Она была красиво одета и просто очаровательна. Она была настроена очень дружелюбно и просто излучала свет. Дайен обладала теми качествами, какие редко встретишь в ком-то из Калтеха. Она была не похожа на остальных (включая меня). Я сразу же представился, а в голове у меня пронеслась мысль: «Кто эта девушка?».
Дайен Бинней была всеми любимым директором комитета, члены которого ездили на различные экскурсии, лекции, а также путешествовали в экзотические места от имени института и для его исследовательской деятельности. Дайен организовала эту поездку в Паломарскую обсерваторию и пригласила меня выступить в качестве докладчика, причем, как я узнал много позже, каждый в Калтехе, за исключением меня, точно знал уже много лет, чем она занималась. Я, наверное, слишком долгое время смотрел в монитор своего компьютера, пока кто-то не заметил меня и не выдернул.
Должен признать, я не уделил прибывшим ко мне на лекцию должного внимания. Я заметил, что мои рассказы о телескопе, куполе и астрономии в целом были направлены больше на Дайен, чем на кого-либо еще. По крайней мере я должен был устроить для нее занимательнейшую экскурсию, так как в то время, пока я расхаживал по тонкому выступу снаружи обсерватории, который находился высоко над землей, она спросила меня, работал ли я когда-нибудь с телескопом, который находится на Гавайях.
Да, я работал.
«Не хотели бы вы поехать следующей весной посмотреть там вулканы? Мы как раз собираем желающих. После вулканов мы планируем подняться наверх к телескопу. Вы не могли бы рассказать там о телескопах и провести экскурсию?»
Даже не посмотрев в мой ежедневник, я сразу же ответил: «С удовольствием».
Вскоре мы отправились ужинать. Я говорил целый час и показывал фотографии ночного неба, фотографии телескопов, различные графики того, что еще предстоит найти где-то на окраине Солнечной системы. Однако больше всего я говорил о планетах. Я говорил группе о том, что где-то там должны быть планеты и что я собираюсь найти их. Даже произнеся это, я понимал, что единственное, о чем я мог думать, так это о том, что я уже был на половине моего списка, но ничего так еще и не нашел. Я мог бы написать песню или придумать танец, сделать вдохновенное лицо, но и в этом случае, возможно, все мои исследования ни к чему не приведут.
Когда лекция подошла к концу, вся группа села в автобус и уехала, а я отправился в небольшой домик, где жил Кевин Рикоски. Раньше я говорил с Кевином и Джин Миллер по телефону каждую ночь, решая, куда же направить телескоп, и вот только сейчас я просто пришел к Кевину в гости, чтобы посидеть на его диване и выпить пива. Он был на лекции и помог мне провести экскурсию.
Со временем наши ночные беседы с Кевином и Джин из более-менее профессиональных разговоров о небе и погоде постепенно перетекли в разговоры на общие темы. Джин рассказывала нам о том, как бы она хотела иметь домик у реки, а Кевин забавлял нас рассказами о своей дочери-подростке или говорил о том, что, перед тем как начнется «светлое время», он отправится прямиком к пляжу и проспит там весь день. Кевин и Джин также оказались в первых рядах тех людей, кому я мог рассказать о своих длительных отношениях, начиная с тех дней, когда учился в Университете в Беркли, о моем последующем уходе из домика в лесу, который я и моя подруга снимали тогда, и заканчивая рассказами о смерти моего отца, а также о моих новых отношениях... В общем, сидя впервые на диване в доме у Кевина, мы затронули по-настоящему личные вопросы.
Однако Кевин хотел говорить только о Дайен Бинней и о том, чем я ее так заинтересовал. Тогда я рассказал ему о поездке на Гавайи и том, что мы просто обсуждали предстоящую поездку. Кевин пошутил, сказав, что это больше смахивает на первое свидание. Я попытался убедить его в том, что это будет рабочая поездка, вот и все.
Но Кевин все не унимался: «Да, да, но она уделяла тебе слишком много внимания».
«Она организует поездки; это ее профессия - быть такой любезной и внимательной. Я уверен, что все парни из Калтеха, с которыми ей довелось работать, неправильно расценили ее отношение к ним и выглядели полными идиотами. Я не собираюсь делать из себя дурака».
Через полгода я и еще около двадцати или тридцати человек отправились с Дайен на Гавайи. Это была чудесная неделя. Мы побывали на вулканах, на побережье, поднялись к телескопам и выслушали мою лекцию по астрономии. В последний день нашей поездки, когда все мероприятия с группой закончились и она, наконец, могла позволить себе отдохнуть, мы вдруг осознали, что совсем одни на пляже, а время уже было далеко за полночь. Я показал ей Южный Крест, который был еле виден в это время года на Гавайях, траектории движения планет, а также рассказал ей, как отличить в небе Сатурн, глядя на то, как он «опускался» в океан. Я рассказывал Дайен о том, что на самом деле чувствую, когда смотрю в телескоп, а она говорила о своих племянницах, которые живут в Калифорнии. Сатурн полностью «утонул» в океане, и мы решили вернуться в гостиницу Я был горд собой, поскольку не успел наделать глупостей.
Когда мы вернулись обратно в наш институт, всю следующую неделю я ловил себя на том, что прохожу мимо кабинета Дайен несколько раз на дню, а когда случайно забегал внутрь, я терял дар речи. Каждый раз, когда я делал это, она была очень любезна со мной, и мне каждый раз приходилось напоминать себе, что па самом деле это была ее профессиональная обязанность - быть такой милой и доброжелательной. Когда она показывала всем своим видом, что рада видеть меня, я понимал, что нет ничего хуже выглядеть в такие моменты полным идиотом. В один из таких моментов, когда я снова забежал к ней одним приятным весенним рабочим днем, я спросил ее, не хочет ли она выпить чашечку кофе. Она ответила, что с удовольствием выпьет со мной кофе. Мы спустились вниз по улице, выпили по чашке и проговорили целых три часа. Разумеется, это тоже было частью ее работы - быть любезной и искать со мной дружбы, поскольку я могу быть ей полезен. Но, несмотря на все мои умозаключения, я так и не сумел найти достойной причины тому, что Дайен провела со мной целых три часа в середине рабочего дня, когда и у нее, и у меня было полно работы. В этот момент меня вдруг осенило, что все это время я вел себя как нельзя глупо.
Уже летом, когда я и Дайен вместе отправились в следующую поездку, я не вел никаких экскурсий, а она поехала одна, без группы. Вместо этого мы, только вдвоем, провели целую неделю в маленьком домике на небольшом острове к северу от Ванкувера. Это был последний глупый поступок, который я когда-либо совершал.
Временами я был глубоко уверен в том, что мои поиски новой планеты так ни к чему и не приведут, что все те двадцать семь претендентов на должность планеты на самом деле пустая трата времени. Три года напряженных исследований и попыток найти новую планету заставили меня сделать вывод, что «там» нет других планет. Я даже затрудняюсь сказать, когда я в последний раз закрыл мою большую записную книжку в черной обложке. Я не помню, когда я наконец-таки признался себе в том, что «там» ничего нет. Сказать по правде, я уже стал многое забывать: о планетах и о том, как их искать. В одно мгновение все то негодование и раздражение, которое я испытывал по поводу неудавшихся исследований и тщетности тех заветных двадцати семи случаев существования другой планеты, бессонных ночей, проведенных у телескопа в попытках напасть хоть на какой-нибудь след, - все это практически потеряло для меня смысл. Теперь мне было намного интереснее размышлять о новой поездке, о том, как я снова предложу Дайен поехать вместе, и о том, что ее ответ будет «Да!».
В июне 2002 года в мой кабинет вошел Чедвик Трухильо и заявил: «Мы только что обнаружили кое-что побольше, чем Плутон». Тем не менее эта удивительная новость стала для меня вторым по значимости событием, которое случилось со мной на этой неделе, хотя это мало походило на правду.
Дело в том, что Чед недавно переехал с Гавайев в Калифорнию, для того чтобы работать вместе со мной над новым проектом: мы собирались искать планеты с помощью 48-дюймового телескопа в Паломарской обсерватории. Не отрицаю, что название проекта вам может показаться очень знакомым и что три года подряд я использовал именно этот телескоп для достижения той же самой цели, что и сейчас. Да, я провалил свой прошлый проект. Да, многие, кто имел к моей жизни хоть какое-то отношение и кто мог оказать на меня хоть какое-нибудь воздействие, независимо от того, останусь ли я дальше работать в Калифорнийском институте или нет, советовали мне оставить мои попытки найти планету и заняться чем-то другим, что по-настоящему заслуживало внимания. Но подумайте сами, как я мог просто взять и все бросить? Без сомнения, мы исследовали огромную площадь неба, больше, чем кто-либо, начиная с того времени, когда Клайд Томбо открыл Плутон семьдесят лет назад. Однако в нашем случае было не все так просто, поскольку существовало одно «но»: мы пока еще не исследовали все небо. И как тогда понять, все ли мы сделали, что могли? Если в небе есть хотя бы одна, две или три планеты, которые ждут не дождутся, пока их найдут, существует огромная вероятность того, что вы могли пропустить именно нужное место. И как вы можете быть уверены в том, что «там» ничего больше нет, если вы не искали в самых потаенных местах галактики, именно там, где как раз и прячется то, что вы жаждете найти? Подумайте, может ли случиться так что киты и впрямь проскользнули сквозь сеть?
Два года подряд, после того как я, наконец, признал, что мое первое исследование потерпело неудачу, время от времени я получал звонки и электронные письма от одного моего знакомого, который прекрасно знал о том, что я был одержим идеей поиска новых планет. И каждый раз он говорил что-то вроде: «Привет. Я только что прочитал в газете, что кто-то обнаружил новую планету; ты ничего об этом не слышал?» Тогда у меня перехватывало дыхание, а сердце начинало бешено колотиться. Трясущимися пальцами я пытался добраться до клавиатуры своего компьютера, набрать в строке поиска несколько слов и прочитать последние новости. «О нет, я ничего об этом не слышал, не может быть, возможно, это неправда. Совсем неправда». По крайней мере я на это надеялся. После всех этих долгих лет, мысль о том, что однажды кто-то позвонит мне и скажет, что кто-то другой, а не я обнаружил новую планету, неустанно преследовала меня. Каждый раз, когда я получал похожее сообщение или телефонный звонок, я сразу же мчался к компьютеру и читал последние новости, и каждый раз, убедившись в обратном, я мог снова спокойно дышать, пульс переставал бешено стучать, и все потому, что, несмотря на то что кто-то на самом деле нашел планету, это была не десятая планета нашей Солнечной системы, это была планета, находящаяся далеко за ее пределами, вращающаяся вокруг какой-нибудь другой звезды. Тогда я мог быстро ответить человеку, сообщившему новость, о том, как интересен тот факт, что все недавно обнаруженные планеты не имели никакого отношения к нашей Солнечной системе, о том, как много мы уже знаем о космосе, и о том, что, увы, та планета совсем не похожа на ту, что ищу я. Никто еще не отважился заняться поисками планеты, которая бы находилась на самом краю нашей Солнечной системы. По крайней мере я так полагал. Я на это надеялся.
Хотя мой первый этап исследований с научной точки зрения не принес никаких плодов, мысль о планетах не давала мне покоя. Я все еще жаждал найти ее. Мне был просто необходим новый план для достижения заветной цели.
Меньше чем через год после первой неудачи я вновь вернулся к работе. В этот раз я был твердо настроен на то, чтобы довести дело до конца. На дворе стоял 2001 год, и несмотря на то что прогнозы Артура Чарлза Кларка по поводу путешествий в космос не осуществились, а на спутнике Юпитера так и не появился памятный обелиск, наконец-то настало время оставить в прошлом столетние технологии и избавиться от фотографических пластинок. Для некоторых день, когда фотопластинки с ручной системой управления были демонтированы с 48-дюймового телескопа Шмидта, стал по-настоящему трагичным. Тем не менее все, кому довелось работать в абсолютной темноте под укутанным ночью куполом телескопа, на ощупь доставая фотопластинки из деревянных контейнеров и перетаскивая их в кромешной темноте к телескопу, не слишком будут об этом жалеть. Фотолаборатория, под которую мы оборудовали одно из помещений внутри телескопа, превратилась в кладовую. Стены комнаты, где раньше хранились фотопластинки, были разрушены, и на их месте появилась новая комната - прямо под куполом. Небольшой лифт, который Джин использовала бессчетное количество раз, чтобы передавать новые пластинки Кевину, который ждал их в лаборатории, был безвозвратно опечатан. Все эти изменения были сделаны для того, чтобы помочь телескопу обрести новую жизнь. Еще одним нововведением можно считать новую фотокамеру, которую установили непосредственно на сам телескоп, а также специальное устройство, сканирующее небо, - вся работа теперь управлялась компьютером.
Разница между цифровой камерой и устаревшими фотографическими пластинками была поразительной. Для того чтобы сделать снимок с помощью фотопластинки, нужно было подняться на верхний этаж, загрузить саму пластинку, открыть огромный затвор на камере и экспонировать ее двадцать минут. Для того чтобы достать использованную фотопластинку, установить новую и начать все сначала, требовалось еще около десяти минут. Цифровая камера удобна тем, что вам никогда не придется подниматься наверх. Да что там - вы даже сможете вздремнуть, пока компьютер сделает за вас всю работу. Специальная программа сама открывала затвор купола, «выдерживала» цифровую камеру около шестидесяти секунд и уже спустя одну минуту вы могли видеть новый участок неба. Для того чтобы сделать снимок, на который Кевин и Джин раньше тратили сорок минут, у компьютера уходило всего две минуты.
По размерам, однако, цифровая камера заметно уступала фотопластинкам, поэтому ей удавалось сфотографировать площадь, равную 1/12 части неба (участок, по площади равный трем полным Лунам). Но поскольку компьютер делал снимки в двадцать раз быстрее, мы все равно опережали доисторические фотопластинки. К тому же за минуту, во время которой цифровая камера успевала сделать снимок, она улавливала даже те звезды, спутники и планеты, свет от которых был в три раза слабее тех объектов, что могла с трудом заснять фотографическая пластинка. Все семь лег я боялся, что то, что мы ищем, просто-напросто скрывается от нас за пределами той области неба, которую мы можем увидеть. Тогда я долго вглядывался в фотопластинки, которые Кевин и Джин превращали в фотографии, и мучился оттого, что, возможно, что-то мы уже упустили из виду.
Сейчас мы наконец-то занялись делом. Мы могли наблюдать за небом почти каждую темную ночь в году, даже не беспокоясь о том, что кто-то из нас может перетрудиться... ну, за исключением компьютера. Теперь с помощью цифровой камеры мы могли не только разглядеть слабые объекты, но и охватить гораздо большую площадь неба. За первые четыре месяца мы запланировали заново отснять те области неба, на съемки которых у нас ушло три года непрерывной работы, ну а после продолжать двигаться дальше. Вне всяких сомнений, мы найдем планету, которая все еще ждет нас там, далеко-далеко, на самом краю Солнечной системы. Я был уверен, что это случится совсем скоро.
Я был настолько в этом убежден, что решил найти себе помощника. И я пригласил Чедвика Трухильо, который только что защитил докторскую диссертацию в Гавайском университете. Предметом его исследования, само собой разумеется, был поиск новых объектов в поясе Койпера. Тогда я не рассчитывал, что мне удастся убедить его переехать в Пасадену. После тех безмятежных лет, что он провел на Гавайях, он больше походил на человека, который живет в шалаше, но никак не на жителя «каменных джунглей». Однако, прожив долгое время в свои молодые годы в небольшом лесном домишке, я как никто знал, где можно подыскать для него подходящее местечко. Все это плюс перспектива возможного открытия одной или даже двух планет показалось Чеду вполне убедительным - он переехал в Пасадену и немедленно принялся за работу.
Он прекрасно разбирался в том, что делал, и делал это настолько хорошо, что я фактически вручил ему ключи от телескопа и не стал мешаться у него под ногами. Через несколько месяцев нашей совместной деятельности мы завершили работу над тем участком неба, который исследовали ранее с помощью фотографических пластинок и, к моему глубокому облегчению, мы убедились, что там на самом деле ничего не оказалось. Так что вскоре мы приступили к исследованию новых участков неба, и где-то там, на каком-то квадрате «нового» неба мы нашли нашу первую зацепку.
Я бы с удовольствием рассказал вам больше о нашем с Чедом первом открытии, о том, как однажды ночью, делая снимки нового участка неба, а на следующий день просматривая их, Чедвик заметил, как маленькое пятнышко света немного смещается. Это было хорошо видно на каждой фотографии. Я бы с огромным желанием описал вам, как Чед, пребывая в невероятном волнении, переступил порог моего кабинета и показал мне наше первое открытие. То, что мы обнаружили, было намного меньше тех объектов, что населяли пояс Койпера, однако теперь мы знали наверняка, что если мы обнаружили этот относительно небольшой осколок льда, то никакая планета не смогла бы от нас спрятаться... Думаю, что теперь я рассказал вам достаточно, однако единственная загвоздка состоит в том, что я не помню, когда это случилось. Вероятно, в ноябре или декабре 2001 года. Или это случилось в январе? На самом ли деле Чед зашел в мой кабинет и сообщил мне эту новость? Правда ли, что тогда я встал и дошел до его компьютера, чтобы посмотреть на фотографию? Эта новость настолько изумила меня, что я с трудом могу вспомнить, что тогда произошло. Разумеется, я могу вернуться в прошлое, посмотрев записи нашего первого открытия, и, возможно, это помогло бы освежить мои воспоминания; но вместо этого я подошел к календарю и попытался восстановить в памяти те значимые события, которым еще предстояло произойти осенью и зимой.
Весь мой календарь был заполнен пометками, которые так или иначе касались Дайен: даты наших с ней поездок на Гавайи, на острова Сан-Хуан, в горы Сьерра-Невада. Ожидание этих поездок было настолько волнующим, что я даже не отслеживал фазы лунного цикла перед поездками. На календаре также были отмечены дни, в которые мы никуда не ездили, но просто встречались, гуляли, ходили в кафе. Годом ранее мой график был очень напряженным: большую часть недели я работал с десяти утра до десяти вечера, однако весь 2001 и 2002 год я почти всегда заканчивал работу вовремя, и это было впервые с того момента, как я стал астрономом. Могу сказать больше: я даже не всегда ходил на работу по выходным. Иногда меня посещает мысль: а что, если бы «тот знаменательный день» пришелся на выходной, когда меня как раз не было на рабочем месте, или на то время, когда я и Дайен задержались на целую неделю в горах из-за снежной бури. Мне нравится об этом думать. Я был уверен в будущем, поскольку Чед продолжал работать; я был уверен в будущем, так как сам не собирался сдаваться и отказываться от поставленной перед собой цели.
Холодная зима уступила место такой же неприветливой, непогожей весне. К этому времени Чед не спеша забрался далеко за пределы орбиты Нептуна и сделал еще несколько открытий. Один или два из обнаруженных нами объектов были яркие и довольно крупные, и я, несмотря на мое тогдашнее состояние, все еще могу восстановить в памяти события: надо признаться, все было неоднозначно. В начале лета мы с Дайен собирались отправиться на несколько дней в небольшой городок на полуострове Юкатан. Перед отъездом у меня был очень длинный разговор с одной из моих аспиранток. Видите ли, для некоторых из моих студентов моя личность довольно многогранна. Для одних я - научный руководитель, для других - психолог, для третьих - учитель по копирайтингу, «поставщик» рабочего оборудования, вдохновитель, иногда даже советник по личным вопросам или что-то вроде духовного наставника. Так вот, та студентка жаловалась мне, что ее парень, с которым она была помолвлена, решил, что подаренное ей еще до того, как они решили пожениться, обручальное кольцо не несет в себе какого-то тайного смысла. Уже сидя в самолете, несущем нас на полуостров Юкатан, я рассказал эту историю Дайен и добавил от себя, что я не только полностью согласен с ее парнем, но и считаю обручальные кольца пустой тратой денег; и лучше потратить их на что-нибудь действительно стоящее, например каяк или велосипед. Вы думаете, Дайен со мной согласилась? Нет, конечно же, нет.
Я вновь заговорил об этом за ужином, когда мы уже прибыли на Юкатан, и еще раз уже на следующее утро. Однако, несмотря на это, весь предыдущий месяц я втайне от нее прочесывал магазины в поисках обручального кольца. Я нашел его и привез с собой на Юкатан. Перед этим я все тщательно спланировал. Во-первых, я хотел убедить Дайен, что слишком далек от обручальных колец и прочей дребедени. Во-вторых, я собирался организовать чудесный вечер на побережье: приятный, романтический ужин с бутылкой вина, а потом внезапно преподнести ей кольцо.
Как я давно уже успел понять, я не могу долго держать в себе тайну, которая просто сжигает меня изнутри. Где-то в середине второго дня нашего с ней пребывания на острове, сидя в гамаке, расслабленные и счастливые, мы смотрели на воду и о чем-то болтали. Не успев дождаться вечера, я встал с гамака и ненароком забежал в нашу с Дайен комнату. Вернулся оттуда я уже с кольцом, спрятанным в кармане. Я встал на колени и сделал ей предложение, за которым последовало несколько классических фраз о символической важности обручального кольца, как нашего с ней союза, а также решительного намерения публично заявить о наших с ней чувствах. Помнится, тогда я даже сравнил замужество с чем-то вроде задатка данного друг другу обязательства. Затем я протянул ей кольцо. Дайен застыла в молчании. Можно было практически слышать, как какое-то устройство в ее голове пыталось воспроизвести в памяти последние несколько дней. Первое, что она сказала после этой продолжительной паузы, были слова: «Ну и говнюк же ты!» Она продолжала вспоминать прошедшие дни, разговор об обручальных кольцах, о том, как практически смирилась с тем, что я был безнадежен. Потом она хотела знать, когда я успел купить кольцо (уж не на улице ли, прямо перед гостиницей?), кто еще об этом знает (разумеется, моя мать), почему кольцо идеально подходит ей по размеру (я тайком примерял ее кольца, и все они идеально сидели на моем мизинце, который я впоследствии, естественно, измерил), как мне удалось найти именно такое кольцо, от которого она будет просто без ума (я знал, что ей очень сильно нравилось обручальное кольцо ее бабушки, поэтому, немного изменив дизайн, и заказал точно такое же). Наконец, мне пришлось прервать Дайен и напомнить, что я сделал ей предложение, и она до сих пор не дала мне ответ. Она подняла на меня глаза и ответила: «Да!»
Неделю после того, как мы с Дайен вернулись домой, в кампусе моего родного института толпились поздравляющие меня люди. Где-то в середине недели заведующий кафедрой заглянул в мой кабинет и пригласил меня пройтись. Он знал Дайен намного дольше, чем я, поэтому я решил, что за поздравлениями последует долгая и нравоучительная лекция о том, как мне лучше себя с ней вести. «Прими мои поздравления, -начал он и порядком удивил меня, когда добавил: - Теперь ты наш постоянный сотрудник, так сказать, часть нашего технологического института».
«Ах, да, - очнулся я. - Хм... Спасибо».
«Спасибо? Обычно люди выглядят более взволнованными, когда узнают такие новости».
«Ну, для меня это только вторая по степени значимости новость на этой неделе».
Удивительно, но то, что я получил право заключить пожизненный контракт на преподавание в Калифорнийском технологическом, стало на самом деле лишь третьей по значимости новостью на той неделе. На следующий день после моего разговора с боссом Чедвик Трухильо, почти такой же спокойный, как и всегда (видимо, он недавно вернулся из Малибу), сообщил мне: «Только что мы обнаружили что-то, что побольше Плутона. Я увидел это на снимках, сделанных вчера ночью».
Больше, чем Плутон! Эти слова буквально врезались в мою память. Далеко не такой спокойный, как Чед, я побежал через коридор к компьютеру, чтобы посмотреть на фотографии. Ночью телескоп делал снимки еще неисследованной нами области неба: где-то рядом с галактикой Млечный Путь. Там, среди тысяч звезд была одна крохотная точка, которая медленно ползла по небосводу. Чед установил, насколько она была удалена от нас. Оказалось, что она находилась почти в два раз дальше от Земли, чем Плутон. Учитывая яркость объекта и то, насколько далеко он находился от Земли, Чедвик сделал вывод, что по размерам он больше, чем Плутон. Вне всяких сомнений, это был самый крупный новый объект, найденный в пределах Солнечной системы за последние более чем семьдесят лет. Это было именно то, чего мы так ждали все это время. Людей, которые когда-либо находили объекты достаточно больших размеров, да еще и вращающиеся вокруг Солнца, можно пересчитать по пальцам. Для меня это была вторая лучшая новость, которую я узнал на той неделе.
Если в какой-либо области науки настает время доя открытия, вы, как первооткрыватель, переживаете период критического напряжения. В вашей человеческой натуре бушует желание немедленно объявить о своем открытии всему миру (по той простой причине, что вы очень взволнованны, а также не хотите, чтобы вас опередил кто-либо другой), но, с другой стороны, необходимо точно и методично перепроверить и задокументировать все результаты вашей работы. В некоторых случаях на это может уйти еще несколько лет, поэтому мы с Чедом очень переживали по поводу того, что кто-то еще мог наткнуться на открытую нами планету в ближайшие месяцы или даже недели. Так, мы составили план работы, чтобы как можно быстрее добыть все необходимые сведения. Мы также определили для себя срок в четыре месяца, спустя который мы будем готовы официально заявить о своем открытии, обосновать его с научной точки зрения и сделать все для этого необходимое. Вынести те месяцы безмолвия, когда мы пытались не рассказывать никому о нашем открытии, оказалось для меня намного тяжелее, чем тогда, когда я старался не проговориться Дайен об обручальном кольце.
Тогда мы также решили, что, вместо того чтобы все время повторять «объект, который мы только что обнаружили», будет вполне разумным дать ему временное имя, и в конце концов мы остановились на объекте «Икс». Мы использовали букву «Икс» специально для неизвестной планеты, возможно, для десятой планеты Солнечной системы.
Как ученых, нас интересовало все, что мы могли узнать об объекте «Икс», однако первый вопрос, который заботил нас больше всего и который расставил бы все на свои места, был: по какой орбите двигался этот объект? Вращался ли он по окружности, как и остальные планеты, или же по вытянутой, точно как у Плутона и других объектов в поясе Койпера? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно было проследить всю траекторию движения объекта и выяснить, как он двигается, а на это нужно время и наше терпение, ведь для того, чтобы совершить полный круг вокруг Солнца, Плутону требуется 255 лег. Объект «Икс» находится намного дальше, поэтому ему понадобится больше. Тем не менее именно временем и терпением мы и не располагали. К счастью, нам не пришлось ждать сотни лет. На самом деле, нам, конечно же, не нужно было ждать, пока этот объект совершит полный круг вокруг Солнца, для того чтобы определить его орбиту (и это здорово, так как Плутон прошел чуть больше четверти своего пути с момента его обнаружения). Дело в том, что если что-то движется только под действием силы тяжести, то, чтобы узнать, как этот объект двигался раньше и как будет двигаться в дальнейшем, нам нужно совершенно точно знать, где он находится, с какой скоростью и в каком направлении двигается.
Даже если вы не совсем представляете, как вычислить его траекторию с помощью математики, то ваш разум непременно подскажет вам, как это сделать, не используя никакие формулы. Попробуйте поэкспериментировать. Встаньте посреди поля и попросите кого-нибудь бросить вам мяч с расстояния чуть больше девяти метров (взять мячик из пенопласта было бы, разумеется, хорошей идеей). Как только вы увидите сам бросок, закройте глаза и попробуйте предположить, куда, по вашим расчетам должен приземлиться шар. Вот увидите, что окажетесь правы. Ваш мозг, привыкший подсознательно и быстро рассчитывать три основные вещи: местоположение, скорость, направление, также неосознанно предсказывает, где должен приземлиться движущийся объект. Однако есть шанс, что вам не удастся предельно точно это предсказать. Возможно, мяч упадет чуть в стороне от того места, которое вы определили, или немного дальше. Это потому, что вы смотрели на мяч всего мгновение и ваш мозг не смог точно определить скорость, направление или место приземления мяча. Если вы будете смотреть на мяч немного дольше, то, несомненно, продвинетесь в своих предположениях. По большому счету ловить мяч с закрытыми глазами не самый лучший способ, ведь вы можете просчитаться на несколько сантиметров, но если вы просто-напросто хотите определить направление мяча, тех первых мгновений будет вполне достаточно.
Наш объект «Икс» был как раз тот брошенный мяч. Он двигался только под действием гравитационной силы (мяч двигался под действием гравитационной силы Земли, объект «Икс» - под действием гравитационной силы Солнца). Итак, мы знаем, где находится объект, мы знаем, с какой скоростью и в каком направлении он движется, следовательно, у нас есть все необходимые данные, чтобы рассчитать, но какой орбите он движется. Те три часа, в течение которых мы наблюдали за движением объекта «Икс», можно сравнить с той парой секунд, что вы смотрели на брошенный мяч. Если это все, что вам удалось увидеть, то расчеты не будут точными. Нам с Чедом требовалось немного больше времени, чтобы точно определить траекторию движения.
Вообще-то, чтобы определить орбиту любого объекта, который движется далеко в космосе, необходим целый год точных наблюдений. Мы не могли ждать целый год. Пока мы с Чедом старались не смыкать глаз по ночам, памятуя о том, что кто-то мог обнаружить наш объект «Икс», почти каждое утро с дрожью в душе я покупал новую газету. Мы твердо решили, что будем ждать столько, сколько потребуется для того, чтобы написать точный и исчерпывающий научный труд об объекте «Икс», однако мы не желали медлить ни минуты в страхе, что кто-то может нас опередить. Ждать следующего года? Нет, ни за что.
К счастью, нам и правда не пришлось ждать целый год, а наоборот, нам удалось вернуться на год назад. В течение длительного времени ученые фотографировали небо, и, возможно, теперь мы можем найти объект «Икс» на этих снимках, сделанных давным-давно, однако в нашем распоряжении была только электронная база этих снимков. Чед и я сидели каждый в своем кабинете, которые находились друг напротив друга и, вероятно, просматривали одни и те же фотографии. Я слышал много историй о том, что очень часто ученые одной большой команды ведут параллельное изучение одной и той же проблемы, чтобы добиться двойного контроля важных результатов. Должен признать, тот факт, что я и Чед занимались одним и тем же, не имел ничего общего с нашим желанием перепроверить все несколько раз, чтобы не ошибиться. Возможность вернуться в прошлое посредством архива старых снимков забавляла нас, поэтому мы просто-напросто оба хотели делать это.
Вот чем мы занимались. По крайней мере я. Главное - мне удалось сделать точные расчеты, куда движется объект «Икс» и в какой точке он находился несколько месяцев назад в определенный день. Тогда я перерыл архив в поисках фотографий, на которых изображался участок неба с предсказанными мною координатами. Я совсем не удивился, не обнаружив там снимков, сделанных именно в нужный мне день, зато я нашел некоторые, сделанные несколькими неделями ранее. Я вернулся и сделал расчеты местоположения объекта «Икс», которые соответствовали бы датам найденных мною снимков. К счастью, мои расчеты были верны. Я сохранил изображение из архива и открыл его на мониторе моего компьютера. На фотографии было несчетное число не отличимых друг от друга звезд. Как же определить, какая из них была объектом «Икс»? Единственным способом отличить нашу находку от множества звезд было проследить ее путь. Однако в ту ночь была сделана только одна фотография, и следовательно, мы не могли увидеть то, как объект перемещался. Однако я мог снова обратиться к архиву и найти снимок того же участка неба, сделанный год назад. Объект «Икс» перемещался, поэтому он непременно должен был быть где-то на фотографии, пусть и сделанной год назад. Я сравнил снимки, сделанные той ночью, когда, по моим предположениям, объект «Икс» должен был быть виден в небе, со снимками, сделанными ранее. Это довольно легко сделать с помощью компьютера. Вы просто выстраиваете в ряд все изображения, нажимаете несколько кнопок и две картинки начинают мерцать, как скучный кинофильм. Эти два изображения казались совершенно одинаковыми. Звезды и галактики совершенно не изменились за это время. Но прямо посередине многих недавно сделанных фотографий появилось пятно, похожее на звезду, которого не было в этом месте всего лишь год назад.
Это было как раз то, что я искал. Я все еще не мог с уверенностью сказать, что это был объект, который перемещался, но, несомненно, его не было видно на этом месте год назад. На самом деле, в космосе есть очень много различных объектов, которые могут вдруг появиться там, где они не были видны ранее; например, звезды, которые со временем становятся ярче, сверх новые звезды, поэтому я не был уверен наверняка, был ли это наш объект «Икс» или что-то другое. Если предположить, что это все-таки объект «Икс», я мог бы более точно рассчитать, каким образом он движется. А уже благодаря этому я бы сумел заранее узнать, где и когда объект «Икс» завершит еще один полный круг. И я все начал заново. Искать изображение в нужном месте, понять, что это другое время, еще раз проверить время, найти нужную область, взглянуть на ранее сравниваемые изображения, искать новые объекты. И вот оно! Именно там, где я и предполагал. Я выбежал в коридор и помчался в кабинет Чеда, чтобы сообщить новость о том, что я нашел объект «Икс» на снимке, сделанном год назад. Оказалось, что он опередил меня на несколько минут и уже просматривал фотографии двухлетней давности. Мы шли ноздря в ноздрю.
Таким образом мы отследили перемещения объекта «Икс» на три года назад, потому что это была последняя дата в архиве фотографий. На это у нас не ушло много времени. Пока мы сидели в моем кабинете и обдумывали наши дальнейшие действия, Чед вслух озвучил свою догадку о том, что можно найти объект «Икс» на фотографических пластинках, сделанных еще Чарлзом Ковалем. Ах да. Снимки, которые сделал Чарлз Коваль.
У каждого есть так называемая мертвая зона, когда мы ни за что не увидим то, что, кажется, находится перед самым носом. Исследования Чарлза Коваля оказались моей «мертвой зоной». Разумеется, я знал об их существовании, но предпочел не думать о них. Почему? Много лет назад Чарлз Коваль доказал, что за орбитой Плутона нет других планет. Поскольку такая информация никак не уживалась внутри меня с моими представлениями о Солнечной системе, я предпочел просто не думать о ней.
Чарлз Коваль был астрономом и работал в Паломарской обсерватории в 1970-х и 1980-х годах. Однажды ему пришла в голову мысль сделать кое-что, чего никто никогда не делал: он решил найти новую планету за пределами Плутона с помощью 48-дюймового телескопа Шмидта. В то время когда планета «Икс» уже должна была существовать (это были 1970-е, незадолго до того, как подозрительные доказательства влияния планеты «Икс» на планеты Юпитеровой группы были полностью подвергнуты сомнению), телескоп Шмидта мог делать снимки больших участков неба, но никто со времен Клайда Томбо так и не сделал серьезных открытий. Тридцать лет спустя я пытался было сказать другим астрономам о моем намерении заняться поиском планет, тогда они одарили меня критическим взглядом и сказали, что Чарлз Коваль пытался сделать то же самое тридцать лет назад и доказал, что за Плутоном ничего нет.