На вокзале, куда он приехал, его встретила женщина:
- Здравствуйте, я одна из ваших преподавателей.
Сейчас я устрою вас в гостиницу, и мы сразу же приступим к занятиям. Вы не случайно уехали из вашего города, потому что все это время вы будете общаться только с нами, вашими преподавателями. И только по-русски.
Она подождала, пока он приведет себя в порядок.
Потом они спустились в кафе, сели за отдаленный столик и начали разговор. Вернее, говорила она, подкрепляя свои мысли жестами и указывая на предметы, о которых шла речь. Время от времени она провоцировала его повторить ту или иную фразу, но делала так, что реплика выглядела естественно. Со стороны могло показаться, что спутница болтает без умолку и не дает спутнику рта раскрыть.
Вечером она проводила его до двери, сказала "до свидания" и пожелала по-русски спокойной ночи. Он пожелал ей то же самое и сразу лег спать, но перед этим стал разбирать метод преподавания, чему он уже научился и что ожидает его впереди.
Утром Ралфа разбудил стук. Вошел мужчина и обрушил на него каскад русской речи. Ралф одевался и совершал туалет, а преподаватель комментировал его действия. Потом они позавтракали и пошли в здание фирмы, где заняли небольшой бокс, все содержимое которого включало стол, два стула, магнитофон и бумагу. Здесь они прозанимались до обеда.
Обедали вчетвером в русской семье, хозяйке которой фирма платила за русский обед и застольный разговор по-русски. Здесь утренний преподаватель передал Ралфа дневному, с которым они совершили прогулку по парку.
Потом появился вечерний преподаватель - вчерашняя женщина. С нею они возвратились в здание фирмы, где уютно провели вечер в холле за коктейлем, слушая музыку, русских певцов и просматривая русские газеты.
Вторая ночь прошла ужасно. Ралф метался по кровати, просыпался, снова засыпал, и в голову лезла всякая всячина; ему казалось, что он онемел: пытается говорить, но не может.
Следующая ночь прошла спокойнее. В четвертую он ужо спал "без задних ног", а днем на улице ему слышалась русская речь, только все говорили как-то невнятно.
Если способы обучения расположить в ряд по степени принуждения, только что описанный способ займет крайнее место. На противоположном конце поместится способ, который использует другая фирма в другой стране. Эта фирма специализируется на обучении иностранным языкам детей и подростков, и ее деятельность выглядит еще своеобразнее.
Шведская семья пожелала обучить свою дочь польскому языку. Она обратилась в фирму, где все начинается с заполнения гигантской анкеты. О чем только не спрашивает анкета: состав и достаток семьи, образ жизни и привычки, отношение к общественным проблемам и искусству и многое другое. В результате фирма находит в Польше семью, где есть именно такого же возраста дочь, которую хотят обучить шведскому языку, и по всем статьям семьи соответствуют друг другу. Они обмениваются своими детьми на год, два, три. Каждый ребенок живет в другой семье, посещает школу, летом ездит домой на каникулы. А фирма берет комиссионные за "сводничество".
Теперь, когда мы установили дистанцию, посмотрим, что происходит между этими двумя, диаметрально противоположными методами обучения и куда в этом отношении движется мир.
К свободе, самостоятельности и разнообразию методов и средств обучения.
Конечно, то, что испытал на себе Ралф, останется: слишком специфично обучение иностранному языку.
Язык - средство общения, и учиться языку лучше только в общении, которое, как стихия, должно захлестнуть обучающегося, заставить его барахтаться и ради спасения собственной жизни держаться на поверхности.
Учиться здесь надо, прибегая ко всему богатству аналогового языка, включая мимику и жесты, и заканчивать чистым цифровым языком грамматики. Так учатся родному языку дети: среди говорящих на этом языке, не боясь делать ошибки и быстро их исправляя, и только потом закрепляют знания на уроках морфологии и синтаксиса. Сначала практика - потом теория.
Уже на этом примере мы видим, что разяые учебные предметы требуют разного подхода при обучении.
Если взять географию, то изучать ее легче в путешествиях, экскурсиях, походах. Конечно, идеально было бы объехать весь мир и потом закрепить увиденное по учебнику географии. Телевидение ФРГ передает для детей бесконечную программу про семью, которая методично объезжает весь мир. Я знаю в Эстонии географа-энтузиаста, который также методично посещает с ребятами все регионы страны, предварительно психологически обработав начальство и родителей и зарабатывая деньги на поездки всем классом на кондитерской фабрике.
Долг каждого учителя географии использовать все возможности и заехать с классом как можно дальше.
А начинать надо с автобусных и пеших маршрутов, где ученики учатся смотреть на аборигенов глазами иностранцев, а на их быт, экономику и природные условия - глазами ученых. Всегда можно путешествовать по карте, оживляя воображение с помощью книг, фотографий, слайдов и кинофильмов. При этом каждый ученик ведет свой походный журнал, куда записывает все, что он увидел и узнал. При такой методике учебник географии превращается в справочник, энциклопедию, настольную книгу, которая должна находиться всегда под рукой и которую совсем не нужно штудировать от корки до корки.
Изучение истории начинается с мемуаров. Это один из видов учебного практического занятия. Интересны люди, которые пишут мемуары. 13 процентов из них хотят оказать помощь историкам, и их излюбленная тема индустриализация родного района. 8 процентов - назидатели, которым кажется, что современники живут "неправильно", и если не вмешаться, то потомки тоже будут жить "неправильно"; их записки обычно посвящены общественно-политическим темам. 6 процентов - эготики, то есть те, кто хочет возвеличить себя и этим удобным способом оставить о себе память; их записки самые пространные. 3 процента мемуаристов волнуют жизненные судьбы, они пишут из литературных побуждений, и их записки самые короткие. Остальные 70 процентов - настоящие мемуаристы.
Пусть мемуаристы ошибаются, переставляют события, пропускают, утрируют - вое эти недостатки опытный историк легко устраняет. Все-таки мемуары являются очень важным историческим источником - ими но только надо научиться пользоваться, но также научиться писать.
Да, да, этому вполне может научить школа. Начинают с попытки описать какое-нибудь событие годичной или пятилетней давности и затем анализируют это описание.
Многие подростки пробуют вести дневник, немногим удается вести его долгое время, и единицы ведут его правильно. К сожалению, распространено мнение, что дневник - удел очевидцев и педантов. Только если ты увидел собственными глазами уникальное событие и разговаривал со знаменитым человеком, берись за перо; а не возьмешься, не страшно: существуют историки, которые и так все опишут. Но историки - не летописцы.
У И. Эренбурга сложилась уникальная судьба: он так много видел, во многом участвовал, со многими встречался, что материала хватило бы десяти мемуаристам.
Но его мемуары "Люди, годы, жизнь" поражают другим.
Как это он все сумел запомнить? Секрет раскрывается очень просто, и сам Эренбург об этом рассказал. Он имел привычку вести записи. Не в дневнике, на что не всегда хватает времени, и дневник не всегда удается сохранить.
А в записной книжке: даты, имена, дела, скупые слова определений. Только. И памяти этого достаточно, чтобы многое вспомнить и о многом написать. Но, наверное, для мемуариста это еще не все.
Вы наверняка читали мемуары известных деятелей, не только участвовавших в событиях, но и руководивших ими. Они добросовестно перечисляют многочисленные имена и названия, но за этими именами и названиями даже при богатом воображении читатель немногое увидит.
Все мы придаем большое значение истории Великой Отечественной войны. А как мало написано о жизни того времени: не о делах и событиях, а о быте, нравах, думах. Только ущербом учебного воспитания можно объяснить нашу беспечность как летописцев, историографов.
Научившись хотя бы немного самим писать хронологические заметки и мини-мемуары, мы сможем больше извлекать и по достоинству оценивать опубликованное.
Потом на основе этого умения научиться последовательно излагать свое понимание и дух изучаемых по программе исторических событий, обращаясь время от времени к учебнику истории, который стоит рядом с учебником географин и выполняет ту же функцию. Теперь мы вспомним о "фантастическом" учебнике истории и убедимся, что его идея не столь уж фантастична.
Работая самостоятельно, ученик научится и другим способам учить уроки. Вот хотя бы конспект - традиционная форма сокращенного пересказа материала для лучшего усвоения. Этому, как ни странно, не учат в средней школе. На первых курсах вуза студенты мучаются с конспектами, и из-за этого снижается эффективность обучения. Потом одни сваивают премудрость конспектирования, другие нет. Я что-то не слышал о теоретических и практических занятиях по ведению конспектов; если они и существуют, то лишь благодаря энтузиазму новаторов и будут существовать, пока у новаторов хватит сил на борьбу с консерваторами.
Также что-то дедается, но далеко не достаточно, с обучением докладам. Как составить план, с чего начаь, о чем не забыть сказать, как аргументировать, сделать четкие выводы, суметь уложиться в отведенное время и, конечно, не позволить себе читать по бумажке. Всему этому должен учить учитель, а не жизнь. Как приятно после доклада увидеть благодарные лица слушателей, убедиться в том, что, убедив их, ты убедил в чем-то и себя.
Теперь перейдем к тому, чему наверняка не учат в школе, ни в средней, ни в высшей: умению составлять тезисы, резюмировать, сочинять рефераты и аннотации, придумывать информативные заголовки. Кстати, знает ли читатель, в чем разица между тезисами и резюме, рефератом и аннотацией?
Библиограф И. Травкина обработала содержание более тысячи аннотаций художественной литературы и получила обобщенный текст (сравните его с тем, что писал Гоголь): "Талантливый писатель, мастер слова, тонкий, наблюдательный художник, пишет правдиво, эмоциональпо, поэтично, красочно. Его повести, романы, рассказы богаты мыслью и чувством, отличаются большим психологизмом, лиричностью, точностью и остротой художественного видения... Читатель с ыеослабевающим вниманием, волнением следит... Книга, несомненно, вызовет большой интерес". Но книга не сапоги, ее не возвратить в магазин на том основании, что не нашел в ней ни эмоциональности, ни поэтичности.
Далее Травкина предлагает мысленный диалог:
- Для чего вообще нужна аннотация?
- Мы хотим получить кое-какие сведения о романе, повести, стихах.
- Какие именно? Вас интересует автор книги?
- Да, конечно.
- О чем в ней говорится?
- Наверное.
- Где происходит действие?
- Вероятно.
- И каковы ее герои?
- Не зна-а-ю.