Перед жнивой, пасмурной и грустной,
В дни осенних горестных дождей,
Перед этим строгим сельсоветом,
Перед этим стадом у моста,
Перед всем старинным белым светом
Я клянусь – душа моя чиста.
Пусть она останется чиста
До конца, до смертного креста!
Ну, насчет чистоты – это судить Сердцеведцу Господу; но, во всяком случае, Рубцов взыскал душевной чистоты.
Сборник Рубцова “Зелёные цветы” вышел уже посмертно. Так же, как и Лермонтов, Рубцов не дожил до своей первой любви; была первая какая‑то мечтательная, которая не дождалась его возвращения с флота. Потом была полу семья, в которой он жить не мог: Генриетта и дочь Лена; фамилия у Лены была Рубцова и в доме ее воспитывали в уважении к отцу.
Что такое Людмила Дербина? Она была поэтессой, и хотя была не первой молодости (младше Рубцова года на три - четыре), но всё ещё ходила в поэтессах молодых; бывала на всех полуофициальных встречах, выступала со своими стихами; хотя о качестве стихов мнения расходились, но талант признавали все. Какова же настоящая ее роль в жизни Рубцова? Хотя они и не были расписаны, но в официальных заявлениях в облисполком он ее называл женой.
В этом отношении судьба Рубцова на редкость напоминает судьбу Аполлона Григорьева[281]. Известен романс Григорьева
Поговори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная,
Душа полна такой тоской,
А ночь - такая лунная…
Аполлон Григорьев посещал семью Коршей (известные западники) и был влюблен в предпоследнюю сестру Антонину (в семье было два сына и четыре дочери), но Антонина отдала свою руку Кавелину, будущему незначительному профессору Московского университета (Грановский, уменьшенный в несколько раз).
Известна история, что младшие сестры склонны влюбляться в женихов или в ухажером своих старших сестер; и в него влюбилась младшая сестра Лидия, которая и стала его женой (взял, что мог – женился на Лидии, потому что не было Антонины). Дальше: он её споил, как и Яшин Веронику Тушнову (Есенин и Айседора Дункан спаивали друг друга). Слава Богу, что Вероника Тушнова умерла в 1964 году от рака; конец Лидии Корш, по мужу – Григорьевой, был гораздо хуже: она в пьяном виде заснула с папиросой – наделала пожар и от него сгорела.
В этом отношении Людмила Дербина Рубцова устраивала, так как вполне могла быть собутыльницей, и она у него не отнимала ни бутылки, ни стакана, в отличие от Генриетты. Людмила Дербина “пришлась” в жизни Рубцова, потому что не было лучшей; и инициатива была с ее стороны, также как у Лидии Корш.
В 1983 году вышел сборник воспоминаний о Рубцове и там есть живое свидетельство – его самого: “одна тут ко мне навяливается, желает согреть мою продрогшую душу”. Это и была Людмила Дербина. Рубцов решился, но остановка была за жильем: в Вологде у него долго не было своего жилья. Где-то в 1969 году получил место в общежитии (!) и незадолго до смерти получает квартиру. Для получения квартиры написал письмо к секретарю Вологодского обкома партии, в котором сказано: “При Вашем благожелательном участии (Вы, конечно, помните встречу с Вами вологодских и других писателей) я получил место в общежитии. Искренно глубоко благодарен Вам? Василий Иванович? за эту помощь, так как с тех пор я живу в более или менее нормальных бытовых условиях.
Хочу только сообщить следующее: первое, нас в комнате проживает трое; второе, мои товарищи по месту жительства – люди другого дела; третье, в комнате, безусловно, бывают родственники и гости. Есть еще много такого рода пунктов, вследствие которых я до сего времени не имею нормальных условий для работы.
Возраст уже не тот, когда можно бродить по морозным улицам и на ходу слагать поэмы и романы. Вследствие тех же “пунктов” я живу отдельно от жены (речь идет уже о Людмиле Дербиной) - впрочем, не только вследствие этого: она сама не имеет собственного жилья. (Людмила Дербина была разведена, у нее была девочка, которая жила у ее матери).
Среди малознакомых людей я привык называть себя “одиноким”. Главное, я не знаю, когда это кончится”.
Рубцов получил квартиру после 1969 года на улице Яшина (Яшин скончался в 1968 году). Итак, в последние месяцы у Рубцова есть квартира и для переезда он занимал деньги у Астафьевых; и есть свидетельство жены Астафьева Марии Карякиной, как он возвращал долг.
“Возвратить долг Коля пришел не один, а вместе со своей женой: оба пьяненькие, оба наспех одетые. “Я пришел вернуть долг!” - сказал он, уставившись на меня пронзительным, не очень добрым взглядом.
- Хорошо, сказала я, теперь у тебя всё в порядке? На житьё-то осталось? А то не к спеху, вернёшь потом.
- Нет, сейчас, вот.
Он вытащил из кармана скомканные рубли и трёшки, порылся в другом, пальто расстегнул. – “А можно или нельзя мне войти в этот дом (перед этим был скандал- В.Е.)? Чтоб долг отдать? - Резко с расстановкой заговорил он.
- Конечно, Коля, проходи, - посторонилась я.
- А она – талантливая поэтесса, - кивнул он в сторону своей спутницы, остававшейся на лестничной площадке этажом ниже.
- Возможно.
- И она же – моя жена.
Он опустил голову, что-то тяжело посоображал и опять уставился на меня в упор.
- Ничего-то вы не знаете! Я тоже ничего знать не желаю! - выпятился на лестничную площадку и с силой закрыл за собой дверь”.
Рубцов готовился встречать новый год и ждал, что из деревни Гета привезет ему дочь Лену. Но, видимо, до Геты дошли слухи, что он женится и дочь ему не привезли, поэтому он встречал новый год на пару с приятелем. (Астафьевы жили в соседнем доме).
Пришёл этот новый 1971 год, а 19 числа его уже не стало. Людмила Дербина получила всего восемь лет – по-тогдашнему, это было мало, то есть, были учтены все обстоятельства, которые могли бы служить для смягчения.
Была пьяная драка, свидетелей не было; и по тому, как она показывала спустя два месяца после похорон, дело легко можно было подвести к самообороне при защите (до революции суд присяжных вообще бы мог ее оправдать). А так как у нее не было судимостей, то могли дать и два года условно; то есть, восемь лет – это еще много.
Когда обследовали труп Рубцова, то оказалось, что он был не только задушен, но она ещё порывалась оторвать у него одно ухо. Словом, наутро Людмила заявила куда следует и была арестована.
Через девять лет скончается Высоцкий и на его гражданской панихиде Михаил Ульянов скажет, что мы сейчас говорим всякие хорошие слова, как будто пытаясь вознаградить самих себя за то, что не сказали их ему при жизни; и это вполне относится и к Рубцову.
Конечно, на гражданской панихиде как всегда, говорили хорошие слова, а потом разобрали венки, подняли гроб и понесли. Рубцов не удостоился “тихого креста”:
До конца, до тихого креста,
Пусть душа останется чиста.
Не удостоился; не удостоился лежать и “над вечном покое”:
Когда ж наступит близость похорон,
Приду туда, где белые ромашки,
Где каждый смертный свято погребён,
В такой же белой горестной рубашке.
Вместо этого Рубцова похоронили на Вологодском городском кладбище, не поставив крест, а поставив стандартный памятник с цветочницей и со стеллой. На этой стелле, в отличие от Пастернака, даже не нацарапан крест, а только сделан профиль и слова из его стихов: - “Россия, Русь, храни себя, храни”.
Впоследствии Рубцову посвящают стихи, в том числе даже и такие авторы, чьи имена явно уходят из нашей литературы; а эти стихи – не уходят..