Пока я все это высказывал, никто из алеутов не проронил ни слова. Было видно, что если они и решатся на вторую чашку чая, то время пройдет в натянутом молчании. С трудом сдерживаясь от более резких слов, я сказал, обращаясь к Эриксону, что нам придется ехать в село Никольское, где, как мне известно, люди сговорчивее. Тут атханцы неловко заерзали на своих местах, и Джонни Прокопьев, обратившись к Денни, затараторил по-алеутски. Старый Диркс кивнул головой. Наступила короткая пауза, затем Андрей тоже мотнул головой и произнес несколько гортанных звуков. Старый Диркс повернулся ко мне со словами:
- Здесь мало пещер - было, а сейчас нету. Может быть, ты найдешь одну, не знаю; может быть, в ней сохранились старинные вещи, не знаю. Посмотри сам, ладно?
Он указал на небольшой полуостров на южной стороне Атхи.
В мое первое посещение деревни Джонни упоминал об этой же пещере. Такой ответ меня не удовлетворял, и, водя пальцем по карте, я расспрашивал, что здесь, что тут, что там, зная из литературных источников о расположении пещер. После каждой остановки моего пальца на карте они отрицательно качали головой, неуверенно обменивались замечаниями и старый Диркс неизменно давал один ответ: "Может быть, только не думаю, что тут есть пещера", или "Может быть, пещера и есть, но пустая". Я продолжал водить пальцем по Сигуаму, Амухте и Кагамилу.
Наконец, Диркс снова склонился над картой и показал на южную сторону острова Амля.
- Пещера тут, только думаю, что доктор, который жил здесь, этот Лофлин, ездил туда и взял все, что там было. Его слова явились для меня новостью. Лофлин ни разу не упоминал о такой поездке. Затем Диркс указал на южную сторону Сигуама.
- Давно-давно здесь была пещера. Может быть, в ней что-нибудь и есть, не знаю; никогда не забирался внутрь, только видел ее из лодки во время охоты.
Он медленно водил пальцем по карте и указал еще два пункта, где, возможно, есть пещеры - на Амухте и Карлайле, но каждый раз выражал неуверенность: то он позабыл, то никогда не входил туда или же говорит с чужих слов. Теперь мне было ясно, что я ничего больше не добьюсь. Я допустил промах. Воображаю себе, что подумали гости о моей детской вспышке гнева. Мне следовало помнить, что, разговаривая с алеутом, особенно в присутствии других, надо было, уподобляясь ему, проявлять терпение и терпение.
- Ты поедешь на южную сторону искать пещеру? - спросил старый Диркс. Денни перевел мне вопрос.
- Да, - ответил я, - думаю, что, находясь на Атхе, мы поищем одну из пещер, о которых вы упомянули.
Денни заговорил нерешительно, но глаза его блестели:
- Там много оленей. А ехать туда на охоту в плоскодонках слишком далеко. В деревне давно уже не ели оленины. Может быть, вы возьмете кого-нибудь из мужчин с собой... Они привезли бы много хорошего мяса...
Я обернулся к Эриксону, который внимательно прислушивался к разговору. Он сразу согласился. Конечно, пускай алеуты поедут с нами и поохотятся на оленей. Кстати, куда мы поедем?
Когда я показал маршрут, он вытаращил глаза и проглотил слюну.
- Пролив Амля! Боже праведный! Да разве через него можно пробраться? Наверное, нет - смотрите, какие здесь знаки: "Опасно", "Приливные течения", "Судоходство невозможно"!
- О, его судно пройдет, - в один голос поспешили успокоить нас алеуты. - Легко пройдет. Мы хорошо знаем путь.
- Но смотрите сюда - южная сторона Атхи даже не полностью обведена на карте. Как же мы сможем определить свое местонахождение? А рифы?
Алеуты единодушно заверили нас, что беспокоиться нечего, они покажут дорогу. Тут нет ничего сложного.
- Я много раз проводил судно через пролив к южной части острова, сказал старый Диркс. - Мне доводилось бывать лоцманом на правительственном судне. Я покажу вам дорогу. - Он положил конец возражениям Дона, заявив в заключение, что сам лично может повести экспедицию к заливу Кабакова. Я тотчас же одобрил этот план. Старый Диркс был искусным лоцманом. Вскоре мне удалось убедить Дона, что, вверяя ему катер, мы не подвергаем себя никакой опасности.
Алеуты ушли от нас в приподнятом настроении. Вечером покажут кино! Впереди охота на оленей и поездка на южную сторону острова на большом судне! Внезапно жизнь маленькой деревушки наполнилась столькими волнующими событиями. И за все это они заплатили весьма дешево: несколькими "может быть" и несколькими "я не знаю". Жизнь была поистине хороша!
Деревня приняла праздничный вид. В тот вечер все, начиная от престарелой бабушки и кончая малым ребенком, набились в тесную комнатку, и мы дважды демонстрировали фильм. Затем Эриксон и Рыжий роздали захваченные с судна апельсины, а Джордж весело разливал чай из огромного кофейника. За все свое пребывание на Алеутских островах экипаж еще ни разу так не веселился.
Посовещавшись, мы решили отправиться через пролив на следующий день, в промежутке между приливом и отливом, то есть около полуночи. По окончании вечеринки мы объявили о своем решении, и алеуты разошлись по домам очень довольными. К нам должны были присоединиться двенадцать охотников. Диркс был единственным стариком, сопровождавшим экспедицию; Сидор и Андрей решили, что здоровье не позволяет им отправиться с нами.
Весь день до самого позднего вечера матери и дети приходили в школу за первой помощью. У меня была занята каждая минута. Джордж Флог помогал, пока дело ограничивалось промыванием марганцовкой, а потом решил выйти подышать свежим воздухом. Мне пришлось заканчивать наложение швов и производить уколы одному. Я был поражен количеством серьезных заболеваний, в особенности у детей, и был рад, что в школьной аптечке нашлись нужные медикаменты.
Я переночевал в деревне на старой кровати в квартире учителей. Несколько раз меня будили: одни позабыли, что им нужно то или иное лекарство, другие просили осмотреть старый порез. В конце концов я был вынужден запереть дверь, так как иначе не смог бы сомкнуть глаз всю ночь напролет.
Рано поутру мы взяли курс на южную оконечность Атхи.
[Map_2.gif]
ГЛАВА XIX
Пока мы шли узкими каналами вдоль деревни, направляясь в открытое море, алеуты собрались на носу катера и смотрели вперед. По приглашению Дона Диркс занял место в рубке рулевого, и мы медленно шли вперед. В одном месте я без труда мог бы добросить большим пальцем монетку до берега. Но самые большие трудности ждали нас впереди. Выбравшись из канала, мы сразу взяли курс на юг, вдоль берега по направлению к проливу Амля.
- Эй, док, смотрите, - подозвал меня Эриксон, стоявший у стола с картами, и показал на пролив, в который мы входили; он был нанесен на нескольких картах и на каждой имелись предупреждения:
"Осторожно. В проливе Амля зарегистрированы сильные приливные течения, максимальная скорость которых достигает девяти узлов. При бурном море пролив считается несудоходным. В хорошую погоду плыть можно при соблюдении крайней осторожности".
- Девять узлов - да это больше того, что мы можем выжать из нашего судна! Нас просто отбросит назад, - заметил Дон. - Счастье, что мы переплываем это место между приливом и отливом.
Он смотрел на мелкие навигационные знаки, помеченные на всем протяжении канала и свидетельствовавшие о том, что в нем полно рифов, подводных скал, морских лугов, приливных течений и водоворотов.
- Буду надеяться, что ваш друг алеут знает, как ему поступать.
Я посмотрел туда, где виднелся пролив - теперь мы были от него уже на расстоянии меньше мили по курсу - и полностью разделил беспокойство Дона. Мне вспомнилось, как несколько недель назад я совершил экскурсию на утес, с которого он был отчетливо виден. В тот день волн на море не было, и, отдыхая на кочке мха, я вглядывался в остров Амля, начинавшийся в миле от меня по ту сторону спокойного пролива. И вдруг с удивлением заметил, что пролив совершенно изменил свой вид. Он сплошь покрылся танцующими белыми барашками, а подо мной на скалы с нарастающим ревом обрушивались волны прибоя. Затем я увидел приближение чего-то страшного. Далеко на юге из глубины моря поднялась стена воды. Сначала казалось, что это обман зрения, но, когда стена повстречалась с серыми скалами берегов Амли, в воздух взметнулись высокие столбы воды. Так как все это происходило без особого шума, картина была поистине зловещей. Стена вошла в пролив, заметно вырастая по мере того, как она протискивалась в его горловину, а тем временем прямо под моими ногами море буквально вспенилось, потому что огромные волны прилива рассекали его во всех направлениях.
Высоту водяной стены было трудно определить. Возможно, она достигала десяти, а то и всех пятнадцати футов. Но когда она прорвалась к концу пролива, у которого я сидел на высоком утесе, раздался такой громкий и протяжный звук, что казалось, будто из его горловины вырвался глубокий вздох. Даже с моей высоты было слышно, как по дну перемещались валуны с таким грохотом, словно по каменному полу раскатывались огромные шары. Волны улеглись, и внезапно стена превратилась в бурлящее море. Затем через этот пролив прошла еще одна стена, за ней третья...
Рыжий, Джордж и Кен зашли к нам в рубку и с волнением стали смотреть вперед. Помощник Рыжего находился в машинном отделении и был готов в случае необходимости дать задний ход по первому сигналу Дона. Мы медленно пробирались между высокими отвесными скалами. Диркс удерживал катер на середине пролива, но несколько ближе к Атхе. Кажется, мы едва не задевали за рифы справа от нас, а слева от судна, всего на расстоянии броска камня, мы могли различить угрожающего вида водоворот с белыми барашками. Затем, пока мы лавировали между мелями и водоворотами, окружавшими катер, нас увлекло в бурлящий поток. Под нами разбилась большая волна, и вода захлестнула носовую часть, накрыв стоявших там алеутов. Судно начало раскачивать и поворачивать так, словно мы находились под ударами огромных набегающих волн, и, чтобы удержаться на ногах, мне пришлось схватиться за поручни.
Я посмотрел на других. Дон с трудом проглатывал слюну, а Рыжий, бросив сигарету, напряженно смотрел вперед на покрывавшееся барашками море, в которое мы выплывали. Весь экипаж и я замерли от страха. Диркс медленно поворачивал штурвал то вправо, то влево, словно это была совсем обычная поездка. Он оказался на высоте положения. Теперь перед нами стоял уже не забитый старик, а гордый алеут-мореход, попавший в родную стихию и, как прежде, стоявший у руля. Словно зачарованный наблюдал я за ним и был искренне рад, что старик получил возможность показать, на что он способен. Алеуты тоже вытягивали шеи, чтобы посмотреть на него. Потом они отвернулись и приняли непринужденную позу, явно наслаждаясь трудным плаванием. Чего им было тревожиться? У штурвала стоял не какой-нибудь безрассудный белый человек, а их вождь.
Наконец, пролив остался позади. До захода в бухту нам предстояло пройти вдоль скалистых берегов, отмеченных на карте волнистой чертой. Суда редко посещают эту сторону острова. Многие заливы и вовсе не нанесены на карту. Но теперь все мы, даже Дон, доверяли своему кормчему, и в рубке воцарилась веселая атмосфера.
- Вот это да! - воскликнул Джордж, испуская продолжительный вздох. Кофе на всех присутствующих!
И он пошел в камбуз.
Проехав мыс Уталюг, мы повернули на запад.
Первую остановку нам предстояло сделать в заливе Васильева, представляющем собой узкую полоску воды, почти неизвестную белым.
Джонни и Джордж Прокопьевы зашли в рубку, чтобы выпить с нами кофе, и я показал им в бинокль обширные лежбища морских львов. Они находились на расстоянии около полумили от нас, но запах и рев самцов доносились более чем явственно. Мы миновали несколько лежбищ. Было похоже, что на побережье много таких крупных колоний морских млекопитающих.
Джонни принялся мне рассказывать о морских львах - о том, как они заглатывают небольшие прибрежные камни, которые служат им балластом, помогая сохранять в воде вертикальное положение. Он божился, что действительно находил такие камни в их желудках. Джордж подтверждающе кивал головой и сказал, что такие камни считаются волшебными талисманами - когда их находят, то хранят как залог удачной охоты.
Джордж Флог и Рыжий слушали, широко раскрыв глаза, в особенности Рыжий. Позднее Рыжий спросил меня о Джонни. Он встречал его в деревне с несколькими ребятами. Когда же Рыжий спросил Джонни, является ли он отцом этих детей, тот ответил отрицательно - не отцом, а дядей.
- Но ведь эти ребята живут вместе с Джонни. Разве у них нет родителей?
Я объяснил, что это пережитки старинного обычая. В давние времена дяди и тетки учили племянников всему, что необходимо в жизни. А если отец детей умирал, его брат был обязан жениться на вдове. Такой обычай сохранился до сих пор. На Атхе и поныне дяди учат племянников ловить рыбу, испытывая при этом большее чувство ответственности, чем родные отцы. В наши дни брат умершего отца обычно обеспечивает питанием и кровом вдову и ее детей, но жениться на ней не обязан. Так обстояло и с Джонни [30].
Джонни собирался назавтра сойти со мной на берег и указать, где находятся пещеры с захоронениями. Члены экипажа бросили жребий, кому сопровождать меня с Джонни, - его вытянул Рыжий. Пока мы беседовали о предстоящем, страсти разгорелись, даже Джонни и Джордж Прокопьевы поддались общему настроению.
Я не представлял себе, что мы сможем обнаружить в пещерах Атхи, и боялся, что они окажутся пустыми. Лишь немногие из них когда-либо посещались и изучались. Мне не было достоверно известно, существовал ли у атханцев обычай мумифицировать трупы, хотя я точно знал, что когда-то они использовали пещеры для захоронений.