«Клавдия Прокула Юстина приветствует Понтия Пилата.
Дорогой муж и друг мой, не прошло десяти дней, как ты уехал в этот мерзкий Иерусалим, а я уже безумно скучаю. Насколько лучше здесь, в Кесарии: прохлада, чистая вода, приличные люди. Впрочем, и тут не без досадных казусов. Вчера была на обеде у тетрарха Антипы. Он сам, и его супруга, достойная Иродиада, весьма удручены, а их маленький сын Агриппа и дочь, Саломея, тоже еще почти ребенок, были чуть ли не в слезах. Оказалось, ты отправил им ученого ритора, который сразу очаровал их своей обходительностью. А через день вдруг прислал за ним конвой, и его увезли на экзекуцию в Иерусалим…»
Вот это была плохая неожиданность. Плохая и загадочная. Не отрываясь от чтения, я приказал:
- Центуриона Марция сюда.
«… Офицер из местных был, к тому же, груб. Бедного ритора на глазах у детей связали и избили. Мне было стыдно за твоих подчиненных, ведь по ним судят о тебе и о Риме…»
Вошел Марций:
- Слушаю, мой префект.
- Экзекуция над разбойниками уже началась?
- Так точно. В полдень, как ты и приказал.
- Сколько разбойников?
- Так трое же, как и было…
- Было трое, центурион! – перебил я, - Было, пока я не отпустил этого Бар Аббу, как положено по императорскому эдикту об амнистиях. Значит должно остаться двое! Откуда третий?
- Не могу знать… Это в канцелярии…
- Отставить детский лепет! Возьми два десятка катафрактариев и рысью туда! Лишнего – снять и, если он еще живой, пусть им займется лекарь.
- Префект, а который из них лишний-то?
- Тот, которого я отправлял к тетрарху. Иешуа из Галилеи. Разберись на месте, как он там оказался, и кто его подвесил вопреки моему приказу.
- Понял. Разреши исполнять?
- Бегом! – рявкнул я.
Центурион исчез за дверью, только слышно было, как грохочут по мраморным ступеням его подкованные медными гвоздями калиги.
Я отпил из кубка вина, разбавленного родниковой водой, и вернулся к письму
«… Все из-за этого проклятого Иерусалима, где люди звереют от духоты и фанатизма. Твое присутствие там все равно ничего не решает. Скорее он сделает тебя безумным, чем ты исправишь его нравы. Приезжай лучше в Кесарию. Управлять провинцией можно и отсюда. А сейчас мне неспокойно за тебя. Я еще до рассвета дала это письмо лучшему наезднику из охраны, которую ты мне дал. Юноша поклялся, что полетит, как ветер и будет в Иерусалиме через час после полудня. Жду вестей. Люблю тебя. Твоя Юстина.»
Ого! Кто же этот парень, способный за полдня доскакать от Кесарии до Иерусалима?
- Вестового, что принес письмо – ко мне, - распорядился я.
Через несколько минут вошел молодой декурион.
- Ты звал меня, префект?
- А, вот оно что. Аскер Сармат. Конечно, кто же еще может лететь как ветер.
- Мой старший брат может, - совершенно серьезно ответил Аскер, - он служит в Мезии. Мой отец тоже мог, но сейчас ему уже пять десятков зим и он толстый.
- Что ж, Сармат. Вот тебе аурей в знак моей благодарности. До завтрашнего утра ты свободен. Непременно выпей за здоровье отца и брата.
- Хей! - воскликнул юноша, подбрасывая золотую монету на ладони, - командир щедр! Если будет нужен быстрый наездник – пускай командир всегда зовет Аскера!
Миг – и он исчез.
Гадес и вороны! Вот на таких простых ребятах и держится мир!