение всей истории Эфиопии этого периода только к деятельности императора принципиально неприемлемо. Точка зрения, будто политическая жизнь Эфиопии была сосредоточена только при императорском дворе, ошибочна. Причины, по которым европейская публицистика с конца XIX в. начала сводить всю политическую исто-{392}рию Эфиопии к деятельности Менелика II, в некоторой степени объяснимы. С одной стороны, журналисты были совершенно несведущи в вопросах внутреннего положения этой страны, с другой же - победу эфиопов над итальянцами при Адуа стали безосновательно приписывать исключительно военному таланту императора, не принимая во внимание той значительной роли, которую сыграли его военачальники. Не учитывался и тот факт, что только объединение всех сил Эфиопии в борьбе с Италией позволило одержать победу в битве при Адуа и что каждая значительная народность, населявшая Эфиопию, внесла свой вклад в эту победу. Недооценка этих факторов в итало-эфиопской войне преувеличивала в глазах потомков действительные заслуги Менелика II.
Таким образом, легенда вокруг этой личности росла и с течением времени заслонила истинную картину внутриполитической обстановки в Эфиопии на рубеже XIX - XX вв. Кроме того, европейские путешественники, находившиеся чаще всего при императорском дворе, почти все свое внимание уделяли ему. Задачей авторов позднейших работ, посвященных истории Эфиопии конца XIX-начала XX в., должно было быть воссоздание действительной ситуации. К сожалению, и они продолжали отождествлять политическую историю Эфиопии периода правления Менелика II с его личностью. Такая позиция неприемлема не только потому, что нельзя отождествлять историю какой-либо страны с личностью ее правителя, но прежде всего потому, что существующие источники, как, например, местные хроники, в основном не шоанские, а также европейские материалы (в том числе при более критическом анализе и описания путешественников) дают, несомненно, основание для иных утверждений. Следует обратить особое внимание на недооцененные или же неизвестные западноевропейской литературе русские источники. Именно русские путешественники в связи с дружественными отношениями между Россией и Эфиопией в конце XIX в. занимали привилегированное положение при императорском дворе. Они смогли оставить описания своих путешествий, изобилующие ценным фактическим материалом, благодаря тому, что имели возможность получать от эфиопских властей во время поездок по {393} стране бoльшую помощь, чем представители других европейских стран. Кроме того, некоторые из них хорошо знали эфиопскую проблематику и местные языки.
Конечно, в данной работе невозможно дать исчерпывающую характеристику того вклада, который внесли в историю этой страны отдельные общественные деятели. Здесь только намечена эта проблема. Это необходимо, так как замалчивание роли феодалов, даже самых известных, является тенденцией в эфиопистской литературе. Независимо от существования упомянутых уже мнений выяснение политики отдельных групп феодалов, поддерживавших Менелика II, позволит более объективно оценить и значение самого императора. Нам же представляется, что без поддержки некоторых феодалов и без их помощи Менелику II не у далось бы ни удержать власть в течение длительного времени, ни осуществить ряд важных задач. Исторические факты свидетельствуют, что выдающуюся роль в создании сильной централизованной Эфиопии на рубеже XIX - XX вв. сыграли очень многие общественные деятели, причем очень часто - роль самостоятельную. Они внесли существенный вклад в дело создания современного эфиопского государства. Несомненным является то, что территориальное расширение и оформление новых границ Эфиопии, которое произошло в конце XIX в., было бы невозможно без участия военачальников, зачастую только во главе собственных местных войск, без поддержки армии императора предпринимавших от имени Менелика II большие завоевательные экспедиции.
Мы указывали уже, что до сих пор историческая литература преуменьшала роль крупных феодалов, стоявших во главе группировок, поддерживавших императора. Однако некоторые из них хотя бы упоминались; иначе обстояло с теми феодалами, которые принадлежали к политической оппозиции Менелику II. Об их деятельности почти совсем не упоминается. Это создает существенный пробел в политической истории Эфиопии. Тем более что Менелик II и поддерживавшие его шоанские феодалы не были единственными выразителями политических тенденций, направленных на создание сильного централизованного государства. Эти идеи находили поддержку феодалов и в других провинциях, прежде всего в Тигре. Более того, {394} концепция внешней политики страны, выдвинутая представителями этой провинции, предусматривала завоевание Эфиопией выхода к морю, а следовательно, реализацию того направления внешней политики, которого в прошлом придерживались известные правители этой страны. Как уже было указано, шоанская концепция внешней политики была направлена на расширение границ Эфиопии на восток, юг и запад, оставляя неразрешенной проблему непосредственного ее выхода к морю.
Необходимо дать хотя бы в самых общих чертах описание деятельности наиболее выдающихся личностей политической истории Эфиопии на рубеже XIX XX вв. Это важно еще и с другой точки зрения.
В эти годы на политической арене Эфиопии появляется несколько новых могущественных родов, выходцев либо из завоеванных земель, либо таких, которые до недавнего времени исповедовали ислам. Наряду с другими они начинают играть важную роль при дворе императора. В интересующий нас период можно найти ответ на вопрос, в каких условиях формировалась или укреплялась позиция всех тех крупных феодальных родов, которые позднее оказали наибольшее влияние на политическую историю Эфиопии. А также ответ на вопрос, почему в эти годы потомок Йоханныса IV - Мэнгэша-Йоханныс, пытавшийся вернуть императорскую власть тигрейской династии, потерпел поражение в борьбе за трон с представителем шоанской династии Менеликом II.
РАС МЭКОННЫН
Нашу характеристику мы начнем с тех крупных феодалов, которые были близкими друзьями Менелика и проложили ему дорогу к трону либо способствовали его позднейшим успехам. Самым близким императору человеком и самым выдающимся политиком и военачальником был рас Мэконнын. Рас Мэконнын был двоюродным братом Менелика II. Его мать, княгиня Тэнанье-Уорк, была дочерью ныгусэ Сахле-Сылласе, деда Менелика II, и сестрой Хайдге-Мэлекота, отца Менелика. Отец его, дэджазмач Уольдэ-Микаэль, был феодалом в округе Мэнз. Четырнадцатилетним юношей Мэконнын начал службу при дворе {395} Менелика. Вскоре он стал одним из наиболее доверенных и близких ныгусэ Шоа сановников. Его карьера началась в 1887 г., когда шоанские войска заняли Харэр. Ни один из крупных шоанских феодалов не хотел быть губернатором этой только что завоеванной окраины, населенной главным образом мусульманами. Тогда Менелик назначил на этот пост 35-летнего Мэконнына, а три года спустя пожаловал ему титул раса.
Будучи губернатором Харэра, Мэконнын беспощадно подавлял сопротивление бунтовавших племен и распространил свою власть далеко на юго-восток, подчинив бoльшую часть местных народов. Вскоре он завоевал у населения огромной Харэрской провинции авторитет, пожалуй больший, чем имел император. Со временем Мэконнын сделался самым близким советником Менелика II и всегда оставался преданным своему государю.
Занимая исключительно важный пост губернатора Харэра, Мэконнын оказал большие услуги императору в установлении контактов с заграницей. Харэр, расположенный на пути, связывающем Шоа с побережьем Красного моря, стал важным пунктом, соединяющим Эфиопию с внешним миром. Здесь часто появлялись разные европейские миссии, и многое зависело от того, какие контакты установит с ними местный губернатор. Европейские путешественники и дипломаты, встречавшиеся с Мэконныном, высоко оценивали его дипломатические способности и умение управлять вверенной ему провинцией. Дипломатические способности необходимы были харэрскому губернатору даже не столько из-за его частых контактов с иностранными дипломатами, сколько в связи с политической ситуацией во вверенной ему провинции.
Большинство населения этой территории составляли мусульмане. Враждебно относившиеся к новым властям, они часто бунтовали. Мэконнын безжалостно подавлял всякие попытки вооруженного сопротивления. Однако он прекрасно понимал, что применение одной политики силы может дать желаемые результаты только на короткое время и не решит главной задачи: объединения харэрской провинции с Эфиопией. Мэконнын пытался привлечь отдельных племенных вождей на свою сторону мирным путем. С большим тактом он пытался разрешать конфликты {396} религиозного характера. Эти вопросы имели огромное значение, так как напряженные - именно на религиозной почве - отношения между шоанцами, в большинстве своем христианами, и харэрцами, в основном мусульманами, таили в себе угрозу взрыва в любой момент.
Одной из важных проблем, которую должен был разрешить Мэконнын, было строительство церквей в Харэре. До захвата этого города шоанскими войсками здесь имелись только мечети. Местное население, и главным образом мусульманское духовенство, враждебно относилось к планам строительства христианских святынь. Преодоление этого сопротивления силой, конечно, было возможно, но таило в себе угрозу обострения религиозного конфликта. Это поставило бы под удар далеко идущие планы Мэконнына, желавшего привести к мирному сосуществованию в Харэре обе религиозные общины: христианскую и мусульманскую.
Однажды Мэконнын пригласил мусульманских старейшин на совет и заявил, что властям известна недоброжелательная позиция мусульманского населения Харэра к плану строительства церкви, поэтому они отказываются от этого проекта. И чтобы никого не обижать строительством христианской святыни, но одновременно положить и конец дальнейшей дискриминации христиан, он предлагает разделить мечеть на две части: одной пользовались бы по-прежнему мусульмане, другая была бы передана христианам. Собравшиеся мусульмане в этой ситуации, конечно, согласились, чтобы христиане построили свою церковь.
Таким образом Мэконныну удалось положить начало разрешению проблемы, которая лишь с первого взгляда может показаться маловажной. В сущности религиозные конфликты в Харэре совпадали с политическими. Мирное улаживание отношений между мусульманским и христианским населением являлось краеугольным камнем политики объединения этой провинции с остальными землями Эфиопии. Идея дружбы и сотрудничества между обеими религиозными общинами, населяющими Харэрскую провинцию, получившая большое распространение в последующие десятилетия и способствовавшая значительному укреплению в сознании населения Харэра при-{397}надлежности, независимо от вероисповедания, к общему эфиопскому государству, была заложена именно расом Мэконныном. Его заслуга в этом деле тем более значительна, что в период его правления, когда в Харэрской провинции так часто возникали мятежи, очень легко можно было свести всю политику только к военным экспедициям.
Думается, что независимо от огромных заслуг раса Мэконнына в других областях деятельности выдвинутая им идея объединения всех эфиопских земель путем укрепления сознания государственной общности и формирования патриотических чувств уже одна обеспечила бы ему почетное место среди выдающихся политических деятелей. Для осуществления этой идеи следовало, конечно, избегать решения конфликтов военными средствами и стараться смягчить национальные и религиозные противоречия мирным путем. Выдвигая эту идею, Мэконнын обращался к политическим концепциям, которых в прошлом придерживались многие известные правители Эфиопии, стремившиеся различными способами сгладить внутренние противоречия и создать общество, сознающее свою государственную, а также и национальную общность. В условиях Эфиопии это был сложный процесс. Лишь в последние десятилетия наметился заметный прогресс в этой области. Этот процесс будет идти тем более успешно, чем большей будет сфера влияния эфиопской интеллигенции, а также чем быстрее пойдет экономическая интеграция страны. Среди многих факторов, которые сегодня непосредственно способствуют укреплению чувства общеэфиопского патриотизма среди всех народностей, населяющих Эфиопию, следует выделить образование и средства массовой информации, такие, как пресса и радио.
Выдвигая на первый план при характеристике раса Мэконнына указанные выше политические концепции и подчеркивая его исключительные дипломатические способности, следует отметить, что он был также одним из выдающихся полководцев Менелика II. Его большой военный талант и необыкновенная храбрость проявились во время итало-эфиопской войны 1894-1896 гг. Когда в 1898 г. рас Мэнгэша, правитель провинции Тигре, счи-{398}тавший себя законным наследником эфиопского престола, отказался подчиниться Менелику II, последний послал раса Мэконнына с поручением принудить его к повиновению. После успешного выполнения задания Мэконнын был назначен губернатором этой провинции. Одновременно он оставался губернатором Харэра. В эти же годы Мэконнын подчинил новые территории, расположенные на юго-восток от Шоа, кроме того, он руководил большой экспедицией, присоединившей к Эфиопии земли, расположенные на запад от Шоа. По поручению императора Мэконнын побывал с дипломатическими миссиями в Италии, Франции и Англии, где он был признан очень искусным дипломатом.