- Но почему, девочка? - спросил Пит, хотя уже знал, к чему она клонит. Такие разговоры повторялись каждый раз перед отлетом.
Они сидели в баре филадельфийского аэропорта с низкими потолками и громадным, во всю стену, окном, за которым теснились самолеты. Желтый бензозаправщик поил горючим "Дуглас", на котором Пит должен был лететь в Сан-Франциско. Он летел пассажиром, что бывало с ним редко.
- Мне надоело, что ты постоянно куда-то улетаешь.
- Зато я привезу много денег, и мы наконец поженимся
- Оставь, Пит! Я не хочу стать вдовой еще раньше того, как мы обвенчаемся!
Джейн была раздражена и говорила глупости. При чем тут вдова? Пит тоже рассердился.
- Ну, чем я виноват, что я летчик! Тебе надо бы было найти пивовара или шофера такси.
- Не остроумно!.. Летчики тоже бывают разные. Твой приятель Билл летает на линии, как шофер, возит почту. После работы каждый день дома. Разве это плохо?
- Где же мне взять такую работу?
- А зачем ты сам лезешь куда не надо? Я всегда умираю от страха, переживаю за тебя, когда ты в воздухе проводишь эти дурацкие испытания. Мне это надоело!
Пит почувствовал: они вот-вот могут поссориться. Ему этого не хотелось.
- Пожалуй, я выпью еще виски, - сказал он, чтобы переменить разговор. - Ты будешь что-нибудь пить?
- Сок со льдом и немного джину. Совсем немного.
Пит поднял руку, к столику подошла кельнерша, одетая, как стюардесса, - в короткой юбочке, синей кофте с погонами и авиационной пилотке. Пит заказал напитки. Над столом мягко жужжал электрический вентилятор. Поток воздуха легко шевелил волосы Джейн - нежные, тонкие шелковинки и совсем светлые, почти такого же цвета, как недопитый сок ананаса в ее стакане. Маленькие агатовые глаза с короткими бровями глядели растерянно, скорее сердито. И вся ее гибкая фигурка, сейчас такая напряженная, красивые удлиненные пальцы, нервно барабанящие по столу, выражали сдерживаемую ярость, протест против неудачной своей судьбы.
- Послушай, Джейн, - он захотел ее успокоить, - ведь это почти обычный рейс. Смотри - вот здесь Сан-Франциско, здесь Гонолулу, - он чертил ногтем на салфетке маршрут предстоящего полета. - А отсюда рукой подать до Токио. Всего каких-нибудь шесть тысяч миль... Мы, как по камушкам, перескочим через этот ручей...
- Шесть тысяч миль и все время над океаном, - возразила Джейн.
- Ну и что? У всех будут спасательные пояса и даже порошок, который отгоняет акул... Тебе кажется страшно потому, что это первый рейс. Поверь мне, в Японию скоро будут летать так же просто, как из Филадельфии в Сан-Франциско. Я стану работать на этой линии, как шофер пригородного омнибуса. - Пит положил руку на пальцы Джейн, они перестали выбивать нервную бесшумную дробь.
- Пит, обещай мне, что ты переменишь профессию, пусть это будет последний раз. - Она подняла на него глаза, в которых была мольба. - Я так измучилась жить в постоянном страхе. Ведь я люблю тебя, Пит...
В глазах у нее стояли слезы. Пит решил подойти с другой стороны.
- Не всем везет сразу, - сказал он, - ты знаешь Чарльза Линдберга, мы вместе с ним учились в летной школе. Сначала он тоже брался за любую работу, был воздушным циркачом, испытателем, возил почту и вдруг стал миллионером! Перелетел без посадки в Европу и стал знаменитым, теперь купается в долларах.
- Я не завидую ему, твоему Линдбергу, Пит. Ты же знаешь, что шайка гангстеров украла у него сына. Я бы на его месте отдала им любой выкуп. Теперь его Анна несчастная женщина, я представляю себе, что пережила она, когда бандиты в отместку прислали ей отрубленные пальчики ее ребенка... Это ужасно, ужасно! - Джейн закрыла лицо руками.
Пит подумал - зачем он заговорил о Линдберге. В самом деле, национальный герой Америки собирается теперь бежать из Штатов в Англию, где надеется, что вымогатели не достанут его. Чарльз не нашел защиты в своей стране... Нет, зря он заговорил с Джейн о Чарльзе Линдберге.
Джейн осторожно, чтобы не размазать тушь на ресницах, прикоснулась платком к глазам.
- Мне не нужно, Пит, ни славы, ни денег, только будь со мной рядом. Я так измучена!.. - Такого приступа страха, как сейчас, у Джейн никогда не было.
- Что с тобой, Джейн? Повторяю, это обыкновенный рейс, я даже лечу в нем не пилотом, а бортмехаником, почти как пассажир.
Он не сказал, что летчиком его просто не взяли, потому что не было вакансий.
- Тем более, - сказала Джейн, - ты даже не сможешь применить свое искусство. Нет, нет, то, что ты получишь, это только плата за страх... Знаешь что, - вдруг решительно сказала она, - я полечу с тобой в Сан-Франциско.
- Но зачем?
- Не хочу с тобой расставаться... Потом... Потом - у нас скоро будет ребенок... Понял ты меня наконец?!
Пит даже раскрыл рот от изумления.
- Так что ж ты мне об этом не говорила!.. В самом деле - полетим. И знаешь что, в Сан-Франциско мы обвенчаемся. Нечего ждать, когда мы разбогатеем!.. Но как же с твоей работой?
А Джейн же улыбалась. До сих пор она не знала - и это тревожило ее, - как Пит отнесется к тайне, которую она ему сообщила. Значит, он тоже рад...
- Я позвоню на завод, скажу, что приду в понедельник, завтра уже суббота, мне разрешат.
Джейн работала копировщицей в техническом бюро на авиационном заводе под Филадельфией. Там и познакомилась с Питом, безработным летчиком-испытателем.
На самолет в Сан-Франциско уже объявили посадку. До отлета оставалось пятнадцать минут. Пит торопливо расплатился с кельнершей и побежал за билетом, а Джейн пошла звонить по телефону. Встретились они у выхода и с последними пассажирами поднялись в самолет. Через несколько часов они были на побережье Тихого океана.
Гидросамолет, отправлявшийся первым, рекламным рейсом из Соединенных Штатов в Японию, улетал вечером следующего дня. С утра Пит занимался делами, проверял моторы, систему управления, подачу горючего, заполнял какие-то карты, а после полудня встретился в отеле с Джейн. Она была в белом подвенечном платье, которое успела купить в магазине, и вернулась в отель перед самым приездом Пита. В свидетели взяли летчиков, улетавших в Японию, и прямо из мэрии вернулись к самолету.
Среди провожающих у самого барьера стояла высокая, стройная девушка в белом подвенечном платье с букетом красных роз. Она стала предметом внимания многочисленных фоторепортеров, нацеливших в нее свои объективы. В толпе кто-то сказал:
- Это ловко придумали такой трюк с невестой, для фирмы отличная реклама...
На другой день в газетах появилась фотография Джейн - с поднятой рукой, в которой она держала букет цветов.
"Миссис Джейн Флеминг, - говорилось в подписи под фотографией, провожает в полет своего мужа, бортмеханика Питера Флеминга, с которым она обвенчалась за час сорок пять минут перед началом первого воздушного рейса Соединенные Штаты - Япония".
В первый рейс, соединявший Штаты с японскими островами, полетели главным образом журналисты. Среди них был корреспондент влиятельной немецкой газеты "Франкфуртер цайтунг" - Рихард Зорге.
КАНАДЕЦ ИЗ МОНРЕАЛЯ
Мистер Файф, канадец из Монреаля, поселился в Лондонской гостинице, выходившей фасадом на зеленый бульвар, буйно заросший деревьями, сквозь которые просвечивала теплая синева моря. В Одессе стояла тропическая жара, канадец изнемогал от зноя, и его безукоризненно чистый воротничок быстро темнел от пота. Трижды в день приходилось менять сорочку. Гостиница была старая, с громоздкой мебелью, тяжелой деревянной кроватью посреди комнаты и плотными, малинового цвета, коврами. От этой душной купеческой обстановки в номере казалось еще жарче. Днем мистер Файф по нескольку раз погружался в прохладную широкую ванну, тщательно причесывал щеткой непросохшие волосы, менял сорочку, а через полчаса снова обливался потом.
К вечеру иностранец спускался обедать в маленький внутренний дворик под сенью раскидистых платанов, потом шел на бульвар в кафе "Лето", расположенное рядом с широкой лестницей, ведущей в порт, к морю. Здесь было прохладно, столики под разноцветными тентами стояли вдоль балюстрады над крутым обрывом. Канадец усаживался так, чтобы видеть море, не замиравший и ночью порт. Сюда, сквозь городской шум, доносился лязг и грохот якорных цепей, лебедок, гудки пароходов, нервные свистки лоцманов. Зеленые, рубиновые звезды, вспыхивая и угасая, будто подмигивали канадцу. Он наслаждался наступившей прохладой, тянул холодное пиво и задумчиво созерцал жизнь порта.
Мистер Файф, промышленник средней руки, возвращался из туристской поездки по Советскому Союзу. Он побывал в Ленинграде, Москве, Киеве и через Одессу отправлялся в Канаду. Билет до Пирея, где мистер Файф намеревался пересесть на океанский лайнер, уже лежал в бумажнике, но пароход уходил через несколько дней, и иностранец томился в вынужденном безделье.
Наконец пришло время отъезда. Туристу подали черный лакированный "Линкольн", погрузили его чемоданы, и мистер Файф отправился на морской вокзал. Пароход с белыми, как накрахмаленный воротничок, палубными надстройками и красным околышем с серпом и молотом на трубе стоял у пирса.
В зале ожидания оставалось все меньше людей, пассажиры, получив паспорта, уходили на корабль.
Канадец ждал, попыхивая сигарой, но его будто забыли. Он несколько раз подходил к окошечку, где сидел молодой пограничник, называл свою фамилию, но сотрудник контрольно-пропускного пункта, извиняясь, просил его подождать еще несколько минут.
Пароход дал два гудка, зал опустел. Мистер Файф снова подошел к окошку. Его пригласили почему-то пройти внутрь.