ЧЕРНЫЙ - "бесконечная стена", давит, угнетает, страшит, но в малой дозе помогает сосредоточиться.
КРАСНЫЙ - цвет силы, здоровья, учащает пульс и дыхание, протягивает руки, дразнит, возбуждает, воодушевляет на сиюминутные действия, срывает с места и ускоряет бег, но слабых и уставших он раздражает, особенно в большом количестве. РОЗОВЫЙ (красный с белым) возбуждает в меньшей степени, не способен стимулировать на реальные результаты.
ОРАНЖЕВЫЙ - опасный цвет, потому что возбуждает и никуда не ведет, и тогда энергия становится источником раздражения, отсюда требуется строгая дозировка, и тогда оранжевый согревает, радует и одухотворяет. В смешении с черным получается КОРИЧНЕВЫЙ цвет - защищающий, уютный, но если все стены коричневые, ученики становятся вялыми, инертными, апатичными, а когда раздражены, их долго не удается успокоить.
ЖЕЛТЫЙ тоже возбуждает и уводит в будущее, за"
ставляя надеяться, верить, фантазировать и мечтать; в окружении этого цвета становится светло, весело, все кажется простым и хочется разговаривать.
ЗЕЛЁНЫЙ (чисто-зеленый, не желто-зеленый - оптимистичный и не сине-зеленый - сдерживающий порывы, дисциплинирующий) - успокаивает, обезволивает, усыпляет. По этой причине запрещается красить ступени лестниц в зеленый цвет, из-за чего люди (как установлено статистически) чаще спотыкаются, падают я ломают ноги.
СИНИЙ - тоже успокаивает, понижает давление и делает более редким дыхание, и тогда хочется полежать, отдохнуть, погрустить, пофилософствовать. Чем он более светлый, вплоть до ГОЛУБОГО, тем мечты становятся более безмятежными, безответственными, порхающими, хочется ни с кем не ссориться, путешествовать и вообще злить в свое удовольствие.
ФИОЛЕТОВЫЙ - смешивается активный красный с пассивным синим, и получается скрытая активность ("в тихом болоте черти водятся"), этот цвет вызывает внутреннее возбуждение, делает человека более внушаемым. При разбавлении белым (ЛИЛОВЫЙ) действует слабее и способствует меланхолическому настроению.
Из этого краткого обозрения видно, что очень важны дозы и цветосочетания. Важна также и форма, особенно если она наполнена содержанием. В классе, где слишком много предметов, предметы имеют много деталей, разбегаются глаза, нелегко сосредоточиться, но легко прийти в отчаяние от трудного урока и быстро устать.
Однажды меня попросили прочитать лекцию во Дворце культуры. Директор с гордым видом ввел меня в большой зал, где только что закончился капитальный ремонт.
Большая бригада художников потрудилась над оформлением этого зала. Здесь было все, на что оказалось способной оформительская мысль. Яркие краски и спорные сочетания. Большое число портретов с крупными надписями: кто есть кто. Транспаранты, наглядно демонстрирующие рост народнохозяйственных показателей. Увеличенные фотографии, иллюстрирующие жизнь в разных уголках нашей страны. Все это было подано броско, наглядно, талантливо.
Сначала я даже зажмурился от обилия информации, по потом взял себя в руки и начал лекцию. Прошло несколько минут, и чувствую, что лекция не получается: все в зале ерзают, смотрят по сторонам, читают надписи, разглядывают картинки. Я сам засмотрелся на какую-то женскую фигуру и на секунду забыл, о чем говорю.
Что же это получается? Художники сделали все от них зависящее, чтобы в этом зале не смотрели на сцепу, игнорировали трибуну, а глядели по сторонам.
Через несколько дней я оказался в другом зале в роли слушателя. Там было все традиционно. Малиновые бархатные портьеры с бубенчиками. Громоздкая, фасонная кафедра. Стол, покрытый сукном, тяжелые складки которого спускаются до самого пола. На столе графин.
За столом председатель, делающий вид, что его не смущают скучающе-прилипчивые взгляды зала. Над кафедрой голова лектора-трудяги, заглядывающего в свои листочки и поправляющего очки.
В зале тихо. Кто-то смотрит на трибуну и думает: не бронирована ли она и сколько стоит. Кто-то глядит в окно: как важно архитектору предусмотреть не только интерьер, но и вид за окном. Кто-то читает газету и, обнаружив, наверное, интересный факт, не спеша вытаскивает блокнот и записывает его. Лектор говорит прописные истины, но слушатели не рассчитывают на большее: они пришли по принуждению и терпеливо ожидают конца.
Какие разные эти два зала. И там и здесь плохо. Почему?
Традиционный класс предназначен для ритуала: учитель говорит - ученики слушают; ученика вызывают к доске, он говорит, другие - опять-таки слушают, закрепляют усвоенный материал. Теоретически это как будто бы верно. А если учитель говорит непонятно и неинтересно и ученики его не слушают? Если понятно и интересно, по что-то отвлекает, мешает слушать? Если отвечающий урок живет своей жизнью, а остальной класс - своей? Вот вам и причины ненадежности обучения, резервы повышения не только качества, но и количества усвоенных знаний.
Чтобы информация доходила от учителя к ученику и закреплялась в памяти последнего, необходимо начинать со среды, где эта передача производится. И как ни странно, среда, а не метод, вызывает наибольшую растерянность консервативного ученика и возмущение консерватора-педагога.
В этой комнате ткацкая мастерская. На школьной плантации дети выращивают для получения красителей растения. Потом красят пряжу и ткут. В той мере, насколько знают внешний мир, они черпают свое вдохновение в нем, учатся выражать отношения, развивают чувства и воображение. Поэтому рисунок делается без всяких эскизов. Учитель никогда не критикует, не сравнивает, не призывает. Он показывает, объясняет, дает пример. Критика порождает сомнение в своих творческих силах, а установки приучают к исполнительности и рутине.
В начале обучения мотивы ковров относительно элементарны: птицы, звери, растения, люди образуют ряды горизонтальных, вертикальных и диагональных пересечений. Но постепенно рисунок становится отчетливее и изящнее, композиция оживает. Произведения детей - это импровизация непосредственно у ткацкого станка, проявление художественной выдумки, искреннее выражение непосредственных переживаний.
Ребенок подходит к созданию формы с чрезвычайным остроумием. Ноги животного - это столбы, несущие массу, масса переходит с одной стороны в голову, а с другой - в хвост. Некоторые простые детали позволяют легко распознать изображаемых животных. Птицы в первую очередь отличаются числом ног. У коровы всегда рога и вымя. Лошадь непременно с гривой и пышным хвостом. Все это схематично, но со временем рисунок становится реалистичнее.
После nepвыx изобразительных попыток переходят к композиции, в которвй движение нередко схватывается раньше, чем образ. Иногда бывает, что динамика целого повторяется в элементах. И хотя кажется, что эти элементы располагаются без всякой связи и даже асимметрично, все же, когда ковер готов, видно, что рисунок продуман и гармоничен.
Дети сами выбирают цвета. Они любят краски и пользуются ими с большой изобретательностью.
Рассматривая панно, изображавшее зверей с двумя ярко-красными оленями посередине, я спросил, восхищенный этой композицией, почему художник выбрал именно красный цвет. Мальчишка ответил: "Потому что так красиво". Конечно, цветопсихолог дал бы научное толкование, и ответ старшеклассника, приученного к теоретизированию, был бы иным. В некоторых композициях уже чувствовался авторский почерк. Одни дети явно склонны к гиперболизации, изображая кота с оскаленными зубами и бабу-ягу с диковинными руками, которая пожирает детей. Другие - явно поэты, они намечают лишь контуры листвы и фигур животных и людей.
Я слушаю учителя, объясняющего мне, почему вредно рисовать с оригинала (модели, которые передают лишь зрительное впечатление и в художественном отношении бесплодны, уничтожают фантазию, приучают к неискренности), а сам смотрю с завистью на детей и думаю: "Почему не я?"
В соседней комнате урок рисования. Там дети всех возрастов. Самые маленькие из детского сада. Те, кто ходит в подготовительную группу, часто бывают здесь, и, когда наступит их черед стать школьниками, процесс адаптации пройдет для них безболезненно.
Рисование в начальной школе - главный предмет.
Для ребенка рисунок имеет большое эмоциональное значение как отображение действительности, все время вибрирующее, движущееся, меняющееся. Дети до 8 лет именно так склонны выражать свои чувства, а после 8 лет уклоняются от этого, полагая, что не умеют рисовать. Если они рисуют регулярно, без больших перерывов, графический язык постепенно переходит в искусство.
Сначала то, что делает ребенок, - марание, когда он получает удовольствие от движения локтевого и плечопого суставов, а также от результата. Около третьего года жизни появляются контурные формы, которые затем объединяются и группируются; кресты, квадраты, круги, треугольники.
В четыре года наступает рисуночная стадия, причем первым рисунком бывает человеческая фигура. Ребенок чаще всего рисует круг или овал, представляющий лицо: прямо к голове он прикрепляет ноги. Потом появляются точки глаз, черточка рта или носа, иногда намек на во лосы. Позднее возникают руки, присоединяемые к голове или к ногам. Туловище - самый последний атрибут, причем пуговицы, ряд которых продолжается между ногами, служат первым признаком одежды.
Начиная с пяти лет ребенок переходит к двухмерному рисунку. Голова непосредственно соединяется с туловищем в виде геометрической фигуры, а ноги широко раздвинуты.
Только в шесть лет добавляются такие детали, как уши и волосы. Иногда малыш рисует шляпу, помещая ее над головой. Появляются первые признаки одежды, которая прозрачна. При этом фигура женщины обязательно состоит из двух половинок, разделенных талией.
На седьмом году жизни уточняются пропорции, исправляется положение рук и ног, появляется намок на шею, совершенствуются прическа и одежда.
На восьмом году появляется профиль, по затруднение вызывает присоединение рук.
В девять лет делается попытка изобразить движение.
Наблюдаются заметные различия в том, как рисуют мальчики и девочки. В одежде отмечены такие тонкости, как рукава, вырез, пояс, карманы.
После десяти лет пытаются накладывать тени, выделять форму, показывать перспективу. Рисунок приобретает объемность и пластичность, отражая интересы, увлечения и эмоции автора.
Вообще любопытно наблюдать, как по-разному учатся рисовать мальчики и девочки. Первые раньше начинают изображать туловище, а в передаче одежды сначала опережают, а потом отстают от девочек. Девочки, напротив, раньше обращают внимание на ноги, руки, пальцы, рот, волосы, а в изображении шеи сначала опережают, а потом отстают от мальчиков.
В студии изобразительного искусства - только 14-летние. Сегодня учитель рассказывает им о психологии цвета. Художники интуитивно пользуются цветом, но, взяв возбуждающий цвет, они тем самым передают возбуждение зрителю.
На стене вспыхивает слайдовая репродукция. Бельгийский художник В. Садольер - "Фруктовый сад".
Общий тон темно-зеленый, неподвижность безлистых деревьев под беспросветным небом. Разве может быть зеленой глубокая осень? Но это не желтоватая зелень жизни, лета. Чистый зеленый - неподвижный цвет, как глубокий сон. И вы чувствуете эту неподвижность, "заколдованное царство" природы, вдохнуть жизнь в которую может только весна.
Иногда в картине доминируют два цвета. Учитель показывает следующий слайд. Правда, жутко? Американский художник Э. Бишофф - "Купальщицы". Едва различимые сквозь тьму обнаженные фигуры с поникшими головами, над ними хмурое небо и сумеречные тучи. Сочетание черного и темно-синего. В эпоху Каролипгов это считалось трауром. И мы остро чувсвуем стихию. Сейчас разразится буря, шторм, шквал - от него не уйти.
И то, что никто не пытается уйти, делает момент особенно напряженным, трагичным, роковым.
Третий слайд: словно совершилось чудо. Исчезли тучи. Море солнца и красок. Американский художник китайского происхождения Сонг Мой - "Гонки велосипедистов". Мимо проносятся согнутые фигуры, и велосипедные колеса сливаются в жизнерадостные танцующие пятна оранжево-красного, оранжево-желтого, голубого.
Эта динамика передается благодаря физическим свойствам цветов: красный всегда наступает, желтый уходит, а синий его догоняет. После этой композиции офорт другого художника "Велосипедисты" кажется ужасно статичным, словно фотокадр, вырвавший из жизни момент и сделавший действительность неестественной, натуралистичной.
Следующее помещение, в которое я попал, была мастерская плетения. Осенью ребята отправляются в поле, собирают тонкие травинки и плетут из них косички.
Ищут большие широкие листья, слегка подсушивают на солнце, разрезают на полоски и обвивают ими косички.
Получается превосходный жгут для производства корзинок и шляп. Стебельки соломы тоже собирают, складывают в ряд, сшивают ниткой в циновочки, потом циновочки прикрепляют к железному каркасу, и получается что-нибудь, например, абажур. Третий материал - ива.