Luna e Gnac
(Луна и Gnac)
La notte durava venti secondi (ночь длилась 20 секунд), e venti secondi il GNAC. Per venti secondi si vedeva il cielo azzurro (20 секунд было видно голубое небо) variegato di nuvole nere (испещренное черными облаками; variegato — разноцветный, пестрый), la falce della luna crescente dorata (серп молодой золотистой луны), sottolineata da un impalpabile alone (подчеркнутой неосязаемым сиянием; palpare — щупать, ощупывать), e poi stelle (а потом звезды) che più le si guardava (на которые, чем больше смотришь) più infittivano (тем больше сгущали; fitto — густой, плотный, частый) la loro pungente piccolezza (свою колючую малость), fino allo spolverio della Via Lattea (до пыли Млечного Пути), tutto questo visto in fretta in fretta (все это, увиденное наспех), ogni particolare (каждая деталь) su cui ci si fermava (на которой задерживался) era qualcosa dell'insieme (было как бы частью общего: «чем-то из общего»; qualcosa — что-нибудь, что-то, кое-что) che si perdeva (которая пропадала), perché i venti secondi finivano subito (потому что 20 секунд сразу кончались) e cominciava (и начинался) il GNAC.
La notte durava venti secondi, e venti secondi il GNAC. Per venti secondi si vedeva il cielo azzurro variegato di nuvole nere, la falce della luna crescente dorata, sottolineata da un impalpabile alone, e poi stelle che più le si guardava più infittivano la loro pungente piccolezza, fino allo spolverio della Via Lattea, tutto questo visto in fretta in fretta, ogni particolare su cui ci si fermava era qualcosa dell'insieme che si perdeva, perché i venti secondi finivano subito e cominciava il GNAC.
Il GNAC era una parte della scritta pubblicitaria (было частью рекламной надписи) SPAAK — COGNAC sul tetto di fronte (на крыше напротив), che stava venti secondi accesa (которая была 20 секунд включена; accendere — зажигать; включать) e venti spenta (выключена; spegnere — тушить, гасить), e quando era accesa non si vedeva nient'altro (и когда была включена, не было видно ничего другого). La luna improvvisamente sbiadiva (луна внезапно становилась бледнела; sbiadire — выцветать, линять), il cielo diventava uniformemente nero e piatto (небо становилось равномерно черным и плоским), le stelle perdevano il brillio (звезды теряли блеск), e i gatti e le gatte (а кошки и коты) che da dieci secondi lanciavano gnaulii d'amore (которые десять секунд назад издавали продолжительное любовное мяуканье) muovendosi languidi uno incontro all'altro (томно двигаясь навстречу друг другу) lungo le grondaie e le cimase (вдоль водосточных желобов и гуськов /крыш/), ora (теперь), col GNAC, s'acquattavano sulle tegole (притаились на черепице) a pelo ritto (шерсть дыбом), nella fosforescente luce al neon (в фосфоресцирующем свете неона).
Il GNAC era una parte della scritta pubblicitaria SPAAK — COGNAC sul tetto di fronte, che stava venti secondi accesa e venti spenta, e quando era accesa non si vedeva nient'altro. La luna improvvisamente sbiadiva, il cielo diventava uniformemente nero e piatto, le stelle perdevano il brillio, e i gatti e le gatte che da dieci secondi lanciavano gnaulii d'amore muovendosi languidi uno incontro all'altro lungo le grondaie e le cimase, ora, col GNAC, s'acquattavano sulle tegole a pelo ritto, nella fosforescente luce al neon.
Affacciata alla mansarda in cui abitava (выглядывая из окна мансарды, в которой жила; affacciarsi — показываться, выглядывать: affacciarsi alla finestra — выглянуть в окно, показаться в окне), la famiglia di Marcovaldo era attraversata da opposte correnti di pensieri (была охвачена противоречивыми потоками мыслей; attraversare — пересекать; переживать, испытывать). C'era la notte e Isolina (была ночь, и Изолина), che ormai era una ragazza grande (которая теперь была большой девушкой), si sentiva trasportata per il chiar di luna (чувствовала влечение лунного цвета), il cuore le si struggeva (сердце у нее таяло), e fino il più smorzato gracchiar di radio dai piani inferiori dello stabile (и даже самое приглушенное бормотание радио с нижних этажей дома; stabile, m — строение, постройка, здание, дом; gracchiare — каркать; брюзжать, ворчать) le arrivava come i rintocchi d'una serenata (до нее доносилось, как отзвуки серенады); c'era il GNAC (/здесь/ был GNAC) e quella radio pareva pigliare un altro ritmo (и то радио, казалось, получало другой ритм; pigliare — брать, хватать), un ritmo jazz, e Isolina pensava ai dancing tutti luci (и Изолина думала о танцплощадке в огнях) e lei poverina lassù sola (а она, бедняжка, там наверху одна). Pietruccio e Michelino sgranavano gli occhi nella notte (таращили глаза в ночь; sgranare — лущить, шелушить; grano, m — зерно) e si lasciavano invadere da una calda e soffice paura (и позволяли охватить себя теплому и мягкому страху) d'esser circondati di foreste piene di briganti (быть окруженными лесами, полными разбойниками); poi, il GNAC! e scattavano (и вскакивали) coi pollici dritti (с большими пальцами прямыми = выставленными прямо) e gli indici tesi (и с вытянутыми указательными пальцами; tendere — тянуть, протягивать), l'uno contro l'altro (один напротив другого): — Alto le mani (руки вверх)! Sono Nembo Kid! — Domitilla, la madre (мать), a ogni spegnersi della notte (при каждом угасании ночи) pensava (думала): «Ora i ragazzi bisogna ritirarli (теперь нужно увести детей), quest'aria può far male (этот воздух может повредить: «сделать плохо»). E Isolina affacciata a quest'ora (смотрящая в этот час в окно) è una cosa che non va (это никуда не годится)!» Ma tutto poi era di nuovo luminoso (но потом все снова светилось: «было светящимся»), elettrico (электрическим), fuori come dentro (снаружи как внутри), e Domitilla si sentiva come in visita in una casa di riguardo (чувствовала себя, как в гостях в важном доме; riguardo, m — взгляд; взор; уважение, почтение).
Affacciata alla mansarda in cui abitava, la famiglia di Marcovaldo era attraversata da opposte correnti di pensieri. C'era la notte e Isolina, che ormai era una ragazza grande, si sentiva trasportata per il chiar di luna, il cuore le si struggeva, e fino il più smorzato gracchiar di radio dai piani inferiori dello stabile le arrivava come i rintocchi d'una serenata; c'era il GNAC e quella radio pareva pigliare un altro ritmo, un ritmo jazz, e Isolina pensava ai dancing tutti luci e lei poverina lassù sola. Pietruccio e Michelino sgranavano gli occhi nella notte e si lasciavano invadere da una calda e soffice paura d'esser circondati di foreste piene di briganti; poi, il GNAC! e scattavano coi pollici dritti e gli indici tesi, l'uno contro l'altro: — Alto le mani! Sono Nembo Kid! — Domitilla, la madre, a ogni spegnersi della notte pensava: «Ora i ragazzi bisogna ritirarli, quest'aria può far male. E Isolina affacciata a quest'ora è una cosa che non va!» Ma tutto poi era di nuovo luminoso, elettrico, fuori come dentro, e Domitilla si sentiva come in visita in una casa di riguardo.
Fiordaligi, invece (напротив), ragazzo quindicenne (пятнадцатилетний парень) precocemente sviluppato (преждевременно развившийся/созревший = зрелый не по годам; sviluppare — развивать), vedeva ogni volta che si spegneva il GNAC (видел каждый раз, когда гас GNAC) apparire dentro la voluta del gì (как появляется в завитке буквы "джи") la finestrina appena illuminata d'un abbaino (слегка освещенное окно чердачного помещения), e dietro il vetro un viso di ragazza color di luna (за стеклом лицо девушки цвета луны), color di neon (цвета неона), color di luce nella notte (цвета света в ночи), una bocca ancor quasi da bambina (рот еще почти детский) che appena lui le sorrideva (который, как только он ей улыбался) si schiudeva impercettibilmente (приоткрывался едва заметно) e già pareva aprirsi in un sorriso (и уже казалось, что открывается в улыбке), quando tutt'un tratto dal buio risaettava fuori (когда внезапно из темноты снова возникала; saettare — метать/пускать стрелы; saetta, f — /книжн./ стрела; молния) quello spietato gì (эта безжалостная буква "джи"; pietà, f — сострадание, жалость) del GNAC e il viso perdeva i contorni (и лицо теряло очертания), si trasformava in una fioca ombra chiara (превращалось в тусклую светлую тень), e della bocca bambina (и о детском рте) non si sapeva più (неизвестно было больше) se aveva risposto al suo sorriso (ответил ли он на его улыбку; sorridere — улыбаться).
Fiordaligi, invece, giovinetto melanconico, vedeva ogni volta che si spegneva il GNAC apparire dentro la voluta del gì la finestrina appena illuminata d'un abbaino, e dietro il vetro un viso di ragazza color di luna, color di neon, color di luce nella notte, una bocca ancor quasi da bambina che appena lui le sorrideva si schiudeva impercettibilmente e già pareva aprirsi in un sorriso, quando tutt'un tratto dal buio risaettava fuori quello spietato gì del GNAC e il viso perdeva i contorni, si trasformava in una fioca ombra chiara, e della bocca bambina non si sapeva più se aveva risposto al suo sorriso.
In mezzo a questa tempesta di passioni (в центре этой бури страстей), Marcovaldo cercava d'insegnare ai figlioli la posizione dei corpi celesti (пытался объяснить сыновьям положение небесных тел).
— Quello è il Gran Carro (Большая Медведица: «большая колесница»), uno due tre quattro e lì il timone (один, два, три, четыре — и там руль), quello è il Piccolo Carro (Малая Медведица), e la Stella Polare (Полярная Звезда) segna il Nord (указывает на север).
— E quell'altra, cosa segna (а та другая, на что указывает)?
— Quella segna ci (эта означает "чи"). Ma non c'entra con le stelle (но не относится к звездам). È l'ultima lettera della parola (это последняя буква слова) COGNAC. Le stelle invece segnano i punti cardinali (звезды же указывают на страны света). Nord Sud Est Ovest (север, юг, восток, запад).
La luna ha la gobba a ovest (у луны выпуклость на западе; gobba, f — горб; выпуклость). Gobba a ponente (горб на западе), luna crescente (луна растущая). Gobba a levante (горб на востоке), luna calante (ущербная луна; calare — опускаться, спускаться).
— Papa, allora il cognac è calante (коньяк на убыли)? La ci ha la gobba a levante (у "чи" горб на востоке)!
— Non c'entra, crescente o calante (тут ни при чем растущая или убывающая): è una scritta messa lì dalla ditta Spaak (это надпись, помещенная туда фирмой Spaak).
In mezzo a questa tempesta di passioni, Marcovaldo cercava d'insegnare ai figlioli la posizione dei corpi celesti.
— Quello è il Gran Carro, uno due tre quattro e lì il timone, quello è il Piccolo Carro, e la Stella Polare segna il Nord.
— E quell'altra, cosa segna?
— Quella segna ci. Ma non c'entra con le stelle. È l'ultima lettera della parola COGNAC. Le stelle invece segnano i punti cardinali. Nord Sud Est Ovest.
La luna ha la gobba a ovest. Gobba a ponente, luna crescente. Gobba a levante, luna calante.
— Papa, allora il cognac è calante? La ci ha la gobba a levante!
— Non c'entra, crescente o calante: è una scritta messa lì dalla ditta Spaak.
— E la luna che ditta l'ha messa (а Луну какая фирма поместила)?
— La luna non l'ha messa una ditta. È un satellite (спутник), e c'è sempre (она есть всегда).
— Se c'è sempre, perché cambia di gobba (если она постоянна, почему она меняет горб)?
— Sono i quarti (это фазы /Луны/). Se ne vede solo un pezzo (видно только ее часть).
— Anche di COGNAC se ne vede solo un pezzo (тоже видно только часть).
— Perché c'è il tetto del palazzo Pierbernardi che è più alto (потому что здесь есть крыша дворца Пьербернарди, которая выше).
— Più alto della luna (выше Луны)?
— E la luna che ditta l'ha messa?
— La luna non l'ha messa una ditta. È un satellite, e c'è sempre.
— Se c'è sempre, perché cambia di gobba?
— Sono i quarti. Se ne vede solo un pezzo.
— Anche di COGNAC se ne vede solo un pezzo.
— Perché c'è il tetto del palazzo Pierbernardi che è più alto.
— Più alto della luna?
E così, ad ogni accendersi (и так, при каждом загорании) del GNAC, gli astri (небесные тела) di Marcovaldo andavano a confondersi coi commerci terrestri (путались с земной торговлей), ed Isolina trasformava un sospiro (преобразовывала вздох) nell'ansimare (в тяжелое дыхание, пыхтение) d'un mambo canticchiato (напева мамбо; canticchiare — напевать), e la ragazza dell'abbaino scompariva (и девушка с чердака исчезала; abbaino, m — слуховое окно; /жилое/ чердачное помещение) in quell'anello (в том кольце) abbagliante e freddo (ослепительном и холодном), nascondendo la sua risposta al bacio (скрывая свой ответ на поцелуй) che Fiordaligi aveva finalmente avuto il coraggio di mandarle (который Фьордалиджи, наконец, осмелился послать ей) sulla punta delle dita (на кончиках пальцев), e Filippetto e Michelino coi pugni davanti al viso (с кулаками перед лицом) giocavano al mitragliamento aereo (играли в воздушную перестрелку; mitraglia, f — картечь; mitragliare — обстреливать из пулемета), — Ta-ta-ta-tà… — contro la scritta luminosa (против светящейся надписи /т. е. стреляли в светящуюся надпись/), che dopo i venti secondi si spegneva (которая через 20 секунд гасла).
E così, ad ogni accendersi del GNAC, gli astri di Marcovaldo andavano a confondersi coi commerci terrestri, ed Isolina trasformava un sospiro nell'ansimare d'un mambo canticchiato, e la ragazza dell'abbaino scompariva in quell'anello abbagliante e freddo, nascondendo la sua risposta al bacio che Fiordaligi aveva finalmente avuto il coraggio di mandarle sulla punta delle dita, e Filippetto e Michelino coi pugni davanti al viso giocavano al mitragliamento aereo, — Ta-ta-ta-tà… — contro la scritta luminosa, che dopo i venti secondi si spegneva.
— Ta-ta-tà… Hai visto, papa (ты видел, папа; vedere), che l'ho spenta (кто его погасил) con una sola raffica (одной-единственной очередью)? — disse Filippetto, ma già (но уже), fuori della luce al neon (вне неонового света), il suo fanatismo guerriero era svanito (его воинственный фанатизм выдохся) e gli occhi gli si riempivano di sonno (и его глаза: «глаза ему» наполнились сном).
— Magari (хорошо бы)! — scappò detto al padre (вырвалось у отца), — andasse in pezzi (/если он/ разлетелся бы на куски)! Vi farei vedere il Leone, i Gemelli…(я бы показал вам Льва, Близнецов)
— Il Leone! — Michelino fu preso d'entusiasmo (охватил энтузиазм: «был взят = охвачен энтузиазмом; prendere — брать). — Aspetta (подожди)! — Gli era venuta un'idea (ему пришла мысль). Prese la fionda (взял рогатку), la caricò del ghiaino (зарядил ее мелким гравием) di cui sempre aveva in tasca una riserva (запас которого всегда имел в кармане), e tirò una sventagliata di sassolini (и выпустил очередь камешков; sasso, m — камень) con tutte le forze (изо всех сил) contro il GNAC.
— Ta-ta-tà… Hai visto, papa, che l'ho spenta con una sola raffica? — disse Filippetto, ma già, fuori della luce al neon, il suo fanatismo guerriero era svanito e gli occhi gli si riempivano di sonno.
— Magari! — scappò detto al padre, — andasse in pezzi! Vi farei vedere il Leone, i Gemelli…
— Il Leone! — Michelino fu preso d'entusiasmo. — Aspetta! — Gli era venuta un'idea. Prese la fionda, la caricò del ghiaino di cui sempre aveva in tasca una riserva, e tirò una sventagliata di sassolini con tutte le forze contro il GNAC.
Si sentì la gragnuola cadere sparpagliata (послышалось, как падает рассеивающийся град; sparpagliare — рассеивать; разбрасывать) sulle tegole del tetto di fronte (по черепице крыши напротив), sulle lamiere della gronda (по листовому железу водосточного желоба), il tintinnio dei vetri d'una finestra colpita (позвякивание стекол разбитого: «пораженного» окна; colpire — ударять, поражать; попадать), il gong d'un sassolino (гонг = звяканье камешка) picchiato giù sulla scodella d'un fanale (упавшего: «стукнувшего» вниз на чашу фонаря; picchiare — стучать), una voce in strada (голос на улице): — Piovono pietre (камни сыплются дождем; piovere — идти, лить /о дожде/)! Ehi lassù (эй, там наверху)! Mascalzone (негодяй)! — Ma la scritta luminosa proprio sul momento del tiro (но светящаяся надпись как раз в момент выстрела; tirare — тянуть; бросать; стрелять) s'era spenta per la fine dei suoi venti secondi (погасла в конце своих 20 секунд). E tutti nella mansarda presero mentalmente a contare (и все в мансарде принялись считать в уме): uno due tre, dieci undici, fino a venti (до двадцати). Contarono diciannove (досчитали до девятнадцати), tirarono il respiro (вздохнули; respiro, m — вздох), contarono venti, contarono ventuno ventidue nel timore d'aver contato troppo in fretta (в страхе, что /раньше/ считали слишком быстро), ma no, nulla (но нет, ничего), il GNAC non si riaccendeva (не загорался вновь), restava un nero ghirigoro (оставался черной каракулей) male decifrabile (плохо различимой) intrecciato al suo castello di sostegno (сплетенной со своей опорой; sostenere — подпирать, поддерживать; sostegno, m — опора; стойка; castello — замок; крепость; башня; /строительные/ леса; подмости; помост) come la vite alla pergola (как лозы винограда в беседке). — Aaah! — gridarono tutti (закричали все) e la cappa del cielo (и небосвод; cappa, f — плащ с капюшоном; мантия; /архит./ свод) s'alzò infinitamente stellata su di loro (поднялся в бесконечных звездах над ними).
Si sentì la gragnuola cadere sparpagliata sulle tegole del tetto di fronte, sulle lamiere della gronda, il tintinnio dei vetri d'una finestra colpita, il gong d'un sassolino picchiato giù sulla scodella d'un fanale, una voce in strada: — Piovono pietre! Ehi lassù! Mascalzone! — Ma la scritta luminosa proprio sul momento del tiro s'era spenta per la fine dei suoi venti secondi. E tutti nella mansarda presero mentalmente a contare: uno due tre, dieci undici, fino a venti. Contarono diciannove, tirarono il respiro, contarono venti, contarono ventuno ventidue nel timore d'aver contato troppo in fretta, ma no, nulla, il GNAC non si riaccendeva, restava un nero ghirigoro male decifrabile intrecciato al suo castello di sostegno come la vite alla pergola. — Aaah! — gridarono tutti e la cappa del cielo s'alzò infinitamente stellata su di loro.
Marcovaldo, interrotto a mano alzata nello scapaccione che voleva dare a Michelino (остановился: «прерванный» с рукой, поднятой для подзатыльника, который хотел влепить; interrompere — прерывать), si sentì come proiettato nello spazio (почувствовал себя будто выброшенным в пространство). Il buio che ora regnava all'altezza dei tetti (темнота, которая теперь царила на высоте крыш) faceva come una barriera oscura (была подобной темному барьеру) che escludeva laggiù il mondo dove continuavano a vorticare geroglifici gialli e verdi e rossi (который исключал там вверху мир, в котором продолжали крутиться желтые, зеленые и красные иероглифы), e ammiccanti occhi di semafori (и подмигивающие глаза светофоров; ammiccare — мигать, подмигивать), e il luminoso navigare dei tram vuoti (и светящееся плавание пустых трамваев), e le auto invisibili che spingono davanti a sé il cono di luce dei fanali (и невидимые машины, которые толкают впереди себя конус лучей фар). Da questo mondo non saliva lassù che una diffusa fosforescenza (из этого мира поднималось вверх только рассеянное свечение), vaga come un fumo (неясное, как дым). E ad alzare lo sguardo non più abbarbagliato (и если поднять взгляд, уже не ослепленный), s'apriva la prospettiva degli spazi (открывалась панорама пространств), le costellazioni si dilatavano in profondità (созвездия растягивались в глубину), il firmamento ruotava per ogni dove (небосвод кружился повсюду), sfera che contiene tutto e non la contiene nessun limite (сфера, которая содержит все и не имеет никаких границ: «и ее не сдерживает никакой предел»), e solo uno sfittire della sua trama (и только один разрыв его ткани), come una breccia (как брешь), apriva verso Venere (открывался к Венере), per farla risaltare sola sopra la cornice della terra (чтобы выделить ее одну над карнизом земли; cornice, f — рама, рамка), con la sua ferma trafittura di luce esplosa e concentrata in un punto (c ее неподвижной раной света, взорвавшегося и сконцентрировавшегося в одной точке; trafittura, f — глубокая рана /от холодного оружия/; trafiggere — протыкать, пронзать, прокалывать; ранить навылет).