Это было, когда улыбался
Только мёртвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки
Шли уже осужденных полки,
И короткую песнь разлуки
Паровозные пели гудки -
Звезды смерти стояли над нами
И, безвинная, корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами чёрных марусь.[246]
Первая глава проходит так:
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла -
В мутных сумерках плакали дети,
У божницы свеча оплыла,
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе не забыть -
Буду я, как стрелецкие жёнки,
Под кремлёвскими башнями выть.
Следственное дело шло 17 месяцев и об этом она тоже пишет:
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой!
Кидалась в ноги палачу:
Ты – сын и ужас мой.
И только пыльные цветы,
И звон кандальный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо на меня глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
А дальше:
Показать бы тебе, насмешнице,
И любимице всех друзей,
Царскосельской весёлой грешнице,
Что случится с жизнью твоей.
Как трёхсотая с передачей
Под Крестами будешь стоять
И своей слезою горячей
Новогодний лёд прожигать.
Там тюремный тополь качается
И ни звука. А сколько там
Неповинных жизней кончается?
И дальше, “К смерти”:
Ты всё равно придёшь – зачем же не теперь?
Я жду тебя, мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.