Крайне важно понять, что исцеление памяти имеет прочные основания в Священном Писании — важнейшем для нас источнике, затрагивающем все вопросы веры и христианской жизни. Кто–то целиком отвергает любые формы внутреннего исцеления лишь потому, что именно таких слов в Библии не встречается. Если мы станем так же рассуждать и обо всех других вещах, то дойдем до фанатичных, а порой и опасных крайностей: не будем носить одежду с пуговицами, ездить на автомобилях, пользоваться в церкви музыкальными инструментами или микрофонами с громкоговорителями, откажемся от пенициллина для больного ребенка и тем самым сделаемся причиной его смерти. Идя по этому пути, мы в конце концов пришли бы к отрицанию того, что всякая истина — от Бога и что наша духовная обязанность — использовать новые изобретения или открытия в любой области жизни во славу Господа и на благо человека. Ведь на самом деле вопрос не в том, встречается ли что–то в Библии под тем же названием, которым мы пользуемся сегодня. Вопрос скорее в том, противоречит ли это что–то тем принципам, которые установлены в Священном Писании, или согласуется с ними. Глядя на мир так, мы, христиане, благодарны любым новым истинам, изобретениям и открытиям, которые непрестанно дарят нам многие области науки: медицина, социология, математика, физика, психология… В библейском учении мы видим и те принципы, на которых основано исцеление памяти.
Чтобы расти духовно, нам необходимо избавиться от инфантильности. В Новом Завете для обозначения детства используются два разных слова. Нам важно отчетливо различать их.
Есть слово «paidion», которое относится к периоду детства в здоровом, нормальном смысле. Наши слова «педиатрия», «педиатр» образованы от этого корня. Это же слово — «paidion» — употребил Христос, когда поставил перед Своими учениками малое дитя и сказал, что им надо иметь такое же смирение и готовность к учению, как у этого ребенка. Более того, Он сказал им: «…Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матфея 18:3). В то время как мы все пытаемся сказать детям, чтобы они скорее вырастали и становились похожими на взрослых, Иисус всегда призывал взрослых больше походить на детей! Сегодня, чтобы выразить ту же мысль, мы бы употребили выражение «быть как дети». Библия побуждает нас в большей степени быть как дети в нашей вере, смирении, принятии и открытости к другим людям. Мы никогда не должны вырастать из таких «подобных детским» качеств.
Другое слово — «nepios» — относится к болезненной и ненормальной незрелости, к такой «детскости», когда человек задерживается на стадии затянувшейся инфантильности, ребячества, несмотря на то что ему бы уже пора перерасти эту стадию. Насколько очарователен ребенок, который ведет себя как дитя, настолько же отвратителен взрослый, поступающий как ребенок. Такое поведение явно вредно, порой просто разрушительно. Сегодня мы бы назвали такого человека инфантильным[3]. Если его поведение инфантильно в крайней степени, мы говорим о нем, что он совсем «как младенец», то есть употребляем слово, относящееся к еще более ранней стадии развития. Слово «nepios» использует апостол Павел в Посланиях к Римлянам (2:20), к Галатам (4:1) и Первом Послании к Коринфянам (3:1), когда описывает духовно незрелых людей. В своем великом гимне любви он пишет: «Когда я был младенцем, то по–младенчески говорил, по–младенчески мыслил, по–младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» (1 Коринфянам 13:11). Павел говорит здесь о сочетании эмоциональной и духовной незрелости. Не кажется ли этот стих неуместным в середине главы о великой любви? Отнюдь нет, ведь чтобы проявлять личностные качества и поведение, соответствующие высшей форме любви, той любви, которая обозначается греческим словом «агапе», необходима определенная эмоциональная и духовная зрелость. И мы не достигнем такой степени зрелости, пока не избавимся от инфантильности.
Для передачи понятия «избавиться» Павел использует греческое слово «katargeo», что значит «приводить в состояние бездействия, инертности или бессилия»; «устранять смысл и значение»; «освобождать от того, что связывало или ограничивало свободу действий». Зрелость не наступает просто потому, что мы становимся старше. Мы можем одновременно быть взрослыми по годам и младенцами по своей психологии. Чтобы покончить с инфантильностью, нам нужно поступать по–взрослому, как зрелая личность.
Библейские принципы образуют нужную основу для необходимого людям процесса исцеления памяти. Некоторые проблемы, препятствующие взрослению, мы называем «отложенными проблемами», или «зависаниями» («hangups»). Мы говорим, что такие «зависания» связывают людей, держат их взаперти. Это удивительно точные слова. Если человек никогда не противостоял своим болезненным воспоминаниям и не пытался от них освободиться, они как бы запирают его в определенном возрасте и стадии развития. Да, телом такой человек — взрослый, и его рассудок — это рассудок взрослого. Но его чувства так и не превысили какого–то уровня. Они застыли, зависли на этом уровне; поэтому мы и называем их эмоциональными, или личностными зависаниями. Многие из этих зависаний — результат воспоминаний, которые связывают нас и держат в своем порочном круге. Эти болезненные воспоминания — как камень на шее у пловца. Они увлекают человека вниз, под воду, и ему едва удается держаться на поверхности; эти воспоминания потребляют так много эмоциональной и духовной энергии, что человек совсем перестает развиваться.
Фил со своей женой Джанет обратились ко мне за помощью после того, как в течение нескольких месяцев ходили к семейному консультанту. Они очень любили друг друга и всеми силами стремились сохранить свой брак. Они выразили готовность серьезно работать для этого, и Фил трудился изо всех сил. Основной проблемой в их отношениях было то, что свою глубокую любовь к Джанет Фил не мог выразить ни словами, ни поступками. Конечно, от этого их отношения во многом страдали. Жене просто не хватало нормального проявления чувств, и она становилась раздражительной и нетерпимой. Фил пытался решить свои проблемы, помогая жене по дому. На деле же оказывалось, что он взваливал на себя слишком много домашней работы, часто беря на себя обязанности Джанет. А она считала, что муж вмешивается в ее дела и принижает ее роль в домашнем хозяйстве. Она говорила: «Я благодарна ему за желание помочь, но это заставляет меня ощущать, что он недоволен тем, как я все делаю». И, таким образом, порочный круг все нараставших негативных эмоций замкнулся.
У их семейного консультанта был, как видно, один–единственный подход: проанализировать ситуацию и обозначить проблемы, а затем с помощью молитвы и волевых усилий пытаться изменить те поступки, которые вызывали нехорошие чувства. Разумеется, это вполне здравый способ, и во многих случаях я видел, как он прекрасно действует. Однако такой подход — отнюдь не единственный, потому что многие люди не способны изменить свои установки и поступки, прежде чем не разберутся с «зависаниями», которые мешают переменам. Часто именно с внутренними, лежащими в глубинах психики причинами нарушения межличностных отношений приходится работать в первую очередь.
Мать Фила умерла, когда ему было десять лет, и после этого он долго жил вдвоем с отцом. Тот после смерти матери начал сильно пить и иногда бил Фила, порой даже сопровождая это сексуальными домогательствами. В доме было грязно, и Фил уже не мог приводить туда своих друзей. В течение нескольких лет в доме одна за другой сменялись женщины, приходившие провести ночь с отцом Фила. Уже с раннего детства Фил испытывал одиночество. На одной из наших встреч, рассказывая свою историю, он позволил себе погрузиться в свои переживания. Со слезами на глазах дрожащим голосом он сказал: «Думаю, я научился справляться со всем этим очень просто — я не разрешал себе ничего чувствовать. Я не смел позволить себе радоваться в редкие минуты счастья, потому что знал, что оно не может быть долгим. Я не разрешал себе плакать или чувствовать себя плохо, потому что мне просто нужно было продолжать делать дела. Думаю, что вся суть в том, что мне стало страшно позволить себе чувствовать. А теперь я уже и не знаю, что это значит — чувствовать».
У Фила была необычная просьба: он хотел, чтобы Джанет была рядом, когда мы будем молиться об исцелении его болезненных воспоминаний. Она сумела все правильно понять и, когда мы вместе плакали и молились, держала Фила за руку, как мать, которой ему так не хватало. Филу пришлось столкнуться лицом к лицу со множеством неприятных и болезненных переживаний прошлого. По мере того как они всплывали в памяти, ему нужно было за многое простить своего отца, а за многие свои обиды получить прощение от Бога.
Когда Фил освободился от этих уз прошлого, они с Джанет смогли выполнить рекомендации и поменять многое в своем поведении. Это оказалось совсем не просто, такой труд потребовал серьезных усилий и консультаций. Но, во всяком случае, теперь эти перемены стали реальными, тогда как прежде они были невозможны. Почему? Потому что для таких перемен нужно любить так, как Фил любить не мог, пока не сумел избавился от инфантильности («katargeo» — «привести в состояние бездействия, бессилия»), которая мешала ему поступать по–взрослому в настоящем. Исцеление памяти освободило его настолько, что он теперь позволил себе чувствовать. А это было совершенно необходимо для того, чтобы он смог выражать свои чувства к Джанет. И такой вид внутреннего исцеления превосходно согласуется с теми библейскими принципами, о которых мы говорили.
Иисус Христос — наш вечный современник, Властитель времени и наш целитель; Его Святой Дух — наш помощник в настоящем, который нам доступен всегда. Самая необычная часть работы по исцелению памяти — это этап молитвы. Мы пытаемся в воображении воссоздать болезненное переживание прошлого, а потом мысленным взором увидеть вызвавшие его события, какими они были на самом деле. Мы молимся так, как могли бы молиться Господу в то время, и просим Его сделать для нас то, о чем мы просили бы тогда и в той ситуации. Мы просим Его исцелить ребенка или подростка, которому пришлось пережить события, фактически затормозившие его развитие на том этапе, остановившие его взросление. Каким образом это возможно, если такие события происходили много лет назад? Как наши сегодняшние молитвы могут повлиять на того младенца или юношу внутри нас, каким мы были давным–давно?
Священное Писание говорит нам, что Христос — Властитель времени: прошлого, настоящего и будущего. В совершенно реальном смысле Он наш вечный современник, «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евреям 13:8). Когда Иоанн Креститель представлял Иисуса народу, он говорил: «Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня» (Иоанна 1:15). В другом отрывке есть замечательное смешение времен. Когда иудеи язвительно насмехались над Господом, говоря: «…Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?» Иисус ответил им: «Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Иоанна 8:57–58).
Если Христос мог сказать так во время Своего воплощенного земного существования, насколько же ближе мы можем отнести это ко Христу воскресшему, вознесшемуся и прославленному! Он превосходит всякое время и пространство, которые являются всего лишь конечными представлениями об ограничениях нашей человеческой жизни. Как Иисус показал во многих случаях после Своего воскресения, Он не был ограничен временем или пространством, но мог появляться где угодно и когда угодно. В каком–то смысле во Христе любое время — настоящее. Поскольку мы связаны временем и пространством, мы говорим, что Христос «возвращается назад во времени», чтобы послужить страждущему человеку. Из–за нашей конечности и ограниченности мы не осознаем, как именно Он делает это, но мы, несомненно, понимаем, что Он это делает. Да, именно так: согласно Священному Писанию у нас есть полное право видеть Его образ здесь и сейчас.
Но не будет ли это всего лишь самовнушением? Неким видом гипноза, при котором мы «психически воздействуем» на себя при помощи представляемых сцен и богатого воображения? Нет. Обетования, говорящие о действии участливого присутствия и силы Духа Святого, уверяют нас, что Он на самом деле здесь. Святым Духом Христос трансцендентный, существующий вне тварного мира, становится имманентным, живущим с нами и близким каждому из нас. Дух Святой, помогая и поддерживая нас, «соработничая» с нами, показывает нам, что Христос воистину посреди нас. Чуть позже мы рассмотрим некоторые мысленные образы Иисуса, полезные в процессе исцеления памяти. Эти образы основаны на библейских символах, хотя форма мысленных картин, в которых мы представляем Его присутствие, — продукт нашего воображения. Однако сам факт Его присутствия, отраженный в этих образах, удостоверяется библейскими обетованиями.
В красивом гимне Генри Твеллса, который мы часто поем перед ежемесячными вечерями исцеления в нашей церкви, замечательно говорится о целительной силе Христа, Который всегда с нами в настоящем времени:
Нам нужно быть определенными и точными в исповеди и молитвах. Священное Писание подчеркивает важность бескомпромиссной нравственной честности в видении своих грехов, падений и нужд. В самом первом повествовании о человеческом непослушании в Эдемском саду мы видим стремление человека прятаться при всякой эмоциональной боли. Когда Господь Бог сошел, чтобы, как обычно, побыть в обществе Адама и Евы, они скрылись от Его присутствия среди деревьев рая. Господь воззвал к Адаму, спросив, где он, и Адам ответил: «Я… убоялся, потому что я наг, и скрылся» (см. Бытие 3:8–10). Уже с того самого времени мы, люди, боимся быть открытыми и искренними не только с Богом, но и с другими людьми, и даже с самими собой. Именно этот страх, доведенный в нашем падшем и искаженном «я» до крайности, мы видим в подавленных воспоминаниях, причиняющих нам боль. Мы пытаемся прикрыть и спрятать их, чтобы не встречаться с ними лицом к лицу. Такая закрытость пронизывает все сферы нашей личности. Это главная причина того страха и вины, которые больше всего другого разрушают наши отношения с другими людьми.
Библейский рецепт против этих охвативших все человечество болезней — честность, открытость, покаяние и исповедь. Христос назвал Святой Дух «Духом Истины» (Иоанна 14:17). Апостол Иоанн употребляет слово «истина» двадцать два раза в Евангелии и девять раз в своем Первом Послании. В этом послании мы видим прямую взаимосвязь между истиной, исповедью и нашими отношениями с Богом, другими людьми и с собой.
За столетия до того, как появилась область знаний, названная потом психологией, апостол Иоанн описал то, что теперь нам известно как механизмы психологических защит, или защитные механизмы. Это просто различные способы, которыми мы, люди, отгораживаемся от того, чтобы видеть правду, защищая себя от страха и тревоги. Эти защитные механизмы не меняют реальности или истинного положения вещей, они меняют лишь наше видение этой реальности. На самом деле мы защищаемся, обманывая себя, так что перемены нам и не грозят. Давайте посмотрим, как пишет об этом апостол Иоанн:
«И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы. Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха.
Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас»
Теперь взглянем на то, как описывают апостол Иоанн и современные психологи три основных защитных механизма. Они приводятся в порядке их значимости.
• Отрицание. Это простейший и наиболее явный механизм из всех. Мы просто безоговорочно отрицаем нечто; мы лжем. Мы отказываемся что–то признавать; мы не хотим смотреть на это или говорить об этом. Иоанн замечает: «Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине» (1 Иоанна 1:6).
• Рационализация. Это более сложное средство защиты, а значит, и более серьезное. Оно не такое откровенное, как обман, а более изощренное. Мы пытаемся привести доказательства, которые оправдывают наше поведение. Кто–то сказал, что для всего, что мы делаем, есть две причины: хорошая и настоящая! Мы обманываем не только других, но и себя; и это большая ложь, чем отрицание или хитрость, потому что мы часто даже не осознаем этого. Иоанн пишет: «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Иоанна 1:8).
• Проекция. Это наибольшее зло из всех, потому что здесь мы делаем еще один шаг в обмане и в своих проблемах обвиняем других. Действительно, мы проецируем, переносим свои ошибки на кого–то другого или на что–то другое и говорим, что проблема заключена в них. У Иоанна об этом говорится очень точно: «Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1 Иоанна 1:10). Начав с того, что лжем сами, мы заканчиваем тем, что обвиняем во лжи Бога. «Не я лгу — Он лжет!»
Я понимаю, что этот библейский отрывок касается прежде всего нравственных аспектов духовной жизни. Но он явно имеет отношение и к теме нашего разговора, потому что принципы этого текста распространяются также на эмоциональную область духовного. Одна из причин того, что наши неисцеленные воспоминания способны оказывать такое разрушительное влияние на нашу жизнь, то, что они обычно содержат в себе множество негативных эмоций: страх, боль, гнев, вину, стыд, тревогу. Снова и снова в нас появляются эти чувства, и мы не понимаем, откуда они берутся. Мы сбиты с толку своей неспособностью выяснить их точную причину. Эти эмоции вызывают в нас вину, поскольку считается, что «христиане не должны испытывать таких чувств». От этого нам не просто плохо, мы еще усугубляем свое положение чувством вины за то, что нам плохо. Трудность здесь та, что мы не способны молиться конкретно о том, из–за чего нам плохо. Это напоминает блуждание в тумане. Нам отчаянно не хватает способности определить, что же именно нам сейчас нужно, — то есть выяснить, в чем наша проблема, чтобы мы смогли решить ее. Принцип, о котором идет речь в этом отрывке, очень важен: мы не можем исповедать Богу то, в чем не признаемся себе. И вот мы произносим свои исповеди «вообще», даем и получаем прощение «вообще» и в итоге имеем неопределенные, смутные, слишком общие отношения с Богом.
Мы живем таким образом не намеренно; но, поскольку множество подробностей случавшегося с нами тщательно оберегается защитными механизмами и прячется в глубинах памяти, мы не можем обрести эмоциональное и духовное освобождение от яростной атаки этих спрятанных переживаний. Нам нужно открыть воздействию Святого Духа те ситуации и переживания, которые вызывают в нас негативные эмоции, и дать Ему возможность конкретно и специфически воздействовать на эти ситуации и переживания. Как раз это и происходит часто во время процесса молитвы об исцелении воспоминаний. Вместо того чтобы молиться вообще («Господи, помоги мне, пожалуйста, больше любить своих родителей» или «Помоги простить моего брата, мою сестру»), мы подробно и конкретно говорим в молитве о той боли, которую мы испытывали в том или ином случае. Например: «Господи, в тот день мне было так плохо: папа швырнул мою игрушку через всю комнату и сломал ее, потому что я случайно пролил воду на его книгу, а потом он смеялся надо мной, видя, как я плачу. Я так сильно злился — просто ненавидел его за это. И я по–настоящему обрадовался, когда на следующий день папа попал в аварию». Или: «Боже, я никогда не мог по–настоящему простить моего учителя, господина Слейда, за то, что он унижал меня тогда перед всем классом, обвиняя в том, что сделал другой ученик. И я хотел расквитаться с Джонни за его вранье. Я прощаю их за то, что они сделали мне, и мне нужно, чтобы Ты простил меня за то, что я так долго держал в себе обиду на них». И все время в таком духе. Конкретные воспоминания, которым мы наконец позволили выйти на поверхность, привели к конкретной исповеди в конкретных чувствах, к возможности даровать и получить конкретное прощение, к глубокому внутреннему исцелению и очищению. Этот принцип конкретности, точности — самый важный для исцеления памяти, и он во всей полноте созвучен библейским истинам о покаянии, исповедании и исцелении.
Я много раз видел, как у человека появлялся шанс исцелиться, когда в его воспоминания включались какие–то важные детали, которые ему приходилось с усилием извлекать из своего сознания.
Джойс — женщина под тридцать, квалифицированный социальный работник. Она обручилась со своим женихом и переехала в наши края, чтобы быть поближе к нему. Но через полгода жених разорвал помолвку. Джойс пережила крушение всех своих надежд и стала искать помощи, поскольку потрясение от того, что ее отвергли, заставило ее понять, что таким образом строились все ее прежние отношения с мужчинами. Хотя Джойс уже несколько лет как пришла ко Христу, ей было очень трудно справляться с резкими переменами настроения, депрессией и чувством враждебности по отношению ко всем мужчинам. Она сменила работу, поступив водителем в автопарк; другие женщины не любили, когда наступала ее смена. Они говорили ей, что боятся того, как «свирепо» она водит машину. Две ее коллеги были замужем. Джойс отметила, что, чем счастливее была их семейная жизнь, тем больше злости прибавлялось у нее самой: она испытывала ревность к их хорошим отношениям с мужьями. Сотрудники замечали ее вспыльчивость и неуравновешенность. Одной женщине пришлось высказать Джойс свои наблюдения: «Твой характер отличается завидным постоянством — ты всегда вне себя». И эти слова в дополнение к переживаниям по поводу несостоявшегося замужества подтолкнули Джойс к тому, чтобы обратиться за помощью к консультанту.
На консультациях Джойс рассказала о немыслимом пьянстве, ссорах и драках в семье, где она росла. В церкви ее окружили заботой и помогли найти новую семью во Христе. Но недостаток отцовского внимания и любви оставил свой след, и она постоянно стремилась заполнить пустоту в своем сердце чередой любовников. Сценарий все время был один: отчаянно стремясь к человеческой близости, она испытывала к своим приятелям сильное физическое влечение. Хотя христианские нравственные нормы сдерживали ее от того, чтобы пуститься во все тяжкие, она все же переступала границы дозволенного в отношениях. Из–за этого она теряла уважение к себе, и, как правило, дело заканчивалось разрывом. Джойс злилась на себя за свое неуправляемое поведение. Она была уверена, что таким образом Бог наказывает ее и что Он никогда не позволит ей вступить в прочные отношения с другим человеком и выйти замуж.
Во время продолжительного этапа молитвенной работы мы с ней составили длинный перечень пережитых ею чувств боли и обиды, унижения и вины. Вылился целый поток эмоций, и, приложив серьезные усилия, она обрела благодать прощения и была омыта от своих обид и злобы. Потом, когда я уже думал, что мы близки к завершению работы, Святой Дух вдруг приоткрыл покров забвения и обострил ее воспоминания. Она с кристальной ясностью припомнила конкретные подробности омерзительной ночи, проведенной с одним из мужчин. Она кричала в голос, в неистовой молитве освобождаясь от ужасных чувств, которые тогда ей довелось испытать. «О, Иисусе, мне ужасно плохо. Я так себя опорочила, я не оправдала Твоего доверия. Мне больше не за что уважать себя; во мне нет веры, чтобы жить по своим убеждениям. Я конченый человек, и я чувствую, что Ты тоже считаешь меня такой».
Потом она поняла, что та ночь была кульминацией отчаяния и ненависти к себе. Именно с той поры Джойс стала думать и чувствовать, что Бог наказывает ее; она сама продолжала наказывать себя своим разрушительным сексуальным поведением. В своей молитве она позволила милостивому и любящему Богу помочь ей освободиться от переживаний той ужасной ночи. Он простил ее и вернул ей чувство собственного достоинства и способность ощущать себя женщиной. Это было благословенное время очищения и восстановления. Как радостно мне было двумя годами позже оказаться пастором–распорядителем на ее свадьбе с искренне преданным ей молодым человеком. Самой замечательной частью свадебной церемонии явился их рассказ присутствовавшим, как Господь собрал воедино разбитые на части жизни каждого из них, восстановил их и теперь дарит им прекрасную возможность начать все сначала. Джойс постоянно вспоминает, что целительные перемены в ее жизни начались, когда она смогла исповедоваться Богу во множестве деталей тех событий ее жизни, в которых прежде она исповедовалась лишь в общем.
Жизнь Церкви как Тела Христова включает в себя молитвенное служение христиан друг другу. Апостол Иаков провозгласил эту истину в своем послании: «И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему. Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться: много может усиленная молитва праведного» (5:15–16).
Наш Господь в Своем великом учении о молитве Сам дал нам обетование общей молитвы. «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матфея 18:19–20).
Те молитвы, которыми мы молимся во время работы по исцелению памяти, полностью соответствуют заповеданиям признаваться «друг пред другом в проступках» и «соглашаться» о теме молитв прежде прошения об ответе на них. Библия признает, что для того, чтобы получить ответ на некоторые ходатайства, нужна общая, открытая молитва с рассказами о себе. Еще раз подчеркнем, что и «признание друг другу» и «соглашение» предполагают чтимую Богом точность и конкретность. Я думаю, важно, что евангельскому стиху о «соглашении» предшествует стих, говорящий: «…Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Матфея 18:18). А последующие стихи (18:21–35) содержат некоторые из наиболее важных во всем Новом Завете элементов учения о прощении других и получении прощения для себя. Разумеется, все это как нельзя лучше укладывается в контекст молитвы об исцелении памяти. По–видимому, в соответствии с Божьим планом некоторые виды физического, эмоционального и духовного исцеления могут происходить лишь через молитвенное служение других членов Тела Христова.
Я был бы неточным, если бы, завершая главу, не обратил внимания читателя на то, что рассмотренные библейские принципы сегодня находят полное подтверждение в данных медицины и психологии. В газете «Легсингтон геральд–лидер» (Легсингтон, Кентукки, 23 сентября 1984 г.), была перепечатана статья из службы новостей «Нью–Йорк Таймс», озаглавленная «Исповедь может быть полезна для тела». В ней говорилось: «Исповедь, что бы она ни значила для душевной жизни, по–видимому, полезна для тела. Новейшие исследования убедительно показывают, что люди, способные рассказать другим о том, что вывело их из равновесия или причинило душевную травму, менее подвержены болезням в отличие от людей, склонных к молчанию и замкнутости». Далее в статье говорится о «долговременной пользе для здоровья» от того, что человек делится своими секретами с другими людьми.
Исследования доктора Джеймса Пеннебейкера из Медицинского института Джона Хопкинса показывают, что «акт доверительного рассказа другому человеку защищает тело от разрушительного внутреннего стресса, который является расплатой за тяжкое эмоциональное бремя невысказанных угрызений совести». Подобные же исследования, проведенные в Гарвардском университете, выявили, что у людей, которые не привыкли рассказывать о себе, «иммунная система менее эффективна». Статья доктора Пеннебейкера, опубликованная в «Журнале патологической психологии», также подтверждает эти данные.
Интересно, насколько полно эти данные современной науки сочетаются с библейским учением. Царь Давид провозгласил эти истины тысячелетия назад.
Дает ли нам Библия пример того, как описанные нами принципы действительно использовались бы для исцеления чьих–то болезненных переживаний? Да, и подтверждает это поступок Иисуса в ситуации отречения и последующего раскаяния Петра. В Четвероевангелии слово «огонь» в смысле «очаг», «костер» употребляется лишь в двух местах. В Евангелии от Иоанна 18:18 говорится о том, как Петр стоял с рабами и служителями и грелся у огня[5]. Именно тогда он трижды отрекся от Христа. Потом, уже после Воскресения, когда Иисус утром на песчаном берегу готовил завтрак для Своих учеников, Он намеренно устроил для Петра описанную в Евангелии сцену (см. Иоанна 21:9)[6]. Снова здесь был огонь – костер. Иисус, великий Врач и Психиатр, поставил Петра рядом с разложенным на земле огнем. Как же, должно быть, воспоминания и стыд мучили Петра! Трижды он отрекался от Господа и трижды ему пришлось подтверждать свою любовь к Нему, стоя перед пылающими горячими углями. Христос использовал этот костер из угольев подобно тому, как Бог Отец употребил «горящий уголь с жертвенника» (Исайя 6:6)[7], — для прижигания и исцеления испытываемых Петром боли и стыда. Когда Петр встретил свою боль во всей ее конкретности, его память получила исцеление, и он был восстановлен и возвращен к служению.
От латинского слова «infans» (фр. «infante») — «ребенок, дитя» (прим. перев.).
Перевод гимна Галины Раевской.
«Между тем рабы и служители, разведши огонь, потому что было холодно, стояли и грелись; Петр также стоял с ними и грелся» (Иоанна 18:18).
«Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб» (Иоанна 21:9).
«Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих, и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Исайя 6:6–7).