Старинные розы
Несу, одинок,
Снега и морозы
И путь мой далёк.
И той же тропою
С мечом на плече
Идёт он за мною
В туманном плаще.
Идёт он и знает,
Что снег уже смят,
Что там догорает
Последний закат,
Что нет мне исхода
Всю ночь напролёт,
Что больше свобода
За мной не пойдёт.
“Он” у Блока – это, бесспорно, дьявол; в поэме “Двенадцать” приведены ещё и другие наименования: “он” может быть “джентльменом”, может быть “буржуем”.
Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный
Решал я всё тот же я мучительный вопрос,
Когда в мой кабинет, холодный и туманный,
Вошел тот джентельтмен, за ним мохнатый пёс.
И кончается.
Тот джентельмен ушел, но пёс со мной бессменно.
В час горький на меня уставит добрый взор
И лапу жесткую положит на колено,
Как будто говорит – пора смириться, сцр.
(джентельмен, сцр – авт. правописание).
“Неразмыкаемый круг”, “больше свобода за мной не пойдёт”, “снег уже смят”, то есть уже протоптано и я очерчен и свободы нет – окружен. Но это ещё ничего – мало ли кто окружен, ужас начинается тогда, когда сам окруженный поддается их лести и вступает с ними в игру. Тогда инфернальные гости для него “куклы” и уже, как он выражается в прозе (“О современном состоянии русского символизма”), – “и я сам танцую с моими изумительными куклами”.
Поэтому у Блока особенное отношение к Врубелю, так как его особенно поразило то, что Врубель переписывал голову демона до 40-ка раз, то есть он видел 40-к демонических обликов, а Блок понимает, что их-то не счесть.
Эти “гости” вокруг него водят хороводы. Исаакию Печерскому явилось только три, а для Блока – это вообще игрушки: у него тройные хороводы. Душа должна быть бдительной и должна отсекать все, пока ещё далеко, а то, как говорил Силуан Афонский – “это такая игра, в которой можно и проиграть”.
У Блока начинается первый ужас, но у этого ужаса тоже есть градации: можно различить один фазис от другого. Например, 1904, 1905, 1906 годы – это время борьбы. Поэтому характернейшие стихи прямо об искусителе, а не просто об искушении.
По улицам метель метёт,
Свивается, шатается.
Мне кто-то руку подаёт
И кто-то улыбается.
Ведет - и вижу: глубина
Гранитом темным сжатая,
Течёт она, поёт она
Зовёт она, проклятая.
И шепчет он, (не отогнать!)
И воля уничтожена:
Пойми: уменьем умирать
Душа облагорожена.
Пойми, пойми, ты одинок –
Как сладки тайны холода!
Войди, войди в холодный ток,
Где всё навеки молодо.
Бегу. Уйди, проклятый, прочь!
Не мучь ты, не испытывай!