Трудней сердце вынуть”.
И что-то молвил он ещё,
И смолк, и поднял руку,
Тихонько тронул за плечо
Жену свою, старуху.
Как будто ей хотел сказать:
“Я всё, голубка, знаю,
Тебе ещё больнее, ты – мать,
Но я с тобой, родная.
Пускай наказаны судьбой, -
Не век скрипеть телеге,
Не так нам долго жить с тобой,
Но честь живёт во веки.
Собственно, этот сюжет лермонтовский – сюжет лермонтовского “Беглеца”:
Гарун бежал быстрее лани,
Быстрей, чем заяц от орла...
Но лермонтовский беглец в отчаянии кончает собой, но и тогда его никто не пожалел:
И мать поутру увидала…
И хладно отвернула взор.
И более того -
Ребята малые ругались
Над хладным телом мертвеца,
В преданьях вольности остались
Позор и гибель беглеца.
В балладе Твардовского несколько иначе:
Ни в дом родимого отца
Тебе дороги нету,
Ни к сердцу матери родной,
Поникшей под ударом.
И кары нет тебе иной,
Помимо смертной кары.
Иди, беги, спеши туда,
Откуда шел без чести,
И не прощенья, а суда
Проси себе на месте.
И на глазах друзей бойцов,
К тебе презренья полных,
Тот приговор, Иван Кравцов,
Ты выслушай безмолвно.
Как честь, прими тот приговор
И стой, и будь, как воин,
Хотя б в тот миг, как залп в упор
Покончит счёт с тобою.
А может быть, ещё тот суд
Свой приговор отложит,
И вновь ружьё тебе дадут,
Доверят вновь. Быть может...
Так, что кончается многоточием.
Если не говорить о пропаганде, то стихотворение – шедевр. Нам известен Твардовский 50-х, 60-х годов: “За далью даль”, “Тёркин на том свете” так те стихи и поэмы никак с этим не сравнимы, совсем другого масштаба.