Все эти попытки реформ, с необходимостью которых Западу еще только предстояло столкнуться, указывают на человека широких и благородных взглядов. Ван Ман предпочитал управлять сам, не делясь ни с кем полномочиями, и тщательно следил за работой чиновников. Блюдя моральную чистоту правящей династии, он заставил покончить жизнь самоубийством трех сыновей, внука и племянника, нарушивших закон. Его неуемная любознательность подтверждается ученой «конференцией», которую он созвал в 5 году. Несколько лет спустя он пригласил к себе на службу людей, обладавших необычными талантами, которые могли пригодиться в военном деле. До нас дошли записи о том, что один из этих умельцев сделал два больших крыла и с их помощью смог пролететь несколько сот шагов — вероятно, с верхушки башни, — прежде чем упал на землю; однако информация слишком скудная и не позволяет со всей определенностью вписать новую страницу в историю авиации. В 16 году Ван Ман приказал своему главному лекарю произвести вскрытие казненного преступника, чтобы исследовать его внутренние органы и артерии с целью поиска средств от различных болезней. В Европе первое официальное вскрытие трупа было выполнено только в 1315 году Мондино да Луц-ци из Болоньи, а до того знание анатомии базировалось на сведениях, сообщенных великим римским врачом Галеном, который анатомировал животных.
В международных делах Ван Ман проявил себя изобретательным и искусным политиком. С помощью силы или дипломатии, опиравшейся на угрозу применения силы, он добился мира — с небольшими перерывами — на всех границах страны. Однажды, столкнувшись с угрозой новых набегов сюнну, он казнил одного из князей, который находился у него в заложниках — в полном соответствии с законами того времени.
Семена недовольства, посеянные законодательной деятельностью Ван Мана, до поры до времени не прорастали, и императору удавалось контролировать ситуацию. Большая часть чиновников его поддерживала, и очень важно отметить то обстоятельство, что на жизнь Ван Мана не было ни одного покушения, хотя даже сам великий император У-ди становился мишенью наемного убийцы. Его падение стало делом рук природы — вероятно, Небо не забыло, какие средства он использовал для захвата власти.
Усмирение реки, которое в 30 году до н. э. было увековечено в названии периода правления императора Юань-ди, обернулось насмешкой в 4 году, когда случилось сильнейшее наводнение. Русло Хуанхэ в нижнем течении разделилось на два широких рукава, и вода затопила южную половину Великой равнины на востоке. Ранее река впадала в море к северу от современного полуострова Шаньдун, а теперь проложила новое русло к южной части полуострова. Через семь лет случились новые наводнения, и река опять изменила русло. На протяжении многих веков Хуанхэ заиливалась желтым лессом (отсюда ее название — Желтая река), постепенно поднимавшим дно, пока то не оказалось выше уровня окружавшей реку равнины. Поэтому выход из берегов, случившийся, несмотря на ежегодный ремонт и восстановление дамб, вызвал невиданное по своим масштабам наводнение. С двумя стихийными бедствиями — вторая катастрофа завершила то, что не удалось первой, — Ван Ман справиться уже не мог.
Те, кому удалось спастись, бежали в соседние районы, где сразу же оказалось в дефиците продовольствие. Начался голод, и сотни и тысячи крестьян покидали Великую равнину к западу от Шаньдуна и медленно двигались на юг, по дороге объединяясь в банды, которые грабили местных жителей. Сам Шаньдун, переполненный беженцами, был практически отрезан от остальной страны двумя рукавами реки. Банды крестьян превратились в огромную неорганизованную армию, которая грабила, убивала и похищала людей на всей территории полуострова. На ее усмирение Ван Ман отправил сильное войско, но оно потерпело поражение. Через четыре года, в 22 году, повстанцы наголову разбили еще большую по численности армию императора. Чтобы узнавать друг друга в бою, крестьяне красили брови в красный цвет, и отряды повстанцев получили название армии Красных бровей.
Именно в этот период стали проростать семена недовольства, посеянные реформами Ван Мана. Семьи землевладельцев из южных районов современной провинции Хэнань, среди которых выделялся род Лю, основавший династию Ранняя Хань, объединились с бандами крестьян, шедших с нижнего течения Янцзы, и подняли мятеж против Ван Мана, чья армия в 23 году дважды терпела поражение.
Многочисленные вожди повстанцев договорились избрать нового императора. Они остановили свой выбор на одном из отпрысков царского рода Лю, потомке Цзин-ди в шестом поколении. Под именем Гэн-ши — Император Нового Начала — он стал первым правителем династии Поздняя Хань, но, как показали дальнейшие события, отнюдь не основателем этой династии. Его правление было кратким, и этот признак недовольства Неба заставил историков пренебрежительно отзываться о Гэн-ши как о безмозглом пьянице, каковым он, конечно, не был. Мятежные аристократы и крестьянские вожди объединились вокруг него, в результате чего сформировалась новая армия Хань и началась настоящая гражданская война.
Ван Ман спешно собрал огромное войско, которое выступило из Лояна, древней столицы страны, но после первых успехов было наголову разбито; это случилось в июле 23 года. Армия потомков ханьских императоров наступала на Чаньань. Ее поддержали другие вожди повстанцев, которые вели своих сторонников к столице в расчете на богатую добычу. Они прорвались через ворота в крепостной стене и вместе с горожанами окружили главный дворец. Ожесточенное сражение — в ходе боев загорелся императорский гарем и другие здания — длилось целый день. На рассвете следующего дня обессиленного, находящегося в полубессознательном состоянии императора верные слуги перенесли на Террасу, Омываемую Водой, где к вечеру все они погибли в бою; Ван Ману отрубили голову.
Все высшие сановники Ван Мана были убиты — погибли в битве или покончили жизнь самоубийством. Император Гэн-ши захватил город Лоян и сделал его своей столицей; теперь под его контролем находилась половина страны, охваченной массовыми волнениями; миллионы крестьян мигрировали с затопленного севера, особенно с Великой равнины, в южные районы.
Гэн-ши совершил три значимых ошибки. Во-первых, он отправил Лю Сю, старшего отпрыска царского рода Лю, восстанавливать порядок в северной части Великой равнины и позволил ему действовать самостоятельно. Во-вторых, он враждебно принял послов «краснобровых», армия которых двинулась на запад, разбив лагерь в окрестностях Лояна. И, наконец, Гэн-ши вернул столицу в Чаньань, уязвимость которой доказала трагическая судьба Ван Мана.
Примерно через год Лю Сю, осознав недальновидность действий императора, изменил ему и собрал армию, которая начала наступление с востока. «Краснобровые» осадили Чаньань. Когда они ворвались в город, император Гэн-ши вскочил на лошадь и пытался бежать, но был схвачен. Отречение не спасло — его отправили пасти лошадей в открытой степи, а впоследствии задушили. «Краснобровые» грабили город и терроризировали жителей.
Лю Сю, к тому времени контролировавший значительную часть страны, объявил себя Сыном Неба. Он взошел на трон в 25 году под именем Гуан У-ди и стал основателем династии Поздняя Хань. Пока Гэн-ши пас лошадей в окрестностях Чаньани, новый император захватил Лоян и объявил город своей столицей.
Гражданская война длилась одиннадцать лет. В конечном счете силы «краснобровых» истощились, и они были разгромлены армией императора. Затем Гуан У-ди по очереди подавил восстания на Великой равнине и в Шаньдуне, в районе Янцзы и в коридоре Ганьсу на северо-западе. Самый сильный из его противников контролировал обширные территории в районе узкого ущелья, через которое протекала река Янцзы. Ниже ущелья был построен плавучий мост, соединявший укрепления на обоих берегах реки. Армия Гуан У-ди использовала лодки, чтобы с попутным ветром подняться вверх по течению, и при помощи факелов подожгла мост. Ворвавшись на вражескую территорию, солдаты императора захватили столицу мятежников и убили их лидера. Так Гуан У-ди стал повелителем всего Китая, и династия Поздняя Хань утвердилась на троне.
Гуан У-ди сделал Лоян своей столицей — через тысячу лет после того, как Чжоу-гун покорил империю Шан и основал город. Лоян, занимавший площадь около четырех квадратных миль, не мог похвастаться такой роскошью, как Чаньань. Он располагался по берегам двух рукавов одного из притоков Желтой реки и был окружен высокими стенами, в которых имелись двенадцать ворот. Улицы города были ориентированы с севера на юг и образовывали регулярную сеть. Северный дворцовый комплекс в одном конце Лояна и южный дворец на другом занимали площадь около 125 акров и соединялись приподнятой мощеной улицей с трехрядным движением; средний ряд предназначался для императора. В городе имелись правительственные здания, храмы, арсенал, два парка, тридцать два постоялых двора, которые также использовались как полицейские посты, рынок, дома чиновников и знати. Один ров служил для доставки грузов по воде, а из другого набирали воду при помощи насосов и нории — своего рода транспортера из ведер, которые поднимались и опускались при помощи цепи. Вне городских стен располагались величественные здания обсерватории, или Террасы Духов, космологического храма, получившего название Светлый алтарь, и академии, «кампус» которой в конечном счете разросся до 240 зданий с 1840 комнатами, в которых жили до 30 тысяч студентов. Здесь же был установлен алтарь для поклонения Небу и ряду других божеств, в том числе пяти планетам и двадцати восьми стадиям луны; неподалеку также располагался алтарь Земли, многочисленные алтари и часовни для объявления о смене времен года, императорские парки и охотничьи угодья, императорские усыпальницы и похоронные службы, два рынка и дома богатых граждан. Большой Лоян по площади более чем в два раза превосходил обнесенную стеной центральную часть; население города составляло около полумиллиона человек, и его можно было по праву считать самым крупным городом на Земле.
Из всех служб и подразделений императорского дворца особенно выделялось одно, оказывавшее наиболее сильное влияние на ход событий и в то же время самое необычное. Это так называемые «боковые покои» — гарем, который содержали все без исключения императоры, даже малолетние. В течение следующего столетия число живущих в гареме женщин достигло почти шести тысяч. Раньше все они были поделены на четырнадцать рангов, но Гуан У-ди сократил количество рангов до трех — «достопочтенная госпожа», «прекрасная госпожа» и «избранная госпожа». Отбор девушек для гарема проводился в восьмом месяце каждого года. Претендентки должны были быть девственницами из безупречных семей в возрасте от тринадцати до двадцати лет — по китайским меркам, когда новорожденному приписывается один год, а затем в первый день каждого нового года человек становится на год старше. Старший советник императора, помощник главного евнуха гарема и физиономист оценивали девушек по таким качествам, как красота лица, фигура, волосы, осанка, элегантность, манеры и умение держать себя. Девушку, удовлетворяющую установленным требованиям, брали в гарем, где после дальнейших оценок либо оставляли, либо отвергали. В действительности отбор девушек обычно сопровождался сложными политическими маневрами, потому что императрицей всегда становилась «достопочтенная госпожа».
Любовь крайне редко вмешивалась в политику, о чем свидетельствует тот факт, что восемь из одиннадцати императриц династии Поздняя Хань были бездетными. Ставкой в этой игре была власть. Императрица обладала огромным влиянием, особенно когда после смерти мужа становилась вдовствующей императрицей, поскольку члены ее семьи обычно занимали высшие гражданские и военные должности. Они контролировали правительство и определяли порядок наследования трона, причем нередко наследником становился ребенок, что позволяло семье сохранить свое влияние.
По этой причине политическую историю династии Поздняя Хань часто называют историей соперничавших группировок. За власть боролись четыре или пять влиятельных семей из разных регионов страны, каждая из которых имела своих сторонников. На вершину власти возносилась то одна, то другая семья, в зависимости от того, кто становился официальной супругой императора. Однако высокое положение и власть были неразрывно связаны с опасностью. Отставка императрицы имела катастрофические последствия для членов ее семьи — казни, ссылка, самоубийства, понижение ранга, а также утрата влияния — временно или навсегда. Все это можно проиллюстрировать хроникой событий последующего века и половинчатой политикой, преобладавшей после восшествия на трон Гуан У-ди.
После развода с первой императрицей Гуан У-ди сделал для нее исключение, и ей было позволено жить в мире и покое. После его смерти императором под именем Мин-ди (57–75 гг.) стал сын от второй жены, назначивший своим наследником сына от одной из наложниц. Он взошел на трон, взяв храмовое имя Чжан-ди (75–88 гг.), и когда императрица тоже не смогла родить ему сына, наследником стал сын одной из наложниц. Однако эта наложница — как и ее сестра, которая тоже была в гареме, — принадлежала к клану, соперничавшему с семьей императрицы, и императрица устроила так, что мальчика лишили права наследства, а двух сестер заточили в тюрьму, где они покончили жизнь самоубийством, приняв яд. Впоследствии старшая из двух других сестер из гарема императора родила нового наследника престола, и вновь в результате борьбы кланов сестры и их отец были казнены, а родственники отправлены в ссылку. После смерти Чжан-ди на трон взошел Хо-ди (88-106 гг.), который в тот момент был еще ребенком. На протяжении следующего столетия императорами несколько раз становись дети, и при них сменилось не менее семи регентов. Первый из них, удачливый военачальник, вместе с тремя своими братьями покончил жизнь самоубийством после того, как главный евнух ложно обвинил его в заговоре с целью цареубийства. Та же судьба постигла первую супругу Хо-ди — ее обвинили в колдовстве. После смерти Хо-ди его наследником стал трехмесячный Шан-ди, который прожил лишь несколько месяцев; его сменил еще один ребенок, Ань-ди (106–125 гг.). Когда император стал взрослым и женился, супруга тоже не смогла родить ему сына, и наследником был назначен единственный сын от «достопочтенной госпожи»; императрица заставила «достопочтенную госпожу» выпить яд, а ее сын был лишен наследства и заточен в северном дворце Лояна. После смерти Ань-ди вдовствующая императрица добилась того, чтобы трон занял маленький внук Чжан-ди, но ребенок умер, не прожив и года. Пока императрица пребывала в нерешительности, выбирая нового наследника, в дело вмешались евнухи. Они дали друг другу клятву поддержать лишенного наследства и удерживаемого в заточении сына Ань-ди. Однажды ночью, преодолев сопротивление евнухов из враждебного клана, они освободили сына Ань-ди и провозгласили его императором под именем Шунь-ди. Вдовствующую императрицу лишили титула, а большое количество ее сторонников казнили или отправили в ссылку во Вьетнам. У Шунь-ди был всего один сын от «достопочтенной госпожи», и хотя после смерти отца мальчик стал императором, он прожил лишь несколько месяцев. После него трон занял еще один потомок Чжан-ди — семилетний мальчик, взявший себе храмовое имя Чи-ди, — но и его правление было недолгим. По всей видимости, в 145 году он был убит регентом, родственником вдовы Шунь-ди. Победившая группировка посадила на трон правнука Чжан-ди. Новый император, которому до совершеннолетия (оно наступало в шестнадцатилетнем возрасте) оставалось два года, взял себе храмовое имя Хуань-ди (147–167 гг.). В семнадцать лет он женился на младшей сестре вдовствующей императрицы. Через десять лет, когда обе сестры умерли, император получил возможность сбросить с себя оковы их семьи, которую теперь возглавлял регент. Заключив тайный союз с верными ему евнухами — остальные находились на содержании у регента — и поручив им защищать дворец, он приказал отряду из тысячи воинов окружить дом регента. Побежденный и униженный, регент убил жену и покончил жизнь самоубийством; влиятельные родственники были публично казнены, и его семья больше никогда не поднималась к вершинам власти. Хуань-ди женился во второй раз, но через шесть лет императрицу обвинили в увлечении черной магией и пьянстве, заключили в тюрьму и приказали покончить с собой; ее родственников отправили в ссылку и лишили привилегий. Так был отстранен от власти еще один влиятельный клан. Третья супруга Хуань-ди после его смерти стала вдовствующей императрицей и назначила регентом своего отца. У Хуань-ди не было сыновей, и поэтому наследником стал праправнук Чжан-ди. Он правил под именем Лин-ди (168–189 гг.). Через год трон под ним зашатался, и причиной тому был серьезный кризис.
Число евнухов, призванных присматривать за императорским гаремом, росло пропорционально самому гарему. Близость к трону неизбежно выливалась в деятельность, выходившую далеко за рамки заботы о «достопочтенных», «прекрасных» и «избранных госпожах» из императорского гарема. В предыдущей главе упоминалось об участии евнухов в свержении регента Хо-ди в 92 году, в возведении на трон императора Шунь-ди в 128 году, а также в освобождении императора Хуань-ди от влияния семьи вдовствующей императрицы в 158 году. Можно привести массу других примеров вмешательства евнухов в государственные дела. Им жаловались пышные титулы и поместья с правом передачи приемным сыновьям. Многих евнухов кастрировали в детстве, преподнося мальчиков в качестве подарка императору, другие же решались на операцию — гениталии полностью отрезались одним взмахом острого ножа — во взрослом возрасте, чтобы устроиться на легкую работу во дворце. Безволосые евнухи — как правило, надменные, подозрительные, капризные, жадные до роскоши и склонные к обжорству — часто обладали огромной властью и влиянием.
Они делись на несколько рангов во главе с главным евнухом и объединялись во всевозможные группировки, соперничавшие в борьбе за расположение императора, императрицы или вдовствующей императрицы. Предшественник Лин-ди император Хуань-ди предпочитал в своей политике опираться на советы евнухов, чем вызвал недовольство сановников, которые всегда ненавидели евнухов. После того как в 168 году императором стал Лин-ди, ситуация с евнухами обострилась до крайности.
У регента по имени Доу У, отца вдовствующей императрицы, был могущественный союзник, Великий Наставник императора Чэнь Фань. Они обсуждали, как бороться с растущим влиянием евнухов, и Чэнь Фань не смог предложить ничего лучше поголовного истребления; его уговоры стали еще более настойчивыми после солнечного затмения, которое было истолковано как дурной знак. Петиции, призывавшие двор к действиям против евнухов — их обвиняли в различных грехах, от предательства до выдвижения своих ставленников на государственные посты по всей империи, — были отвергнуты вдовствующей императрицей, которая видела в евнухах важнейшую опору в борьбе с бюрократией, военачальниками и влиятельными кланами, такими как семья Доу У.
В течение нескольких месяцев ситуация все больше обострялась, пока не разразился настоящий кризис. Доу У и Чэнь Фань избрали новую тактику после того, как известный предсказатель, специалист по небесным знамениям, сообщил, что поведение планеты Венера «неблагоприятно для советников», то есть для евнухов. Они решили, что если евнухов обвинить в конкретных преступлениях, то вдовствующей императрице не удастся во второй раз их защитить. Под пыткой один из евнухов дал показания на своих товарищей. Вечером во дворец была доставлена записка с именами евнухов, которых утром следовало подвергнуть аресту. Однако евнухи тайно вскрыли пакет и, потрясенные количеством названных имен, поклялись убить Доу У. Всего заговорщиков было семнадцать.
Они разбудили юного императора и отвели в безопасную часть дворца, вручив ему меч и приставив к нему бывшую кормилицу, которая стала его доверенным лицом. Захватив врасплох вдовствующую императрицу, они заперли ее в темнице на территории Южного дворца и завладели императорскими печатями. Это дало возможность, во-первых, отправить солдат на охрану дворцов и, во-вторых, издать указ об аресте Доу У.
Доу У — его ночью не было в городе, и он ничего не знал о событиях во дворце, пока не увидел указ о собственном аресте — бежал к племяннику, который командовал одним из воинских подразделений, размещенных в столице. Тем временем Чэнь Фань, тоже с запозданием узнавший о том, что произошло, вместе со своими подчиненными поспешил во дворец. Охранявшие дворец солдаты окружили его, заставили сдаться и отвели в тюрьму, где ближе к вечеру он был убит. Судьба Доу У была не менее печальной: когда солдаты из подразделения его племянника начали в массовом порядке переходить на сторону противника, он покончил жизнь самоубийством. Остальные члены его семьи были убиты — вместе со многими другими представителями влиятельных кланов. Репрессии и убийства продолжались несколько дней, и судя по дошедшим до нас сведениям, с жизнью расстались несколько сотен человек.
В результате этих событий власти и влияния лишилась еще она могущественная семья. На протяжении следующих двадцати лет никто не мог соперничать с евнухами. Они по-прежнему получали титулы и должности, и с 175 года во главе всех дворцовых служб стояли евнухи, один из которых даже был назначен главнокомандующим. В период так называемой Великой Опалы (169–184 гг.) все противники евнухов были уничтожены. Возникавшие время от время заговоры, которые ставили целью ограничить влияние евнухов, заканчивались провалом. Ставленники евнухов, их отцы и братья назначались на высшие посты в столице и в провинции.
Коррупция, а не деловые качества определяла того, кто займет ту или иную должность на государственной службе. Место можно было купить за деньги. Сделки совершались в Западном саду, в здании, получившем название Западного Квартала, причем сумма «подношения» доходила до миллиона. Процесс разложения охватил все верхние эшелоны власти, тогда как низшие слои страдали от Великой Опалы и ограничений, запрещавших занимать должности в своей родной области и в области проживания супруги. Студенты имели репутацию неблагонадежных — в 172 году, после массовых демонстраций, более тысячи студентов подвергли аресту по приказу евнухов, — и поэтому был основан новый университет, Школа у ворот Великой столицы, выпускникам которой практически гарантировались должности на государственной службе.
Помимо деградации государственной службы и доминирования евнухов, правление Лин-ди было отмечено многочисленными восстаниями и приграничными конфликтами. Последние стали продолжением событий, случившихся в эпоху основателя династии Поздняя Хань императора Гуан У-ди. Постоянные набеги сюнну на северные провинции вынудили построить дополнительные укрепления, но кочевники продолжали бесчинствовать по всему северо-западу страны. Затем племенной союз сюнну раскололся на два, северный и южный, и последнему — как данникам — было разрешено занять территории внутри Великой Китайской стены (район плато Ордос и примыкающие земли Шэнси и Ганьсу).
Сын вождя южного союза сюнну удерживался в качестве заложника при дворе императора. Каждый год на юг отправлялся новый заложник, по пути встречая предыдущего, который возвращался к отцу. Послы сюнну присутствовали на новогодних церемониях в Лояне, возвращаясь с шелком, парчой, золотом и продовольствием — подарками императора вождю сюнну, его матери, главным женам и сыновьям, а также высшим сановникам. Однако по мере обострения противоречий внутри племенного союза сюнну, а также между сюнну и китайцами эта система утратила свою эффективность. Ситуация ухудшилась при императоре Лин-ди, когда отряды сюнну вторглись в южные районы Шэнси.
Тем временем китайский протекторат в Центральной Азии, состоявший из городов-государств в оазисах вдоль Великого Шелкового пути, получал лишь нерегулярную поддержку в борьбе против северных сюнну и других племен и незадолго до восшествия на трон Лин-ди освободился от опеки империи. Однако еще со времен Ван Мана самая серьезная угроза исходила с запада и северо-запада от предков тибетцев, которые называли себя цян. Они постоянно вторгались в долину Вэй и дважды угрожали старой столице Чаньань.
В результате всех этих конфликтов крестьяне покидали северные и западные приграничные районы Китая и мигрировали на юг. Вместе с «исходом», вызванным сильными наводнениями, которые привели к падению Ван Мана, миграция с севера на юг в эпоху династии Поздняя Хань затронула около восемнадцати миллионов человек. Такое масштабное переселение оказало огромное влияние на демографию Китая. До этого южная часть страны была заселена немногочисленными местными племенами, которые назывались ман. По мере того как китайцы с севера расселялись среди этих племен, проникая в глубь территории вдоль речных долин с плодородной аллювиальной почвой и основывая новые поселения, местные жители должны были либо ассимилироваться, либо уходить в горы, развязывая партизанскую войну. Конфликты возникали часто, и императорский двор причислял непокорные племена к мятежникам: в эпоху династии Поздняя Хань в этом регионе было отмечено пятьдесят три таких мятежа. Все они были подавлены, но колонизация юга приостановилось и возобновилась лишь через несколько столетий.
Самым мощным из многочисленных восстаний в период правления Лин-ди было движение, впоследствии получившее название восстания «желтых повязок». Многочисленные предзнаменования — землетрясения, засухи, наводнения, нашествия саранчи и гусениц, эпидемии и свирепые бури — не предвещали ничего хорошего правящей династии, однако в 183 году приметы были благоприятными, и за сообщениями о появлении волшебных грибов и фениксов последовал богатый урожай. Тем не менее в следующем году «желтые повязки», получившие такое прозвище из-за своих головных уборов, подняли восстание против правительства в шести областях к югу, востоку и северо-востоку от столицы.
Движение «желтых повязок» зародилось за десять лет до этого на северо-востоке страны как секта, которую возглавляли Чжан Цзюэ и два его брага, удивлявшие местных жителей чудесными исцелениями. В какой-то момент Чжан Цзюэ убедил себя, что ему суждено сменить правящую династию. Он проповедовал свое учение, основанное на даосизме, теории инь-ян и концепции пяти первоэлементов, и именно из этой теории был сделан вывод, что желтый цвет, ассоциировавшийся с элементом земли, должен сменить элемент огня, считавшийся символом династии Хань. Из конфуцианства Чжан Цзюэ позаимствовал принцип возможной смены мандата Неба, а также идеи мира и равенства, которые вдохновили его назвать свою секту «Путь к великому равенству».
Успех Чжан Цзюэ был так велик, что к 184 году у него насчитывалось несколько сотен тысяч сторонников, среди которых были состоятельные люди, бедные крестьяне и даже значительная часть местных чиновников и провинциальной элиты. Восстание планировалось на 3 апреля того же года, но когда предатель сообщил о планах мятежников правительству, Чжан Цзюэ нанес удар в марте. Его сторонники бесчинствовали в течение десяти месяцев, громя правительственные отряды, захватывая города и похищая местных правителей. Для подавления мятежа потребовалась огромная армия, оставившая после себя полмиллиона убитых, в том числе трех братьев, возглавлявших движение «желтых повязок».
Мятежи возникали и в других районах страны, и их лидеры иногда называли себя Сынами Неба. Для того чтобы взять ситуацию под контроль, двор назначил специальных уполномоченных в каждую из областей империи. Эти военачальники имели ранг министра и обладали относительной самостоятельностью. Один из них, по имени Дун Чжо, вел наступление на мятежников с запада и зашел гораздо дальше, чем ему было приказано, остановившись лишь в восьмидесяти милях от Лояна.
Такова была обстановка в стране в день смерти — 13 мая 189 года — императора Лин-ди. Вместе с ним пришла к концу и династия Хань, хотя поначалу ничто не предвещало ее заката. Трон занял старший сын умершего императора Лю Бянь, которому было всего тринадцать лет. Мать нового правителя стала вдовствующей императрицей и регентом. Вместе со своим сводным братом Хэ Цзинем, главой знатного клана Юань, который был командующим армией и наставником императора, она вошла в состав правящего триумвирата. У Лю Бяня был восьмилетний единокровный брат Лю Се, который носил титул принца, пользовался поддержкой бабушки и находился на попечении главного евнуха Цзянь Ши. Именно эти люди стали главными участниками драмы, разыгравшейся в 189 году.
Цзянь Ши попытался объединить евнухов против Хэ Цзиня и организовать заговор с целью замены императора Лю Бяня его сводным братом Лю Се. Заговор был раскрыт, в результате чего Цзянь Ши казнили, а его союзницу, бабушку императора, изгнали из дворца; она умерла несколько месяцев спустя — как говорят, от горя и страха.
На сцене появилось еще одно действующее лицо — военачальник Юань Шао, тоже принадлежавший к знатному роду Юань. Он убеждал Хэ Цзиня уничтожить евнухов, но вдовствующая императрица не решилась на такой шаг. Тогда Юань Шао заставил нескольких военачальников, в том числе своенравного Дун Чжо, расположившегося в восьмидесяти милях от Лояна, направить императорскому двору доклады с обвинениями против евнухов.
В один из сентябрьских дней Хэ Цзинь неожиданно появился на утреннем приеме у вдовствующей императрицы. Это взволновало евнухов, поскольку раньше полководец объявил о своей болезни. Они видели, как он беседовал с императрицей, а затем с ужасом узнали от своего информатора, подслушавшего разговор, что Хэ Цзинь просил у императрицы разрешения уничтожить их всех. Евнухи действовали без промедления. Когда Хэ Цзинь покинул дворец, его позвали назад — под тем предлогом, что императрица хочет ему что-то сообщить. Одновременно евнухи собрали вооруженных людей рядом с прихожей императрицы. Когда Хэ Цзинь уселся на полу, ожидая, когда его пригласят войти, главный евнух встал прямо перед ним и отвлек внимание напыщенной речью; в это время удар, нанесенный сзади, снес Хэ Цзиню голову.
Узнав об ужасной новости, Юань Шао повел свое войско к Северному дворцу, а его единокровный брат двинулся к Южному дворцу. Ворота Южного дворца были освещены, и из него по мощеной улице в Северный дворец шла процессия евнухов с императором, принцем и вдовствующей императрицей, которой, однако, в суматохе удалось ускользнуть. Через несколько дней войска Юань Шао ворвались в Северный дворец и убили всех евнухов, которых только смогли найти — более двух тысяч человек. Главный евнух сумел бежать; вместе с императором и принцем он двигался по направлению к Хуанхэ, но здесь его настигли; он прыгнул в воду и утонул. Возмездие настигло евнухов.
Наблюдавший издалека за пылающей столицей Дун Чжо повел свою армию на город, чтобы не опоздать к разделу добычи. Затем он пустился на поиски императора. После того как главный евнух утонул в реке, юный правитель и его сводный брат долго брели среди ночи, пока не нашли открытую повозку; в этой повозке их и обнаружил Дун Чжо. Полководец сопроводил братьев в Лоян, где довольно быстро упрочил свое положение. Первым делом он угрозами вынудил Юань Шао покинуть столицу и оправиться на восток страны, а затем заставил вдовствующую императрицу сменить императора, к которому он испытывал неприязнь, малолетним принцем Лю Се. После этого по его приказу была убита сама вдовствующая императрица.
Разгневанные этими действиями Дун Чжо, Юань Шао, его единокровный брат и еще один полководец (и превосходный поэт) по имени Цао Цао образовали коалицию на востоке страны, чтобы противостоять Дун Чжо. Готовясь к отражению их атаки, Дун Чжо отправил нового императора и его двор в бывшую столицу Чаньань. Многотысячные толпы последовали за ним, разоряя сельскую местность, а вслед двигались войска Дун Чжо. В 191 году атаки войск восточной коалиции вынудили самого Дун Чжо покинуть Лоян, причем перед уходом он сжег город. Дун Чжо также отправился в Чаньань, где через год был убит.
Теперь правление Лю Се стало откровенно номинальным. Империя погрузилась в хаос. Почти везде местные военачальники, мятежники и чиновники соперничали в борьбе за власть, и ни в одном регионе спокойствие не сохранялось дольше нескольких месяцев. Постепенно в стране сформировалось несколько центров власти.
Самым необычным из них некоторое время оставался небольшой анклав к юго-западу от Чаньани. Им управляла религиозная секта, сходная с движением «желтых повязок». Основой идеологии секты, как и ее предшественницы, был даосизм; ее члены называли себя Небесными наставниками или Школой пяти ковшей риса и мечтали о всеобщем мире. Последователи учения должны были отдавать пять ковшей риса в качестве вступительного взноса и якобы могли излечиться от любой болезни, публично признавшись в своих грехах. Политическая идеология движения основывалась на общинной собственности, а внутри анклава существовала эффективная система управления. Движение было разгромлено в 215 году, но еще на протяжении двух веков продолжало привлекать немногочисленных сторонников.
Этот анклав усмирил Цао Цао, один из руководителей восточной коалиции, противостоящей Дун Чжо. В самой коалиции произошел раскол, и Цао Цао довольно быстро добился главенствующего положения. В 196 году император, за год до этого женившийся, решил покинуть Чаньань, где ему было трудно поддерживать видимость существования двора, и после тяжелого и опасного путешествия добрался до Лояна. Уговорами и угрозами Цао Цао вынудил Лю Се переселиться в город, служивший ему опорным пунктом. Распространяя свое влияние на северо-восток, Цао Цао в 200 году разгромил армию Юань Шао, расправа которого над евнухами положила начало многолетним беспорядкам. Затем Цао Цао подчинил себе и северо-запад, и теперь под его влиянием оказался весь северный Китай, за исключением небольшого региона на западе. Там правил прославленный воин Лю Бэй, состоявший в дальнем родстве с правящей династией Хань. Тем временем области к югу от Янцзы оказались под контролем сначала талантливого двадцатипятилетнего полководца, а затем (после его смерти) его брата по имени Сюнь Цюань.
Цао Цао продемонстрировал свою власть над несчастным императором, добившись отставки императрицы и убив двух ее сыновей — так он расчищал путь собственной дочери. Если его смерть в 220 году и принесла облегчение императору Лю Се, то ненадолго. Сын Цао Цао по имени Цао Пэй унаследовал многочисленные титулы и звания, которыми наградил себя отец, а затем — под влиянием предсказателей, которые пророчили неизбежную смену мандата Неба, — стал оказывать давление на императора, дабы тот отрекся от престола.
11 декабря 220 года Лю Се отрекся в пользу Цао Пэя, который провозгласил себя первым императором династии Вэй. Четырехсотлетняя эпоха династии Хань закончилась. Ханьская империя раскололась на три части — север во главе с Цао Пэем, юго-запад во главе с Лю Бэем, который претендовал на наследие Хань, и юг под контролем Сюнь Цюаня. Так начался шестидесятилетний период в истории Китая, получивший название Троецарствия; иногда его еще именуют китайским средневековьем.
Могущество династии Хань, поставившей Китай в один ряд с Римской империей, не подлежит сомнению. Два великих изобретения, сделанных в эту эпоху, превосходят все достижения римлян. Это компас и бумага.
Компас явился побочным продуктом геомантии. Из всех многочисленных видов гадания, на которые опирались китайцы в своих делах, геомантия имела самые древние корни. В ее основе лежала идея космического дыхания, видимого и невидимого, которое в форме ветра и воды пронизывает вселенную. Среди порожденных ею теорий наиболее известной является фэн-шуй — учение о правильном размещении зданий и предметов в жизненном пространстве человека для гармонизации с инь-ян и другими силами природы, а также для защиты от неблагоприятных воздействий. Именно этим объясняется пристальное внимание, уделявшееся в китайской живописи ландшафту и топографическим объектам.
Компас был изобретен как средство для ориентировки зданий, а также использовался вместе с гадальными досками, игравшими важную роль в искусстве предсказаний эпохи Хань, особенно в годы войны. Гадальная доска состояла из диска, вращавшегося на квадратном поле с астрологическими и другими символами; в центре располагался магнит. Магнит имел форму ковша с ручкой — повторяя очертания созвездия Большой Медведицы — и балансировал на чаше ковша. Таким образом, гадальная доска и магнитный ковш стали прообразом всех приборов с лимбом и стрелкой. Научившись намагничивать железо трением, китайцы заменили ковш на намагниченную иголку в форме рыбы или головастика, которая плавала в воде или подвешивалась на шелковой нити. Европа познакомилась с этим прибором лишь через тысячу лет. Правда, несмотря на то что китайцы научились определять направление на страны света еще в эпоху династии Хань, в мореплавании этот прибор стал применяться только несколько веков спустя. Возможно, причина заключается в отсутствии у китайцев интереса к дальним морским путешествиям — китайские моряки стали пользоваться компасом всего на сто лет раньше, чем их европейские и арабские коллеги.