голод, эхом прокатившийся по всей стране, безработица в городах и нехватка скота, посевного зерна и элементарных орудий сельского хозяйства в деревне неожиданно сделали обузой для государства прибывавших с пустыми руками иностранных крестьян и рабочих. В результате советское правительство резко изменило свою политику по отношению к трудовой иммиграции. Майское постановление 1921 г. о ее поощрении, видимо, осталось на бумаге. И уже в начале августа украинское правительство признало переселение на Украину "в настоящее время невозможным и нежелательным"64. Лишь в исключительных случаях допускался приезд организованных коллективов, которые формировали отдельные трудовые артели или использовались в совхозах.
Постановлением СТО от 22 июня 1921 г. первые ограничения на въезд трудовых иммигрантов были введены в РСФСР. А в мае 1922 г. Совет Труда и Обороны постановил "считать в настоящее время необходимым максимальное сокращение иммиграции и допущение к въезду в РСФСР только тех групп рабочих, относительно которых имеется полная гарантия, что они найдут необходимый заработок на территории республики"65. На практике этот закон применялся почти исключительно к американским фермерам, иммиграцию которых советское правительство находило экономически выгодной, равно как и к американским рабочим. В США формированием групп американских иммигрантов занимался уполномоченный ВСНХ А. Геллер. Он получил мандат на обсуждение всех нужд подотдела промышленной иммиграции, созданного при ВСНХ, и сосредоточил в своих руках всю деятельность, связанную с американскими трудовыми иммигрантами. Группы формировались по соглашению с наркоматом
труда. И НКИД выдавал таким группам въездные визы, "не входя в обсуждение вопроса по существу". А наркомат земледелия обязан был оказывать подотделу промышленной иммиграции полное содействие в осмотре и выборе совхозов, подлежащих закрытию, а потому передающихся в аренду иммигрантам.
Несколько позже советское правительство образовало постоянную комиссию СТО по урегулированию сельскохозяйственной и промышленной иммиграции в РСФСР. В круг деятельности комиссии вошли "установление и привлечение желательных для РСФСР сельскохозяйственных и промышленных групп иммигрантов и реэмигрантов и подготовка через соответствующие народные комиссариаты сельскохозяйственных и промышленных предприятий, а равно пустующих земель, на коих возможно и желательно использование иммигрантов"; "руководство вопросами въезда в пределы РСФСР отдельных иммигрантов и целых групп иммигрантов вышеуказанных категорий", прием их "в портах и пограничных станциях", "содействие по проведению таможенных формальностей и транспортированию иммигрантов и привозимых ими машин и прочего имущества на место назначения", "содействие иммигрантам в период организации их работы", предоставление кредита, необходимых материалов и "разного рода льгот", "борьба с нелегальной (не проходящей через комиссию) промышленной и сельскохозяйственной иммиграцией". Комиссия, кроме того, снабжала иммигрантов "временными удостоверениями для получения документов на право проживания в пределах РСФСР, сообразно существующим правилам"66.
Исходя из экономических соображений, но и в целях уменьшения общего числа иммигрантов, правительство
установило высокий имущественный и денежный ценз для въезжающих иностранцев и этим сделало невозможной иммиграцию бедных фермеров. С 1923 г. непременным условием допуска иммигрантов в СССР являлся ввоз основного и оборотного капитала в количестве, обеспечивающем организацию и ведение хозяйства. Размер и форма такого капитала определялись договором, заключаемым между фермерами и советскими властями. На нужды сельскохозяйственной иммиграции 2 февраля 1923 года СТО выделил 220 тыс. десятин целинной и залежной земли на юго-востоке страны и в Поволжье67. Несколько позже в счет этой площади были отведены участки и в других районах РСФСР . Эта земля и сдавалась иммигрантам в аренду на договорных началах. С фермеров, таким образом, взимали не только налоги, но и земельную ренту. Правда, заинтересованное в поднятии целинных земель советское правительство предоставило селившимся на них ряд льгот. Например, по особому соглашению в счет арендной платы могли засчитываться специальные агрокультурные мероприятия.
В 1923-24 гг. об иммиграции промышленной уже не было речи. Из-за общего промышленного кризиса, отсутствия топлива и заказов закрылись многие фабрики. В стране господствовала безработица. В начале 1920-х, особенно в 1923 году, безработица в городах росла стремительно и к январю 1924 года достигла 1,24 млн. человек. Между тем на 1924 год в СССР числилось 8,5 млн. рабочих. Без работы, следовательно, был каждый седьмой . Понятно поэтому, что советское правительство · допускало теперь только сельскохозяйственную иммиграцию, причем периодически изменяло и дополняло иммиграционные законы таким
образом, чтобы сделать иммиграцию все более и более выгодной для государства экономически70.
Так, если раньше советское правительство частично оплачивало перевозку техники и инвентаря переселенцев и оказывало им помощь семенами и скотом, то с 1924 года оно не только осложнило процедуру оформления въезда иммигрантов, впуская их лишь с общего согласия НКИД и комиссии СТО71, но и взваливало на иммигрантов все расходы по переезду и транспортировке машин и сельскохозяйственного оборудования. Правда, плату за проезд с иммигрантов взимали по сниженным тарифам, а ввозимый иммигрантами инвентарь не подлежал таможенному обложению. Но из прямых льгот оставались теперь лишь послабления по уплате налогов и отбыванию воинской повинности.
Следует отметить, что и в деле транспортировки людей и оборудования советское правительство, кажется, преследовало фискальные цели. Право перевозки и обслуживания в портах эмигрантов и иммигрантов было предоставлено Добровольному флоту и Государственному пароходству РСФСР, которые могли приступить к перевозкам самостоятельно или по договору с заинтересованными иностранными фирмами, в частности, на предмет предоставления им от имени монопольного советского флота права продажи в Америке "шифскарт"* для эмигрантов из РСФСР в Америку и обратно. Работа советского флота в этом направлении контролировалась постоянной комиссией СТО по урегулированию сельскохозяйственной иммиграции72.
Уже в 1921 г., не желая расширять частный сектор сельского хозяйства и рассредоточивать иностранцев по
* Квотовые разрешения на въезд (идиш, жарг.).
территории республики, создавая этим возможность для широких контактов между приезжими и советскими гражданами и усложняя контроль над иммигрантами со стороны НКВД, Украина закрыла свои двери для индивидуальной иммиграции. Но лишь с 1925 года, в дополнение ко всем ограничениям, введенным ранее, непременным условием въезда в СССР трудовых иммигрантов стала их организация в сельскохозяйственные коммуны, артели или кооперативы по уставам аналогичных объединений, уже существующих в СССР. Индивидуальная сельскохозяйственная организация допускалась лишь при наличии родственных связей и подселении фермера к уже организованному обществу при обязательном согласии местных Советов и членов кооператива. На практике это правило применялось только в отношении реэмигрантов, людей, эмигрировавших из страны ранее и возвращающихся теперь обратно. В 1925 году советское правительство открыто признало, что "трудовая сельскохозяйственная иммиг-рация и реэмиграция... допускается в пределы РСФСР с целью использования ее как культурно-показатель-показательной силы в деле поднятия сельского хозяйства"73. Соответственно, правительство так и не понизило имущественного ценза, введенного в 1923 году, и продолжало требовать не только ввезения капитала, необходимого для организации труда, но и ведения исключительно образцового хозяйства. Как и прежде, размер и форму необходимого капитала определяла постоянная комиссия СТО74, в которую входили теперь представители ряда наркоматов и организаций, в том числе ОГПУ, никогда не ослаблявшего в отношении иностранцев своей бдительности. Размер и расположение земельных участков также определяла комиссия СТО. Для сельскохозяйственной
иммиграции выделялся специальный "иммиграционный земельный фонд". В основном же условия оставались те же: земля предоставлялась иммигрантам на договорных началах и льготных условиях преимущественно в необжитых районах; в счет арендной платы иммигрантов за землю могли быть зачислены крупные культурные мероприятия по улучшению хозяйства. Целинные участки сначала вообще отводились без арендной платы и лишь по прошествии какого-то времени передавались иммигрантам на договорных началах. Все не типовые договоры о сдаче земли иммигрантам пересылались на рассмотрение в наркомат земледелия. Само собой разумеется, иммигранты и реэмигранты отдавали в распоряжение кооперативов все привезенное ими имущество и становились, по крайней мере в экономическом отношении, обычными советскими крестьянами, сосредоточенными, правда, в отдельных кооперативных хозяйствах на целинных и залежных землях, чем создавались естественные препятствия контактам русских и украинских крестьян с фермерами и облегчался контроль НКВД над иммигрантами. Кроме того, закон 1925 года создавал экономический стимул для перехода сельскохозяйственных иммигрантов в советское подданство: согласно декрету ЦИК от 2 февраля 1925 г. "принятые в гражданство Союза ССР иммигранты (переселяющиеся в РСФСР трудящиеся иностранцы)" приобретали "право наделения землею в трудовое (коллективное или единоличное) пользование на общих со всеми гражданами Союза ССР основаниях, согласно соответствующих статей земельного кодекса"75. В то же время, в целях борьбы с безработицей в городе, советское правительство предоставило "трудящимся иностранцам, проживающим на территории Союза ССР и пользующимся политическими
правами, согласно конституций союзных республик, право на трудовое пользование землей для ведения сельского хозяйства на одинаковых основаниях с гражданами союзных республик, в пределах которых они пребывают"76.
В сентябре 1926 г., через два месяца после заседания пленума ЦК и ЦКК, на котором разбирался вопрос о росте капитализма в деревне77, советское правительство решило прекратить трудовую иммиграцию в СССР. В предшествующие годы запретив въезд крестьян-бедняков и поощряя иммиграцию американских фермеров-"кулаков", правительство само вносило лепту в усиление капиталистического сектора деревни. Организация фермеров-иммигрантов в кооперативы не меняла положения существенно: кооперативы получались "кулацкие". Теперь, незадолго до отмены НЭПа, правительство начало обратный процесс. Оно отменило ряд существенных постановлений 1923-1925 годов о сельскохозяйственной иммиграции78 и распустило в январе 1927 г. комиссию по трудовой иммиграции в СССР . Вопросы трудовой иммиграции решались теперь по соглашению между НКВД, НКИД, ВСНХ, ОГПУ, РКИ и наркоматов военно-морских дел и внешней и внутренней торговли. Трудно поверить, чтобы восемь советских учреждений, имевших свои специфические интересы, в том числе и в иммиграционной политике, могли прийти к какому-либо общему решению относительно въезда иностранных фермеров80.
В отличие от сельскохозяйственной, промышленная иммиграция не остановилась полностью. Начавшаяся индустриализация потребовала такого количества специалистов, каким не располагало советское государство. Учитывая это, ВСНХ разрешил иммиграцию в СССР инженеров и техников некоторых отраслей про
мышленности по разработанному ВСНХ номенклатурному списку специальностей. Малочисленность этой иммиграции не могла отразиться на повышении уровня безработицы в стране. Вопрос о массовом привлечении рабочих из-за границы ВСНХ мог решать теперь лишь по согласию с наркоматом труда.
Следует особо оговорить и еще одну иммиграцию -Дальневосточную. Аннексировав в 1922 году искусственно созданную Дальневосточную республику и объявив всех ее жителей советскими гражданами , правительство получило в наследство огромное число иммигрантов, въехавших в Дальневосточный и Сибирский края и в Бурят-Монгольскую республику частью до 1917 года, частью позже. В 1926 году на этих территориях было зарегистрировано 169.035 корейцев, 77.223 китайца и 988 японцев (последние проживали в Дальневосточном крае). Добровольно или в силу сложившихся обстоятельств все эти люди так и остались в СССР, причем многие были затем репрессированы82.
В годы НЭПа, подчиняясь законам рентабельности, РСФСР пересмотрела свою политику в отношении иностранных студентов, которые до этого времени могли не только бесплатно учиться в СССР, но и получать стипендии от советского правительства. То, что из пропагандистских соображений считалось выгодным в первые революционные годы, стало теперь неоправданной расточительностью. Более, чем в простом сбережении денег, правительство было заинтересовано в привлечении молодых иностранных специалистов, обучавшихся в СССР, а потому знающих русский язык, к работе в советском народном хозяйстве. Поэтому с июня 1921 года все иностранцы, обучавшиеся в высших технических учебных заведениях (ВТУЗах) и получав
шие стипендии от советского правительства, по окончании ВТУЗов поступали на общих основаниях в распоряжение хозяйственных органов РСФСР и должны были отработать по своей специальности срок, равный пребыванию в институте на материальном обеспечении советского правительства. Несогласные снимались со всех видов материальной помощи.
Закон об иностранных студентах был поистине многогранным. Он не менял советской политики в отношении иностранных студентов-гуманитариев и так готовил будущих функционеров Коминтерна. Он ограничил доступ иностранных студентов в советские ВТУЗы в будущем и, следовательно, незначительно сократил иммиграцию в целом. Он установил до 15 июля 1921 года срок, в течение которого иностранные студенты могли принять советское гражданство (и так сохранить свою стипендию). И хотя такое условие нельзя назвать прямым принуждением вступить в советское подданство, нужно отметить, что этим, безусловно, создавался экономический стимул для отказа молодых людей от гражданства своей страны. Наконец, в будущем иностранные студенты могли быть приняты во ВТУЗы лишь на указанных условиях и в количестве, не превышавшем определенного процента, который устанавливался советским правительством и правительствами заинтересованных государств на условиях взаимности , чем обеспечивалась еще и возможность для советского правительства посылать специалистов на учебу за границу.
Расширение контактов с иностранными державами в годы НЭПа заставило советское правительство позаботиться о создании общих правил въезда в СССР иностранцев и изменить изданные до этого постановления, существовавшие лишь в форме отдельных зако
нов. Согласно октябрьскому декрету 1921 г., единственным документом для въезда в РСФСР признавался паспорт с фотографией, визированный советским полномочным представительством за границей84. К заявлению о желании въехать в РСФСР прикладывались копии документов и заполненные анкеты НКИД. От получения специального разрешения не освобождались и иностранцы, прибывшие законным порядком на территорию другой советской республики (например, Украины) и желавшие теперь проследовать в советскую Россию. Проникшие же в РСФСР без разрешения предавались суду революционных трибуналов или народному суду и карались лишением свободы85. Принятое несколькими месяцами ранее, 21 марта 1921 г., сразу же после подавления Кронштадтского восстания и бегства тысяч его участников в Финляндию86, постановление, под страхом тюремного заключения запрещавшее нелегальный въезд в РСФСР, также оставалось в силе87.
Вместе с тем в связи с ростом торговли и мореплавания советское правительство приняло ряд мер предосторожности в отношении иностранных моряков, определив в то же самое время пределы произволу чекистов. С октября 1921 года члены иностранных судовых команд могли, в соответствии с международными правилами, арестовываться или задерживаться только на берегу, но ни в коем случае - на их суднах88. И только через четыре месяца, в феврале 1922 года, теперь уже в нарушение всех международных норм, советское правительство разрешило "надле-жащим властям РСФСР... производить на судах аресты преступников, когда они совершили преступления полностью или отчасти на берегу, или когда последствия этих преступлений могут вызвать серьез
ные осложнения на берегу", хотя и не были совершены там89.
Если для ограничения трудовой иммиграции советское правительство использовало экономические санкции, например, повышение денежного и имущественного ценза, для уменьшения общего числа иммигрантов оно прибегло к политическим мерам, изменив закон о предоставлении иностранцам советского гражданства. С 1921 г. иностранцы, желавшие получить советское подданство, заявляли об этом в губернский исполнительный комитет, причем в случае отказа дело не подлежало пересмотру. С новых российских граждан правительство брало подписку с обязательством защищать советский строй "от всяких посягательств" и запрещало им апеллировать впредь к своему бывшему правительству90.
Соображения бюрократического удобства требовали, кроме того, четкого выделения иностранцев, находящихся в советских республиках, в особую категорию, поскольку по международным законам иностранных подданных нельзя было привлекать к воинской и прочим повинностям или взимать с них налоги и сборы, идущие на военные цели91. Поэтому по закону 1922 года иностранцами были признаны все не советские граждане, имевшие в своем распоряжении документы, в том числе и просроченные, выданные бывшими российскими или советскими властями92. В 1926 году иностранцы, проживавшие в СССР, были разделены на две категории: имевших постоянное жительство в СССР, т. е. пробывших в стране не менее полутора лет и занимающихся невоспрещенной деятельностью, и временно пребывающих (все остальные) .
Но закрытое общество не могло быть построено, пока за границей находились сотни тысяч российских
подданных. Согласно декрету 1923 г. им предлагалось зарегистрироваться в советских полномочных представительствах, а лицам призывного возраста -немедленно вернуться в СССР под страхом уголовного наказания94. Боязнь, что русские, находящиеся за границей, будут использованы в борьбе против Советского Союза была еще сильнее в отношении тех русских граждан, кто покинул Россию в составе Белых армий и организаций. Особенно опасным казалось то, что некоторые армии, например, войска Семенова в Западном Китае, даже за границей оставались укомплектованными воинскими единицами. Чтобы разрушить эти армии изнутри, получив при этом и пропагандистские выгоды, правительство через многочисленные амнистии начала 1920-х годов разрешило вернуться на родину солдатам Белых армий, рядовым участникам антисоветских организаций и восстаний, а также некоторым категориям эмигрантов, покинувшим Россию после революции .
Желание советского правительства отомстить своим бывшим противникам, хотя и оставалось замаскированным, но никогда не исчезало. Именно с помощью амнистий правительству удалось заманить в СССР многих эмигрантов и осудить их за борьбу против советской власти. Было в этих амнистиях и что-то тупо-хозяйское: захлестнуть все, что когда-то относилось к России, не только территории, но и людей. И лишь одному не нашлось в них места -- искреннему прощению. Рядовым, а тем более активным участникам антисоветского движения, нелегко давалось разрешение на въезд. От возвращавшихся требовали раскаяния и обещания лояльно относиться к советской власти. После этого им выдавался официальный документ о прощении за перечисленные в покаянии совершенные против
советской власти "преступления". Получившие такую амнистию могли вернуться в СССР, где их часто судили за то, что они перечислили не все "преступления", а, следовательно, за все прощены не были96. Еще реэмигранты не знали, что факт получения въездной визы на советскую территорию и документа о восстановлении во всех правах отнюдь не означал амнистии97 (и так -- восстановленных в правах и впущенных на родину -- сажали как не амнистированных за "антисоветские преступления", совершенные до или во время эмиграции). Наконец, активных участников антибольшевистской борьбы амнистировали и впускали на родину с одной, казалось бы незначительной оговоркой: "при действительном проявлении ими искреннего раскаяния"98. Так заманили и расстреляли, например, вернувшегося атамана Анненкова -за раскаяние "неоткровенное".
*
В то время как американская трудовая иммиграция фактически прекратилась во второй половине 1920-х годов, подъем сельскохозяйственной реэмиграции пришелся на 1925--27 гг., когда правительство не только разрешило вернуться в страну легальным эмигрантам, но и обещало, что предоставит значительные налоговые и таможенные льготы желающим заниматься в СССР сельским хозяйством . Это была последняя попытка советского государства вернуть своих граждан.
В первое десятилетие советской власти иммиграция не была однородной и менялась в течение времени. Политическая иммиграция, основанная более на иллюзиях, чем на конкретном знании фактов об СССР и понима
нии советской действительности, началась стихийно и была относительно велика в три первых послереволюционных года. Трудовая иммиграция, в отношении которой советское правительство не имело четкой политики до 1921 г., была тесно связана с идеологической: западные рабочие и крестьяне иммигрировали в коммунистическую страну в связи со своими политическими убеждениями. Советское правительство остановило это движение в 1921 г., когда по политическим соображениям вынуждено было ввести НЭП, уделить большее внимание экономике и отказаться от приема безденежных иммигрантов. Именно в годы НЭПа советское правительство выработало четкую иммиграционную политику и ограничило саму иммиграцию. Тогда же бывшие русские и советские граждане, покинувшие родину вследствие Первой мировой войны, революции и Гражданской войны, получили право вернуться домой. Этот иммиграционный процесс оборвался в 1927 году, когда советское правительство, готовившееся к коллективизации деревни, фактически запретило сельскохозяйственную иммиграцию. Промышленная иммиграция была крайне ограничена примерно с 1921--1922 годов. К 1928 году прекратилась и массовая реэмиграция, так как лица, покинувшие страну ранее и желавшие вернуться на родину, сделали это именно в годы НЭПа.
ПРИМЕЧАНИЯ
См. СУ. РСФСР, 1917-18, ст. 163.
См. там же, ст. 519. Декрет ВЦИК РСФСР No 56 "О
праве убежища", от 28 марта 1918 г., за подписью
Свердлова. Несколько позже это право было закреплено
и в первой советской конституции: РСФСР "предостав
ляет убежища всем иностранцам, подвергающимся пресле
дованию за политические и религиозные преступления"
(там же, ст. 582, раздел 2, 20).
См. СУ. УССР, 1919, ст. 194. Постановление СНК
УССР, от 1 марта 1919 г., за подписями Раковского и
Хмельницкого, "О выдаче иностранцев".
См. там же, 1922, ст. 237, "Об иностранцах в