В общем, как сообщили 1 июля информагентства со ссылкой на пресс-службу «Яблока», «ожидавшегося приглашения» на встречу с президентом Явлинскому «так и не поступило», поскольку, по имеющимся сведениям, в этот день президент «работал над документами» (как мы знаем, это был обычный эвфемизм, означавший, что президент пребывает в недееспособном состоянии). Сообщалось также, что, «по данным из источников в руководстве «Яблока», до второго тура эта встреча уже не состоится…
Что касается ответов «Яблоку», которые содержались в ельцинском интервью «Интерфаксу», никаких комментариев от Явлинского на этот счет не последовало. Хотя некоторые его коллеги – например, Владимир Лукин – оценили эти ответы «позитивно».
Явлинский прячется от телекамер
Лидер «Яблока» так и не воспользовался правом, которое предоставил ему съезд его объединения, – правом в последний момент ЕДИНОЛИЧНО скорректировать позицию «Яблока», сделать ее ясной и четкой. Иными словами, – призвать своих избирателей без всяких условий проголосовать за Ельцина. Тем самым он в очередной раз подыграл коммунистам, хотя на словах и открещивался от роли их пособника. Этот подыгрыш по степени серьезности, конечно, не сравнишь с предыдущим, январским, когда Явлинский помог Селезневу стать спикером Госдумы. Здесь на карте стояло несравненно большее – судьба России. Играть ею было вовсе уж безответственно и легкомысленно.
В день выборов (второго их тура) с Явлинским приключился забавный казус. Накануне вечером его пресс-служба сообщила, что Григорий Алексеевич появится на избирательном участке в Крылатском в 14-00. Однако непосредственно 3 июля он неожиданно изменил свои намерения и проголосовал в 9-30. «Такую внезапную смену планов вряд ли можно объяснить простой случайностью», – глубокомысленно комментировало эту метаморфозу одно из информагентств. Какая уж там случайность – ясно, что человек просто прятался от журналистов, не желая выслушивать неприятные вопросы…
…Через два дня после выборов, 5 июля, Анатолию Чубайсу на его пресс-конференции задали вопрос, может ли Явлинский быть включен в состав нового правительства. Чубайс ответил, что, по его мнению, лидер «Яблока» «исчерпал свое моральное право» на вхождение в новый кабинет министров.
Впрочем, вряд ли сам Явлинский согласился бы на такое «вхождение», даже если бы ему предложили: как мы знаем, он всегда претендовал лишь на первые роли.
У Ельцина пятый инфаркт
Сердечный приступ за неделю до второго тура
Пожалуй, в истории не сыщешь других выборов главы государства, когда бы здоровье одного из основных кандидатов пребывало в столь тяжелом, в столь критическом состоянии, как здоровье Ельцина во время выборов 1996 года. Хотя мало кто знал об этом – как уже говорилось, информация о ельцинских недугах тщательно скрывалась.
По уверению самого Ельцина, первый инфаркт сразил его в конце 1995-го (на самом деле, как мы знаем, это был уже, по крайней мере, третий инфаркт). «Значения этому я не придал, – вспоминает Борис Николаевич, – отлежался, отдышался – и снова в бой».
Однако «исходные условия» – и субъективные, и объективные – были малоподходящими для новых сражений:
«…Новый, 96-й год встретил в каком-то смятении. Сразу после сердечного приступа и сразу после тяжелейшего поражения на думских выборах».
Все последующие месяцы – впрочем, как и предыдущие, – Ельцин провел в тесном общении с врачами:
«Еще до выборов, весной, было коллективное письмо врачей на имя Коржакова, в котором они прямо указывали на катастрофическое состояние моего сердца. Мне это письмо не показали, семье тоже. Прочитал я его много позже.
«Заключение консилиума. За последние две недели в состоянии здоровья Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина произошли изменения отрицательного характера. Все эти изменения напрямую связаны с резко возросшим уровнем нагрузок, как в физическом, так и в эмоциональном плане. Существенную роль играет частая смена климатических и часовых поясов при перелетах на большие расстояния. Время сна сокращено до предела – около 3 – 4 часов в сутки. Подобный режим работы представляет реальную угрозу здоровью и жизни Президента».
Заключение подписали десять врачей.
Содержание письма (оно датировано 20 мая. – О.М.) Коржаков не скрывал, неоднократно намекал Тане, что, если со мной что-то случится, виновата будет она. А вот сам документ не показал никому».
О четвертом инфаркте Ельцина почти ничего не известно. Лишь недавно в телефильме Николая Сванидзе «Б.Н.», посвященном 75-летию первого российского президента, мелькнул такой эпизод. Ельцину показывают кадры, где он отплясывает на эстраде вместе с певцом Евгением Осиным.
– Вот этот танец на сцене, Борис Николаевич… – говорит ведущий. – Почему вы решили выйти? Вы же тогда очень плохо чувствовали себя. По-моему, у вас после этого или до этого был инфаркт?
– В этот момент, – грустно отвечает Ельцин. – В этот момент. Конечно, я не подал вида…
Если память не изменяет бывшему президенту, значит, острый сердечный приступ сразил его в Ростове-на-Дону вечером 10 июня. Хотя в мемуарах Ельцина, где описывается это его «эстрадное выступление», ни слова об инфаркте нет.
«В народе, – пишет Борис Николаевич, – я слышал, бытует мнение: доплясался Ельцин на выборах, допрыгался. Верно, был такой случай. Вместе с певцом Женей Осиным я на сцене действительно лихо сплясал. Никакое сердце, никакие предупреждения врачей не могли снизить мой эмоциональный тонус, мой огромный настрой и желание выиграть этот бой. Пожалуй, впервые я участвовал в такой широкой кампании – летал по стране, каждый день встречался с огромным количеством народа, выступал на стадионах, во дворцах спорта, на концертах, под шум, гвалт, свист и аплодисменты молодежной аудитории. И это меня «заводило» необычайно. Перед этим злополучным концертом в Ростове-на-Дону Таня меня умоляла: «Папа, я тебя прошу, только не танцуй!» Но я ничего не мог с собой поделать… Эти сильные положительные эмоции не мешали жить, а помогали.
Так что танцы абсолютно здесь ни при чем. Накопилась усталость, стрессовые ситуации».
Единственное, что наводит на некоторые подозрения, – это эпитет «злополучный» перед словом «концерт». Может быть, и в самом деле что-то тогда случилось…
Как бы то ни было, все же у меня нет стопроцентной уверенности, что память Ельцина тут не подвела. Если бы тогда в Ростове у него в самом деле произошел очередной инфаркт, он был бы там же и госпитализирован на какой-то, хотя бы минимальный, срок. Однако на следующий день после обеда он как ни в чем не бывало вылетел в Москву.
По-видимому, все это время президент чувствовал себя настолько плохо, что все эти напасти – предынфарктное состояние, инфаркт, выход из него (как говорят медики, реабилитация) – слились в его сознании в один сплошной кошмар – кошмар пребывания между жизнью и смертью…
Последний, пятый, инфаркт у Ельцина случился аккурат за неделю до второго тура – 26 июня. Читаем в его воспоминаниях:
«Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.
И вдруг – странное очень чувство – как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там… Есть это чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть…
И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль. Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был… хуже не придумаешь.
А я думал: «Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!» На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: «Почему, почему именно сейчас!»…»
Главное – не допустить утечки
Ситуация в самом деле складывалась сверхкритическая. 27 июня Анатолий Чубайс и Татьяна Дьяченко встретились в избирательном штабе, чтобы обсудить, что делать. Всю программу встреч, поездок, различных акций с участием Ельцина пришлось отменить. Придумали благовидное объяснение: дескать, президент уверен в победе, а потому меняет тактику.
Особый акцент сделан на том, чтобы ни в коем случае не допустить утечки информации о президентской болезни.
На 28-е у Ельцина была намечена встреча с Лебедем. Он решил ее не отменять – встреча имела принципиальное значение.
«…Из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего лишнего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати (как всегда в таких случаях, готовилась протокольная съемка. – О.М.). Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: «Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!» Но я не выдержал и заставил усилием воли себя встать, здороваясь с гостем.
Лебедь был очень доволен встречей. Ему сказали, что я простудился, он лишних вопросов не задавал…»
30 июня, как уже говорилось, было опубликовано интервью президента «Интерфаксу». Первый вопрос – прямо «в десятку»:
«До выборов осталось три дня. Вся страна с волнением ждет результатов. Ваш соперник ежедневно проводит брифинги, постоянно на виду. Вы же предпочитаете не мелькать на широкой публике в последние предвыборные дни. Чем это объясняется? Чем вы заняты в эти дни?»
Если «без дураков», ответ должен бы быть примерно таким: «Дорогой друг, чем я занят в последние предвыборные дни? Лежу в постели, глотаю таблетки, подставляю задницу под уколы… И молю Бога, чтобы выкарабкаться с того света…» Однако в опубликованном варианте президент, разумеется, «отвечал» совсем по-другому – бодро и духоподъемно:
«Каждый день работаю со своим избирательным штабом, веду консультации с союзниками, переговоры по составу и структуре будущего правительства, контролирую исполнение своих указов, встречаюсь с руководителями регионов, с председателем правительства, очень много работаю с журналистами – записал несколько десятков теле- и радиоинтервью региональным СМИ. Даже голос сильно «посадил». А по поводу моего соперника – у него одна тактика, у меня – другая. Он каждый день выступает с пресс-конференциями и делает упор на яростную антиельцинскую пропаганду. Я же занимаюсь конкретными делами. И вообще, я считаю, что за политика, который является действующим президентом, говорят его дела…»
Опровергают «слухи»
Естественно, несмотря на все старания ельцинских приближенных, слухи, что президент серьезно нездоров, начали потихоньку расползаться. Многих, в частности, насторожило, что Всероссийское совещание работников сельского хозяйства в Кремлевском Дворце съездов 28 июня открыл Черномырдин, а не Ельцин. Премьер лишь зачитал обращение президента к участникам совещания.
Ельцинская команда не жалела сил, чтобы опровергнуть эти слухи, погасить волну. 28-го же июня Сергей Филатов заявил корреспонденту РИА «Новости», что президент «находится в полном здравии» и планирует обратиться по телевидению к избирателям, «как только восстановится голос (вот опять про голос. – О.М.)»
Голос у Ельцина «восстановился» быстро. Его обращение состоялось 1 июля. В этот же день Сергей Филатов вновь выступил (на этот раз в беседе с корреспондентом ИТАР-ТАСС) с категорическим отрицанием, что президента поразил серьезный недуг. В качестве доказательства он привел как раз это самое телевыступление Ельцина и его встречу с Черномырдиным: способен ли, дескать, на такое человек, пораженный тяжелой болезнью?
А вот как в действительности, по воспоминаниям помощников президента, происходила запись обращения и встреча Ельцина с Черномырдиным:
«Текст был максимально сокращен и упрощен. Но главное даже не в этом. Существенно была изменена, если так можно сказать, и сама процедура записи. Обычно перед началом съемки Президент просто приходил в комнату, где все это происходило, несколько минут шли необходимые приготовления… Если Ельцин был в хорошем расположении духа, отпускал шутки, беседовал с телевизионщиками, а затем начиналась съемка. После нее, немного поговорив, а часто и сфотографировавшись на память, он уходил.
Запись Обращения накануне второго тура была иной… Какая-то напряженность буквально висела в воздухе. В определенный момент последовало распоряжение, чтобы все, кто готовил запись, вышли из комнаты. Через какое-то время их пригласили обратно. В кресле перед телекамерой недвижимо сидел мертвенно-бледный Ельцин. Дали команду записывать. Из последних сил Президент зачитал короткое Обращение к гражданам страны, призвав прийти на избирательные участки. Затем в комнату вошел Черномырдин, подсел к Ельцину, телекамера на минуту взяла новый план и запечатлела беседу Президента с премьер-министром. После записи всех присутствующих вновь попросили выйти. Подавленным от всего увиденного телевизионщикам сказали, что можно собирать аппаратуру».