Блок позднее в 1914 году увлекся ещё Л.А. Дельмас (“Кармен”).
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе.
Прошло это быстро, потому что
… Превратила все в шутку
Сначала,
Поняла. Принялась укорять,
Головою красивой качала,
Стала слезы платком утирать.
И зубами, дразня, хохотала,
Неожиданно все позабыв…
Вдруг припомнила все – зарыдала
Десять шпилек на стол уронив.
Сразу видно, как он считает эти шпильки – не шпилек десять, а “десять шпилек”.
История с Дельмас была некрасивой с трех сторон. Самая некрасивая роль досталась Александре Андреевне, которая уже пыталась его свести и приглашала в Шахматово эту самую Дельмас, а перед этим мечтала, что, может быть, он себе возьмет Анну Ахматову.
К счастью, началась первая мировая война и, хотя бы на первых порах, Любовь Дмитриевна отправилась сестрой милосердия в госпиталь Михаила Ивановича Терещенко.
А бессмертные стихи – они сами по себе: они продолжаются.
Приближается звук. И покорна щемящему звуку,
Молодеет душа.
И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,
Не дыша.
Впоследствии, когда уже идет революция, идет голод – в пайке дают ржавые селедки; и, чистя эти селедки, она вспоминает – “хоть во сне твою прежнюю, милую руку прижимая к губам”.
“Что‑то” всегда оставалось: остались смешные картинки, которые позднее были опубликованы; например, картинка – “Люба изучает политические новости”. Блок никогда не читал никаких газет, а ее он изобразил, с этими громадными волосами, сидящей над газетой.
“О доблестях, о подвигах, о славе”.
Хочется обратить внимание на тон – вот это:
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость мою.
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла…
Блок вовсе не был сопляком, но, так же как и Пушкин, иногда поддавался соблазну самосожаления. У Пушкина – помните?
Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
В чистом поле, под ракитой
Богатырь лежит убитый.
Кем убит и для чего,
Знает сокол лишь его,
Да кобылка вороная,
Да хозяйка молодая.
Сокол в рощу улетел,
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого -
Не убитого, живого.
В этом ключе у Блока тоже есть
О, нет, не расколдуешь сердце ты
Ни лестью, не красотой, ни словом
И там -
А я умру, забытый и ненужный,
В тот день, когда придет твой новый друг,
В тот самый миг, когда твой смех жемчужный