- Господи Иисусе! Да гребите же быстрей! - взмолился Кен. - Эта чертова штука падает прямо на колени!
И в самом деле, при полном отсутствии ветра ракета проделывала свой путь вниз по той же траектории, что и вверх. Мы налегли на весла, но мое весло выскочило из уключины. Каждый из нас попытался что-либо предпринять, и какое-то мгновение в лодке стоял полнейший хаос, а она качалась на воде, совсем как пьяный моряк. Но в этот момент ракета погасла в каких-нибудь пяти футах от нас. Мы облегченно вздохнули.
Я уже готов был бросить вторую ракету, когда слева от нас замерцал тусклый свет, казавшийся далеким-предалеким. Мы закричали и стали грести в этом направлении, а вскоре неожиданно для себя начали различать черный силуэт нашего катера. Все это время мы находились от него в каких-нибудь пятидесяти ярдах.
На катере с огромным интересом выслушали рассказ о наших приключениях, и капитан объявил, что, поскольку море спокойно и шторма не предвидится, можно не сниматься с якоря и назавтра снова сойти на берег.
На следующее утро мы причалили лодку к прежнему месту. Погода снова была ясной и тихой. На этот раз Эриксон тоже отправился с нами. Разбившись парами, мы начали обходить остров. Хотя путь был не из легких, мы с Эриксоном все же пошли туда, где накануне вечером я видел морских львов. Но теперь мы застали на этом месте только одного, и к тому же маленького. Большие львы отправились за рыбой.
Утешением послужило то, что поблизости мы обнаружили явные признаки бывшей пещеры. Ее потолок обвалился, повсюду лежали огромные каменные плиты. Сохранился лишь верхний выступ. Под обломками камней валялись скелеты - человеческие скелеты. Я опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть их.
- Вот она, пещера, - сказал я Эриксону, - та самая, которую нашел Хрдличка.
Действительно, как и сообщалось в его отчете, она была фактически пустой.
Но вдоль каменных стен над берегом мы обнаружили еще скелеты и куски дерева. Все это было разрознено, поломано и изрядно попорчено атмосферными воздействиями. Всякий раз, заметив торчавшую из гальки кость, я подбегал, рассчитывая найти что-нибудь еще; и всякий раз меня ожидало разочарование. По словам Андрея, когда-то под утесами Иллаха имелось немало пещер с захоронениями. Но в наши дни они были навеки погребены под тоннами обвалившегося камня и земли. Я зарисовал места древних поселений и сделал снимки вокруг разрушенной пещеры, но взять с собой отсюда по сути дела было нечего.
Пока Эриксон высматривал морских львов, я прошелся вдоль берега у подножия скалы, утешая себя тем, что здесь по крайней мере много интересных образцов для пополнения коллекций. Прилив порождал на этом острове довольно большие и глубокие озерки, в которых водились сотни видов морских растений и животных.
Возвращаясь к лежбищу морских львов, я взобрался на плато в центре острова.
На его поверхности, в местах, где росла высокая трава, попадались необычные углубления, похожие на оспины. Они имели почти правильную круглую форму, но диаметр их не превышал нескольких футов. Едва ли это были углубления, в которых некогда алеуты ставили свои полуземлянки. Возможно, что это выветрившиеся воронки от бомб или какие-то естественные образования. Хотя они и очень заинтриговали меня, я здесь не остановился. Алеутские острова изобилуют особенностями, объяснить которые далеко не просто.
Дойдя до лежбища, я застал здесь своих спутников, вернувшихся из похода в дальний конец острова. В ответ на мой выражавший надежду вопрос они покачали головой. Ничего не нашли. Было жарко, все утомились, и мы расположились прислонясь к скале, чтобы, закусывая, посоветоваться. Пользуясь пребыванием на берегу, я хотел пополнить свой гербарий, а остальные были не прочь продолжить поиски пещер. Джордж остался со мной и помогал собирать в приливных лужах водоросли.
Он был чудесным помощником не в пример сопровождавшему меня накануне вечером Кену, который никак не мог уяснить себе, почему меня так интересуют растения.
- Чем они различаются между собой? - допытывался он, когда я по нескольку раз останавливался, чтобы сорвать тот или иной образец. - Разве в них есть что-нибудь особенное?
- В некоторых есть, - отвечал я. - Но это не единственная причина, по которой я собираю гербарий. Представь себе эти острова лишенными всякой органической жизни - просто скалы и пепел, появившиеся в результате мощных вулканических извержений. А теперь представь себе, как спустя тысячи, даже миллионы лет, с запада, со стороны Азии, и с востока, со стороны Америки, по островам распространяется растительная жизнь - медленно, по нескольку дюймов в столетие. Это могло произойти потому, что птицы, пролетая над островами, роняли семена и положили начало ее появлению. И вот, чтобы выяснить, как же сюда попали растения, мы собираем их и сравниваем с флорой материков.
- Да, но зачем?
- С одной-единственной целью - чтоб составить себе представление о том, как развивалась жизнь на Земле. Иными словами, мы уясняем себе, как творит природа.
- Искать пещеры куда интереснее!
- Я с этим согласен, но не совсем. Собирать растения в некоторых случаях тоже очень интересно. Занимаясь сбором растений на Алеутских островах, я представляю себе, как в течение многих-многих тысячелетий они распространялись по этой скудной земле. И я думаю об эскимосах доисторических времен, которые, возможно, проходили как раз тут, где сейчас ходим мы. Интересно бы знать, какие мысли возникали у них в голове, когда они сидели на этом мху, на котором сейчас сидим мы? Как они называли вон ту маленькую багровую астру? Может быть, именно эти алеуты и приносили в пещеры мумии, которые мы разыскиваем.
- Иногда я просто размышляю над тем, какой же здесь край света и сколько времени прошло, пока на эти берега впервые ступила нога человека. Сколько здесь расцветало и засыхало растений, так и не увиденных человеком. Приходилось ли вам когда-нибудь читать это место из "Элегии" Грэя [28], которое звучит приблизительно так:
Как часто редкий перл, волнами сокровенный,
В бездонной пропасти сияет красотой;
Как часто лилия цветет уединенно,
В пустынном воздухе теряя запах свой.
Перев. В.А. Жуковского
Эта строфа очень подходит к данному случаю. Ведь тундра своего рода пустыня - холодная пустыня.
Кен с оживленным интересом посмотрел вокруг на желтую, пропитанную туманом арнику [29], колыхавшуюся на холодном ветре.
- Да-да, - произнес он так, словно подобная мысль приходила ему на ум и до этого разговора, - они выглядят довольно сиротливо.
Во второй половине дня все мои спутники сошлись вместе, чтобы идти к лодке. День прошел удачно, хотя мы так и не нашли пещер с мумиями. Теперь нам предстояло искать их по берегам острова Танаги. Однако наши планы были нарушены.
Рыжий доложил, что протекает масло. Горючего было у нас в обрез ровно столько, чтобы хватило на обратный путь. О путешествии на Танагу не могло быть и речи. Волей-неволей нам приходилось немедленно возвращаться на Адах.
Мы снялись с якоря после обеда вместе с отливом. Я наблюдал, как таинственный островок исчезал вдали, пока совсем не скрылся в пелене тумана, и думал о тех давних временах, когда алеуты приплывали с ближайшего острова Танага в это уединенное место на кожаных байдарах и привозили сюда покойников. Иллах удивительно соответствовал моему представлению об острове смерти - молчаливый, скрытый в тумане, с крутыми склонами, но плоский сверху и окруженный тайной.
Весь вечер ушел у меня на прессование растений. Когда я ложился спать, поднялся ветер, но дизель равномерно отбивал такт, увозя нас к проливу Адах. Едва я вытянул ноги, как тотчас уснул.
ГЛАВА XVII
- Док, проснитесь! - снова тормошил меня Эриксон.
Было еще темно, и когда я протер глаза, то почувствовал, что катер движется.
- Который час? Что случилось? - спрашивал я спросонья.
- Мы заблудились! Я знал, что не надо было так задерживаться возле Иллаха. Теперь мы сбились с курса.
Панический страх, звучавший в его голосе, согнал с меня всякий сон.
Я соскочил с койки и прошел за ним в рубку. Было холодно и сыро. Ледяной ветер со свистом врывался в открытое окно, а снаружи все было окутано угрожающей серой мглой и туманом. У штурвала стоял Кен.
- Черт побери! - выругался Эриксон, - не могу себе даже представить, где мы находимся. Мы окончательно заблудились.
- Заблудились? Но как... - Покачав головой, я высунулся в окно. Туман!
- Проклятье! Такие катера непременно надо оснащать радарной установкой. Неужели они воображают, что можно плыть в этакой каше?
Эриксон пытался проникнуть взором сквозь кружащийся туман и моросящий дождь. Я стал рядом у открытого окна и поежился от холодной сырости, ударившей в лицо. При сумрачном свете раннего утра невозможно было различить даже перила, находившиеся на расстоянии каких-нибудь десяти ярдов. Все вокруг приобретало призрачные очертания.
- А разве мы идем не по компасу? - спросил я, все еще не понимая, что произошло.
- Конечно, мы наметили правильный курс. - Эриксон подвел меня к столу с картой. - Мы должны были находиться в этой точке около часа тому назад, затем прошли ее и взяли курс на север, ориентируясь прямо на пролив Адах. Но пролива тут не оказалось - только рифы да буруны. Тогда, в поисках пролива, я повернул на запад, и мы чуть было не напоролись на подводные скалы, Я решил, что при таком шторме лучше держаться подальше от берега. Вся беда в том, что в этом тумане не видно берегов пролива, не говоря уж о береговых знаках. Так что теперь я просто не представляю себе, где мы можем находиться.
Он пояснил все сказанное на карте. Ночью нас отнесло ветром с принятого курса, а надвигающийся прилив подхватил катер и увлек его за собой быстрей, чем мы предполагали. А тут еще нас накрыл густой туман, скрывший все вокруг. Мы пробираемся в нем уже несколько часов.
Я вглядывался в намеченный по компасу курс, столь аккуратно проложенный на карте. В соответствии с ним мы должны были находиться как раз западнее мыса Чланах, уже в устье пролива. Но, как видно, мы взяли южнее намеченного курса и шли вдоль южного берега острова Адах. Но где именно?
Я надел куртку, но едва высунулся из рубки, как ветер резанул меня по лицу, обжигая щеки так, что на глаза навернулись слезы. Дождь был невероятно холодным. Я укрылся в проходе.