Я спросила, что произошло, и как будто издалека услышала совершенно ясно:
- В "Оушеннксе" проблема: на дне осталя подводный аппарат и в нем ваш Роджер.
Когда мы появились в фирме, там уже все делалось для организации спасательной операции. Прорабатывалось одновременно несколько вариантов спасения. Все это настроило нас очень оптимистично, и мы трое вернулись в свою фирму.
Роджер, рассказывая мне о подобных ситуациях, всегда давал понять, что шансов на спасение в этом случае очень мало. Но сейчас я не верила ему, я не могла верить, видя, сколько усилий тратится на организацию операции. Они должны быть спасены.
Этот день тянулся очень долго. Все организационные вопросы были решены, и нам оставалось ждать следующего дня, когда должна была начаться спасательная операция.
Транспортировка подводных аппаратов шла по плану, без всяких срывов. В Корке они все появились позже, в четверг.
Уже целый день использовалась в аппарате система жизнеобеспечения, но мы слышали,что ее состояние пока не вызывало беспокойства. Я также знала, что Роджер может сохранять спокойствие, а значит, как только возможно, экономить кислород.
Мистер Хенсон и я понимали, что любая информация, полученная одним из нас, должна обязательно стать известной другому. Это касалось и телефонных переговоров. Мы слушали их одновременно и одновременно узнавали новости.
Во время спасательной операции возникло много проблем, но я постоянно получал весточки от Роджера. Из "Оушеникса" сообщали, что Роджер держится хорошо, несмотря на все трудности.
Все тяжело восприняли сообщение Роджера о состоянии здоровья Маллинсона. После проверки оказалось, что причин для беспокойства не было и что эта новость родилась всего-навсего из сообщения Роджера о том, что у Маллинсона болит голова. Наши тревоги несколько улеглись.
Во время всех этих тревог я продолжала работать секретарем, чувствуя, что гораздо лучше быть чем-нибудь занятой. При этом я была недалеко от "Оушеникса" на случай, если что-то произойдет. Я чувствовала себя уверенней от общения с друзьями и родственниками.
Пятница показалась всем самым длинным днем. Первые новости, просочившиеся в Барроу, были очень обнадеживающими и вселяли самые радужные надежды. Телефон между Корком в Ирландии и штабом операции в Барроу звонил постоянно. Практически любой сотрудник фирмы "Викерс" был в курсе всех событий. Жене Роджера Маллинсона, его родителям в Лейк-Дистрикт, а также родителям моего Роджера в Дорсет о каждом значительном событии на месте аварии сообщали по телефону.
Зазвонил телефон в доме миссис Чапмен в Лайм-Регис, где она находилась все это время. Моя свекровь, маленькая женщина 68 лет с сильным характером, была в подавленном состоянии и чувствовала себя плохо. "Миссис Чапмен, -прозвучал голос в трубке, - это звонят из Барроу: не слушайте, пожалуйста, новости по радио, они все искажают.
Мы позволим вам очень скоро и расскажем, что происходит в действительности".
Мой свекор, того же возраста, что и его жена, был в это время на берегу моря, где он руководил подготовкой к открытию на выходные дни аквариума. Во время войны он служил в военно-морском флоте, всегда интересовался жизнью морских обитателей и передал этот интерес Роджеру.
В пятницу он взял с собой в аквариум транзисторный приемник, чтобы слушать новости о событиях на месте аварии.
Миссис Чапмен, узнав об этом, естественно, начала волноваться. Чтобы предупредить его о том, что не надо слушать радио, она пошла к берегу по очень крутой дороге вокруг волнолома, а затем к портовой стене, где в помещении аквариума находился ее муж.
Она с трудом справилась с этим путешествием и рассказала мистеру Чапмену о звонке из Барроу. Их обоих успокоил этот телефонный звонок, но они были далеки от всего, что происходило в Атлантике, и, кроме того, они совсем не понимали, чем занимается Роджер на своей работе, н поэтому все-таки чувствовали себя подавленными.
Дул сильный ветер, и волны, разбиваясь о стены порта, наполняли воздух мельчайшими брызгами. Мистер Чапмен сидел в раздумье. За своей конторкой. Радио молчало. Вдруг он почувствовал, что замерз. Когда его жена ушла из аквариума, она сразу за дверью повернула направо. Он был в этом уверен. Так можно было пройти прямо к концу портокой стены, где она уже не прикрывала берег от волн и они обрушивались на волнолом. Почти бегом он выскочил за дверь посмотреть, где его жена. Наклонив голову против ветра, она приближалась к концу стены. В этот момент сквозь свист ветра она услышала предостерегающий крик и, взглянув вперед, к своему ужасу, увидела, куда направляется. Ее мысли были заняты только одним-что нового сообщат из Барроу? И возвращаясь домой, она не понимала, куда идет.
Вокруг почти никого не было, никто не хотел рисковать в такую погоду и никто не заметил маленькой одинокой фигурки, на правляющейся к морю.
Большое разочарование в Барроу принесло известие о том, что зажим сорвался с подъемного рыма.
Все это там узнали, несмотря на то что связь была очень плохой. Прямой связи между Барроу и "Вряджером" не было вообще. Для установления связи попытались использовать мощную ультракоротковолновую радиостанцию подводной лодки "Соврин", стоящей на верфи, но мешали холмы вокруг города, краны верфи и плохая погода.
Всю пятницу поступали неразборчивые и ошибочные сообщения. Естественно, что много людей постоянно крутилось около радио, надеясь что-нибудь услышать, но эти сообщения их только вводили в заблуждение.
Сэр Леонард очень разозлился, когда узнал о роли прессы в этом деле и о том, что траулеры мешают проведению спасательной операции. Он не был человеком, который может все в этом мире. Руководитель наиболее сильной в стране группы кораблестроителей, он работал много лет в фирме "Викерс" и всю свок) жизнь был связан с тяжелой промышленностью. Он всеми силами поддерживал идею использования в "Викерсе" подводных аппаратов, знал, что компания столкнулась с серьезными проблемами, и знал также, как никто другой, каковы шансы на успех.
На очередной пресс-конференции он сообщил новость о неудаче "Пайсиса-5":
- У нас много трудностей, и время уходит. Погода плохая. Ко всему этому добавляются еще трудности, вызванные присутствием рыболовных траулеров в районе операции, мешающих поддерживать связь между судном обеспечения и подводными аппаратами. В результате на берегу мы имеем ошибочную информацию, которая также попадает в прессу. Если мы потерпим неудачу, то к этим траулерам мы предъявим серьезные претензии.
В пятницу вечером у меня было мрачное настроение. Мистер Хенсон и я работали допоздна, разбирая почту и пытаясь убить время до лучших новостей.
Было уже больше восьми, когда мы спустились в "Оушеникс" и, не узнав ничего нового, незаметно ушли, чтобы что-нибудь поесть. На этот раз мы даже не знали, о чем говорить, казалось, что все уже сказано.
Позже мы снова вернулись в "Оушеникс", но никаких новостей опять не было. Атмосфера, царящая в фирме, действовала удручающе, и мы решили уйти немного отдохнуть.
По пути домой я зашла к приятельнице, которая присматривала за нашим домом, как только я увидела ее внимательное, взволнованное лицо, я поняла, что на многих людей сильно подействовала эта авария в море.
В успех спасательной операции уже верилось с трудом, потому что пока не было сделано ничего нового, однако я чувствовала, что должна быть бодрой, и начала ее уверять, что Роджера обязательно спасут.
Спасательная операция продвигалась вперед медленно, все труднее было сохранять какую-то уверенность. Я пошла спать с очень тяжелым сердцем, но в глубине души все-таки надеялась на благополучный исход".
НОВЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ
А в море с угасанием дня росла тревога. "Пайснс-2" все еще не был готов к следующему погружению. Третья ночь спасательной операции начиналась нарушением планов, неудачами и усталостью. Спасательные суда собрались вокруг маркировочных буев, которые время от времени были видны среди волн. Руководитель операции знал, что предстоит еще одна долгая ночь, а работать ночью вдвое труднее, чем днем.
Ночная работа требует больше людей и оборудования и сопряжена с большим риском. Например, можно легко потерять контакт е водолазом или может заглохнуть мотор на "джемини", и это все приведет к потере драгоценных часов. При нормальном режиме, когда на море легкое волнение, все работы должны быть закончены к наступлению сумерек и возобновлены на рассвете.
Эта спасательная операция была необычной. Один спасательный аппарат на глубине 1575 футов терпеливо ожидал около "Пайсиса-3", когда "отдохнут" батареи, чтобы вновь попытаться закрепить зажим. Кроме того, "Пайсис-5" мог служить маяком для другого спасательного аппарата, так как имел на борту пингер, который поворачивался в разных направлениях, что могло значительно облегчить поиск.
"Пайсис-2" продолжали ремонтировать. Все оказалось гораздо сложнее, чем все думали вначале. Манипулятор был настолько сильно поврежден, что при обычных условиях вряд ли имело смысл его исправлять.
К счастью, в пятницу днем из Корка на вертолете прибыла на помощь группа инженеров и техников. Они отдыхали в Барроу, когда произошла авария, и, как только до них дошли слухи о несчастье, сразу же предложили свою помощь. Со среды они держали связь с базой и в любой момент были готовы к вылету. Когда пришел вызов, они все, и даже те, кто никогда не летал на вертолете, отправились на "Вояджер" и через некоторое время сели в открытом море на качающуюся палубу корабля.
А я тем временем начал терять ощущение реальности. Каждый раз после пробуждения мне надо было несколько минут, чтобы понять, где я и что произошло со мной. В пятницу с приближением вечера Роджер почувствовал себя лучше. Он заснул, как только мы поставили новую канистру поглотителя углекислоты и добавили немного кислорода из баллона. Проверки связи еще продолжались, но к нам обращались очень редко, и голос с "Вояджера", который разговаривал с "Пайсисом-5", был нам не знаком. Было холодно, и у меня появилось стойкое ощущение беспомощности.
Всякий раз, просыпаясь, я проверял уровень кислорода, пробовал капли воды, стекающие по холодной стальной стенке. Сколько было времени? На моих часах циферблат был без светомассы, и я не мог увидеть, что показывают стрелки.
Приближалась ночь. Роджер позже рассказывал, что однажды утром он различил очень слабый свет в воде, когда наступил рассвет, там, в четверти мили над нами. Что касается меня, то я всегда был окружен абсолютной темнотой.
Я проспал несколько получасовых периодов. В это время Роджер включал скруббер и проверял подачу в отсек кислорода.
Вдруг меня разбудил отвратительный визг... Я вскочил. Казалось, что этот звук шел из динамиков, и в то же время было впечатление, что он раздается откуда-то из аппарата. Роджер и я сидели рядом и не могли понять, что это. Через несколько секунд визг прекратился, и мы услышали только пингер, который, с тех пор как мы упали на дно, аккомпанировал любым звукам.
Прежде чем мы смогли сообразить, что это за звук, снова раздался визг. В первый раз он просто потряс нас, а теперь мы поняли, что его издает пингер "Пайсиса-5" где-то неподалеку от нас.
Наверху решили, что в пятницу, в 5.15 утра, "Пайсис-5" еще раз попытается присоединить зажим, и мы снова увидели его свет, идущий сзади. При этом пилоты использовали последние капли энергии батарей, которая была нужна для маневров аппарата, для его светильников и приведения в действие манипулятора. Экипаж "Пайсиса-5" прекратил работу только тогда, когда продолжать ее было уже небезопасно. Необходимо было оставить какой-то минимальный резерв для долгого всплытия на поверхность и на случай, если что-то понадобится включить перед подъемом на борт судна.
В то время, когда "Пайсис-5" пытался что-то сделать на дне, в районе работ появилось еще одно спасательное судно. Это был кабелеукладчик "Джон Кейбот", который в Корке ждал самолета из Америки с аппаратом "КУРВ-3" на борту. Это был телеуправляемый спасательный аппарат, который успешно использовался для подъема затонувшего оборудования со дна. Несколько лет назад аппарат "КУРВ-1" приобрел большую популярность, подняв ядерную бомбу, которая упала в море у берегов Испании с разбившегося самолета военно-воздушных сил США.
"КУРВ-3" мог оказаться ценным дополнением для спасательной группы, и поэтому сразу же, как только "Джон Кейбот" прибыл из Корка на место аварии, оставив за кормой 150 миль, с его палубы поднялся вертолет.
Специалисты с "Кейбота" летели на "Вояджер" согласовать планы спасательных работ. А тем временем "Джон Кейбот" взял на себя роль полицейского судна в зоне работ, так как "Пайсис-2" готовился к своему второму
погружению, на нем осталось только закрепить конец нейлонового каната. "Иолус" предоставил для "Вояджера" более 1800 футов специального каната, и небольшой вертолет снова взлетел, чтобы переправить его.