ной свободы «другого», которую нельзя пересекать либераль-
но настроенному человеку, может сузиться до размеров пятна
у него перед носом. И пискнуть не успеешь, сидя у себя в оа-
зисе, как кто-то на другом конце света заявит о покушении на
свою свободу: дескать, твой писк ему режет слух.
Признаем: у либеральной мысли не все гладко с ответом
на такие запросы от практики. Где проходят границы между
свободами? Как поступать в случаях, когда одни домены кли-
ном врезаются в другие? Что, если интересы разного типа на-
ползают друг на друга? Верно, из-за неответов на эти вопросы
либералы, случается, выглядят неубедительно и несолидно.
Их броское «все решает рынок» не проходит хотя бы потому,
что рынок орудует не всюду (по крайней мере, в символиче-
ской сфере следы его влияния неоднозначны и трудноулови-
мы). На прекраснодушии далеко не уедешь (или, напротив,
заедешь слишком далеко), нужно мотивировать практиче-
ские решения — например, до каких пределов потакать суб-
культурам, а где устанавливать им рамки. Либерализм не го-
ворит, как это решать, и этим он слаб.
Я думаю, решающее усиление принесет экономическая
логика клубов. Клуб есть тот коллективный агент, который,
будучи в явном виде включен в конкурентную борьбу, помо-
жет установить искомые границы свободы индивида в его от-
ветственности перед обществом. Благодаря этому клуб мо-
жет стать пунктом схода между либералами и республикан-
цами, поскольку обе позиции тяготеют к этому срединному
пункту — каждая со своей стороны. Исходное различие меж-
глава 2.1. клубы как закадровые иГроки
107
ду ними состояло прежде всего в трактовке субъекта свободы.
Для классических республиканцев свобода является достояни-
ем гражданской общины, она есть ценность, превосходящая
все остальное, а либералы ставят на первое место индивида
и пекутся о его свободе от уз государства. И то и другое пони-
мание свободы очевидным образом опирается на клуб. (Са-
мо понятие гражданского общества подразумевает ансамбль
клубов, оно возникло как противовес государству и в момент
появления выражало антиабсолютистскую установку28.)
Как заметил лингвист Эмиль Бенвенист, слово «свобода»
в разных языках связано с названиями поселений (в русском,
вероятно, — со «слободой»), переформулируя по-нашему —
с местными территориальными клубами. Первоначальным
значением слова «свободный» оказывается не «избавленный
от чего-либо», а «принадлежащий к этнической группе». Сво-
боден член общины, «эта принадлежность дает человеку при-
вилегии, которых никогда не имеет раб и чужестранец»29. Из
языкознания доносится верная нота: ведь клуб — это группа
людей, объединенных общим интересом и иными похожестя-
ми, и где, как не в родственном по духу и стилистике окру-