В отличие от первых князей - Олега и Игоря - Святослав более заметно и глубоко включился в международные отношения Европы и Азии. Он является одним из участников крупнейших международных событий, причем часто действует не по собственной инициативе, а по соглашению с другими государствами, участвуя таким образом в разрешении задач европейской, а отчасти и азиатской политики.
Если мы посмотрим на карту его походов, то увидим, что это походы грандиозного размаха. У нас есть основания думать, что Святослав воевал на северо-востоке от Киева, доходил, повиди-мому, до Волги. Здесь он встретился с народами, подчиненными хазарскому каганату, почему ему и пришлось воевать с хазарами.
Современник Святослава, арабский географ (писал в 70-х годах X в.) Ибн-Хаукаль в этом отношении очень хорошо дополняет нашу летопись. Он говорит, что Русь разрушила Булгар и опустошила буртасов. "Теперь не осталось и следа ни от Булгара, ни от буртасов, ни от хазар, - пишет Ибн-Хаукаль, - потому что Русь уничтожила всех их, отобрала от них и присоединила к себе их край: а те, кто спасся от рук (Руси) разбежались по окрестным местам в надежде договориться с Русью и стать под ее власть".
Война окончилась, как мы видели, полным разгромом хазарского царства. Тот же Ибн-Хаукаль сообщает о взятии и разрушении русскими хазарской крепости Саркела, Итиля и Семендера. Хазарская держава прекратила свое существование. Остатки ее на Нижней Волге известны Под именем саксинов и уже не играют сколько-нибудь заметной роли; какую-то хазарскую колонию летопись вспоминает в XI в. у Тмуторокани. (В Ипатьевской летописи под 1083 г. читаем: "Приде Олег из грек Тмутараканю и я Давида и Володаря Ростиславич и иде Тмутаракани и исече козары...". Под 1079 г. тут же тоже называются хазары).
Наш летописец очень кратко рассказывает, как Святослав раз-оил хазар, разрушил их столицу, пошел дальше в их владения на северный Кавказ и там завоевал ясов и косогов, т. е. осетин и черкесов.
Наш крупнейший специалист по истории Средней Азии, акад. Бартольд в своем курсе и в отдельной статье отводит значительное место походу Святослава на Восток.
1 Характеризовать Святослава как "вождя бродячей дружины, постоянно ищущего добычи и славы" (С. В. Бахрушин. Держава Рюриковичей, "Вестник древней истории", № 2 (3), стр. 95), едва ли правильно уже по одному тому, что Святослав стоял во главе многих народов Восточной Европы и прежде всего-восточного славянства и водил в походы, как нам хорошо известно, ие только дружину, а многочисленное войско (по Льву Диакону, в Болгарию он вел 60 000 человек. Это уже не дружина!). Наконец, Святослав ходил на Болгарию не из склонности к бродяжничеству, а в итоге сложной международной ситуации по инициативе Византии.
Он пользуется восточными источниками и на основании их приходит к заключению, что удар, нанесенный хазарам, был настолько силен, что отразился на известной части всего мусульманского мира. Во время наступления Святослава жители Северного Кавказа бежали и вернулись обратно на свои места по окончании войны. Они возвращаются с твердой уверенностью, что Хазарское царство больше не воскреснет, что власть Святослава настолько крепка, что остается только ее признать, подчиниться ей и возвратиться к своему мирному труду. Святослав всем своим поведением поддерживал эту уверенность населения и принимал меры к тому, чтобы создать условия для нормального экономического развития вновь завоеванного края. Такие выводы делает акад. Бартольд из источников восточных.
Хазарская проблема, возникшая вместе с Киевским государством, поскольку борьба за обладание славянскими племенами, вынужденными платить хазарам дань, началась очень давно и во всяком случае известна нам со времени Олега, была окончательно разрешена Святославом.
Эта восточная политика Святослава была прервана, так как серьезные соображения отвлекли его на Запад. Он принял большое участие в делах Византии, переживавшей тогда тяжелые времена.
На западе Византийской империи возникло в то время сильное государство Болгарское, в основном славянское, но с примесью верхушечного слоя тюрков. Византия называла эту страну Мизией. В IX-X вв. Болгария усилилась, стала организованным и сильным в военном отношении государством. Византия страдала от этого соседства.
Особенно возвысилась Болгария при царе Симеоне Борисовиче (885-927). Свое детство и юность он провел при византийском императорском дворе, воспитывался вместе с сыновьями императора Михаила. Симеон был единственным наследником болгарского престола, и греки уговорили его принять монашество в надежде после смерти Бориса включить Болгарию в состав своих владений. Но как только умер Борис, Симеон сбросил рясу и бежал в Болгарию, унося с собой непримиримую вражду к грекам.
Болгария достигла при нем высшей степени своего могущества. Она едва не овладела даже Константинополем. Императоры Лев и Роман Лакапен платили Болгарии дань. Болгария отняла у Византии большую территорию: у греков в Европе оставался один лишь Константинополь, со всех сторон окруженный болгарскими владениями.
Напрасно константинопольский патриарх Николай Мистик отправлял к Симеону унизительные послания, написанные "не чернилами, а слезами". Напрасно патриарх пытался запугать Симеона союзом Византии с Русью, печенегами, алломанами и венграми, - болгарские войска продолжали подходить к столице Византии.
Если бы не внезапная смерть Симеона, может быть, вызванная греками же, то на Византию мог обрушиться решительный удар.
При преемнике Симеона, "Кротком" Петре, Болгария стала терять свое могущество и распалась на две части. Император Ники-фор Фока продолжал вести борьбу с болгарами и втянул в эту борьбу Святослава.
Византийское правительство обратилось к Святославу с предложением организовать поход на Болгарию, для чего предлагало поддержку золотом.
Византия в это время вела войну в Сирии. К Святославу был послан "человек смелый и хитрый" Калокир, которому, по словам Льва Диакона, было поручено передать Святославу 1500 фунтов золота и обольстить его надеждой завоевания Болгарии для себя.
"Горячий, смелый, стремительный и деятельный" Святослав (характеристика Льва Диакона) не требовал особых поощрений.Он оценил все выгоды, вытекающие из завоевания Болгарии, и на предложение согласился.
Расчет Византии был, повидимому, довольно прост: она думала, ято Святослав, начав войну с Болгарией, нанесет материальный ущерб и себе и Болгарии, и два сильных соседа Византии ослабят друг друга во взаимной борьбе, а Византия воспользуется этим и восстановит свои прежние границы.
Но византийское правительство сильно ошиблось. Первый же поход Святослава в Болгарию рассеял надежды Византии. Святослав быстрым ударом забрал много болгарских городов (по данным летописи 80), проник в центр страны и в самом южном пункте Дуная, s городе Переяславце, решил остаться навсегда, мотивируя свое решение тем, что сюда "вся благая сходятся: от Грек злато, паволоки, вина и овощеве разноличные, из Чех же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воск, мед и челядь".
Византийское правительство увидело, что оно просчиталось. Пришлось принимать новые меры. Византия натравила на Киев печенегов, кочевавших в причерноморских, отделявших Русь от Византии, степях. Печенеги были очень хорошо известны Византии. Византийский император Константин Багрянородный (род. в 905 г., ум. в 959 г.) счел даже необходимым написать для своего сына целый трактат о том, как следуег жить с этим народом и пользоваться им с выгодой для себя в сложных международных отношениях. Он полагал возможным использовать печенегов в интересах Византии -в противовес Руси.
Святослав вынужден был покинуть Болгарию и итти в Киев прогонять печенегов. Он быстро выполнил эту задачу и решил возвратиться обратно в Переяславец.
И вторая война с Болгарией началась для Святослава очень удачно. Он взял Филиппополь и прошел Балканы. Новый византийский император Иоанн Цимисхий, по соглашению с императрицей Феофанией убивший императора Никифора Фоку и вместе с рукой Феофании получивший престол, в виду сирийской войны, которую он тогда вел, сначала хотел покончить со Святославом мирным соглашением, но Святослав не шел на невыгодные для него предложения. На угрозы Цимисхия Святослав ответил угрозой же взять Царьград. Так повествует об этих событиях Лев Диакон. Русское войско опустошило Фракию и действительно приблизилось к столице Византии. Цимисхий послал против Руси войско под начальством Варды Склира, который, однако, не мог справиться со своей задачей. Цимисхий послал ему на помощь новые войска, но восстание Варды Фоки в Малой Азии заставило Цимисхия отозвать эти войска назад. Святослав занял Македонию.
Только в начале 971 г., разбив Фоку, Цимисхий вступил в борьбу со Святославом. Соединенные силы болгар и греков заставили Святослава отказаться от его замыслов в отношении Болгарии.
В боях русские проявили, по словам Льва Диакона, удивительную стойкость. Греки среди убитых русских находили и женщин, павших геройской смертью в бою. Сам Святослав был ранен.
Греческий историк Лев Диакон специально посвятил значительную часть своего труда описанию борьбы Византии с русским князем Святославом. Несмотря на то, что Лев Диакон писал о враге своего государства, он отдал должное как самому Святославу, так и его войску. Вот как он описывает эти события:
"Святослав, надменный одержанными победами над мисянами (болгарами.,Б. Г.), - пишет Лев Диакон, - исполненный варварской своей гордости, ибо он совершенно уже овладел их страною, устрашивший и изумивший их врожденной своей свирепостью, ... дал послам Римским (византийским.-Б. Г.) следующий гордый ответ: "он-де не оставит сей области, если не дадут (греки.-Б. Г.) ему великой суммы денег. Ежели римляне (византийцы.- Б. Г.),-говорил он, не захотят мне столько заплатить, то пусть они переселятся из Европы, им не принадлежащей, в Азию, и пусть не мечтают, что тавро-скифы (русские. - Б. Г.) без этого с ними примирятся".
Византийский император Иоанн Цимисхий послал к Святославу второе посольство с мирными предложениями. Он указывал на то. что между обеими странами давно уже установились мирные отношения, в которых "сам бог был посредником" (намек на клятвенное освящение договоров.-Б. Г.). Император советовал русским "как друзьям, немедленно и без. всяких отговорок выступить из земли, совсем им не принадлежащей". "Не послушав сего совета, - говорил император, - вы разорвете союз наш, а не мы. Далее Цимисхий напомнил Святославу о неудачном походе Игоря, "который, презревши клятву (опять намек, очевидно, на договор Олега, нарушенный Игорем.- Б. Г.), с великим ополчением на 10000 судов подступил к царствующему граду Византии и едва только успел с 10 лодьями убежать...". Напомнил он и о насильственной смерти Игоря, якобы "плененного на войне с германцами" (!) (явная ошибка Льва). В заключение Цимисхий прибавил: "не думаю, чтобы и ты мог возвратиться в свое отечество, если принудишь выступить против себя все римское войско". (Курсив мой.-Б. Г.)
Святослав на это ответил: "Не вижу никакой необходимости, побуждающей римского государя к нам итти: пусть он не трудится путешествовать в нашу землю: мы сами скоро поставим свои шатры перед византийскими воротами, обнесем город крепким валом, и если он (Цимисхий.-Б. Г.) решится вступить в бой, мы храбро его встретим, покажем ему на деле, что мы не бедные ремесленники, живущие одними трудами,1 но храбрые воины, побеждающие врагов оружием, хотя по невежеству своему, он считает русских слабыми женщинами и хочет устрашить их своими угрозами, как пугают грудных детей разными чучелами".
Военные действия стали неизбежны.
"Войска сошлись, - пишет Лев Диакон о сражении при Доро-столе,- и началась сильная битва, которая долго с обеих сторон была в равновесии. Россы, приобревшие славу победителей у соседственных народов, почитая ужасным бедствием лишиться оной и быть побежденными, сражались отчаянно..." Оказавшись в очень трудном положении, Святослав не терял мужества. Когда часть его мужей заговорила о необходимости отступления, Святослав, - как пишет Лев Диакон, - "вздохнув от глубины сердца, сказал: "погибнет слава, спутница оружия россов, без труда побеждавшего соседние народы и без пролития крови покорявшего целые страны, если мы теперь постыдно уступим римлянам. Итак, с храбростью предков наших и с той мыслию, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою".2
Дальше Лев Диакон пишет: "говорят, что побежденные тавро-скифы никогда живые не сдаются неприятелям, ... что сей народ отважен до безумия, храбр, силен, что нападает на все соседние народы, что многие свидетельствуют и даже божественный Иезе-кииль о сем упоминает в следующих словах: "се аз навожу на тя Гога и Магога, князя Росс".
Однако превосходство сил неприятеля, голод и отрезанность от родины заставили Святослава пойти на уступки. Лев Диакон говорит, что из 60 000 приведенных в Болгарию русских осталось только 22 000, но и из этого числа едва ли более половины было способных к бою.
Цимисхий хотел мира не менее Святослава. Лев Диакон пишет об этой "победе", как одержанной сверх всякого "чаяния".
1 "(ар.)" (ар.) 1864, t. I. Migne, стр. 1816.
2 В Лаврентьевской летописи эта речь передана так: "уже нам некамося, дети, волею или неволею стати противу; да не посрамим земли Русские, но ляжем костьми; мертвый бо сраму не имам, аще ли побегнем, ерам имам; ни имам убежати, но станем крепко. Аз же пред вами пойду. Аще моя голова ляжеть, то промыслите собою". Лавр, лет., стр. 69. 1897.
При заключении договора Святослав попросил о личном свида-нии с императором и получил согласие. Они встретились на берегу Дуная. Цимисхий явился в позлащенном оружии на коне; за ним следовала свита в блестящих доспехах. А Святослав подъехал к берегу в лодье. Греки с любопытством рассматривали наружность русского князя.
"Видом он был таков: среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом, с бритою бородою и с густыми длинными висящими на верхней губе волосами. Голова у него была совсем голая, но только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и суровым. В одном ухе висела у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами с рубином, посреди их вставленным. Одежда на нем была белая, ничем, кроме чистоты, от других не отличная". "...Поговорив немного с императором о мире, сидя в лодье на лавке, он переправился назад" 1 (курсив мой. -Б. Г.).
Святослав отступил с твердым намерением возобновить войну ("пойду в Русь и приведу боле дружины" - передает летописец слова Святослава). Греки это знали и постарались воспрепятствовать планам Святослава.
Итак, объединенным силам греков и болгар удалось достичь того, что Святослав вынужден был на время покинуть Болгарию. Правда, он не был разгромлен, он ушел домой с войском, но, во всяком случае, второй поход окончился не в его пользу. Восточная Болгария опять попала под власть Византии. Создавалось положение, при котором новый поход Святослава мог найти благо-лриятную почву.
Эти интересные события описаны и в двух византийских хрониках Кедрена и Зонары.
Договор, заключенный Святославом с Византией в 972г.3 (это последний из договоров Руси с греками, совсем иного типа, чем договоры Олега и Игоря), уже не говорит об обязательствах Византии по отношению к Руси, а лишь о ненападении Святослава на страну греческую, корсунскую и болгарскую и о помощи, которую Святослав обещает грекам в случае нападения неприятеля на Византию.
Содержание договора ясно говорит о крушении надежд Святослава, связанных с обладанием Болгарией.
1 История Льва Диакона Калойского, пер. с греческого Д. Попова, "стр. 97, 94, 93, 65-66 и др., СПб., 1820.
2 Относительно дат похода Святослава, его договора с греками и года смерти существует полемика. Ламбин Н., Куник А. и Васильевский В. О годе смерти Святослава Игоревича. СПб. 1876.
Говоря о Святославе, следует указать еще один, очень интересный, хотя и не очень ясный документ, который был найден в 1819 г. византинистом Газе. Подлинник сейчас потерян, но он много раз был напечатан. Это дневник путешествия топарха, называемого то греческим, то готским. Он был небольшим владетельным князьком в Крыму и теснимый хазарами решил искать помощи у царствующего на Севере, гордого своими победами Святослава. Правда, имени Святослава он не называет, но по совпадению хронологии к по ряду других признаков не трудно догадаться,, что речь идет именно о Святославе.
Святослав встретил крымского князька дружелюбно и охотно обещал ему помощь. Святославу легко было это сделать, так как он сам готовился в поход против хазар для нанесения им сокрушительного удара и ему важно было иметь в лице крымского топарха союзника. Святослав дал ему денег, обещал в дальнейшем свое покровительство и, самое для нас интересное, прибавил ему еще одну сатрапию, т. е. к владениям топарха прибавил еще новую территорию. Стало быть, в Крыму были тогда русские владения. О них, впрочем, очень прозрачно говорит и договор Игоря с греками 945 года.
Итак, Святослав - это крупный политический деятель, а не просто предводитель бродячих удальцов, ведущий походы с целью поживиться на чужой счет. Конечно, тогдашние войны в значительной степени преследовали и эту цель, но этим одним нельзя ограничиться, иначе мы неправильно поняли бы политическую роль Святослава и международное положение Руси. Его деятельность связана с восточными и западными странами, он включился в крупнейшие и сложнейшие вопросы тогдашней политики.