В расхлябанные колеи.
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слёзы первые любви.
Видно, что Константин Симонов воспитан на Блоке. Но в это время они все взрослеют медленно, и в свои 26 лет (1941 год) - он всё еще и питается и дышит литературными аллюзиями. Но дальше начинаются приметы времени и уже цитаты из Блока там не проходят.
Ты помнишь Алёша изба под Борисовом,
По мёртвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну, что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьём,
Ты помнишь, старуха сказала: “Родимые,
Покуда идите, мы вас подождём”.
“Мы вас подождем!” - говорили нам пажити,
“Мы вас подождём!” - говорили леса.
Ты знаешь, Алёша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
Что это за изба под Борисовым? Борисов – это на стреле Минск – Смоленск, и на самой границе с Белоруссией; Борисов - Бобруйск - это была наскоро построенная оборонительная линия, в которую бросили курсантов из Борисовского танкового училища – все погибли. Эта оборонительная линия продержалась только двое суток: со 2-го по 4-е июля 1941 года, и это считалось много[253].
И финал.
Нас пули с тобою пока ещё милуют,
Но трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я всё-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился.
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Второй шедевр Константина Симонова – Жди меня и я вернусь, только очень жди, мы его не рассматриваем.
Менее христоматийный стишок, который мог бы называться “Не в брачной одежде” (В.М.).
Если Бог нас Своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Что мне делать с земным имуществом,
Если скажет Он – выбирай?
Мне не надо в раю тоскующей,
Чтоб покорно за мною шла,
Я бы взял тебя в рай такую же,
Что на грешной земле жила:
Злую, ветреную, колючую,
Хоть не недолго, да мою!
Ту, что нас на земле помучила
И не даст нам скучать в раю.
Взял бы в рай с собой расстояния,
Чтобы мучиться от разлук,
Чтобы помнить при расставании
Боль сведённых на шее рук.
Взял бы в рай с собой все опасности,
Чтоб вернее меня ждала,
Чтобы глаз своих синей ясности