- Теперь уже слишком поздно хлопотать о полном финансировании нашей экспедиции, а поэтому придется обойтись тем, что у нас есть. Думаю, что имеющихся средств хватит по крайней мере на дорогу до островов.
Но, подсчитав свои ресурсы, мы убедились, что у меня с Бобом набирается всего 300 долларов. Ботанический сад мог выдать нам еще несколько сот долларов в виде аванса за коллекции и фильмы. Бартлет одалживал нам некоторую сумму и свои личные фотоаппараты - две реликвии, имевшие вид первых образцов продукции Истмен-Кодака [7]. Все же на этих фотоаппаратах мы сэкономили несколько тысяч долларов.
- Так или иначе, мы едем! - решительно заявил я.
Через несколько дней мы выехали домой в Чикаго к моим родным, чтобы завершить последние приготовления к путешествию, а девятого июня были готовы сесть в поезд, направлявшийся в Сиэтл. Мы пробирались к вокзалу по запруженным транспортом улицам в машине, до отказа набитой дорожной кладью, ящиками, тюками и вещевыми мешками. Вдруг сзади, с того бока, с которого наша машина была особенно перегружена вещами, послышался громкий сигнал автомобиля.
- Что случилось? Мы кого-нибудь сшибли? - крикнул я Бобу, пристроившемуся сзади на вещевых мешках, так что его колени упирались в подбородок.
- Небольшая неприятность, Тед, - отозвался он, - вывалились два сундука, и все вещи рассыпались по дороге.
На дороге валялось наше нижнее белье, чулки, треноги, пленка и полевое снаряжение. Пока мы собирали свои пожитки, на улице образовалась пробка, и в наш адрес сыпались нелестные эпитеты, судя по которым сидевшие в машинах не скрывали своей иронии. Причина их смеха была совершенно очевидна поверх груды подобранных с земли вещей лежала одна из прихваченных нами в дорогу книг - "Как разбивать лагерь".
Так началась наша экспедиция.
ГЛАВА III
Сиэтл - ворота в Аляску - вдохнул в нас новые силы. Несмотря на все перестройки, он навсегда останется старым портовым городом. Его доки рассказывают о других временах, напоминают о том, как возникал этот порт, повествуют о бесшабашных, бурных днях его молодости. Точно два морских волка, мы с Бобом с облегчением вздохнули среди старых пристаней и огромных океанских пароходов. Казалось, что Аляска уже на горизонте.
Мы наведывались ко всем, кто, по нашему мнению, мог бы подсказать, как добраться отсюда до Алеутских островов, - к береговой охране, во флот, во фрахтовые компании, в консервные фирмы и к рыбакам. Нас чуть было не взяли в качестве дополнительного балласта на старую баржу, но капитан обнаружил, что его страховым полисом живой груз не предусмотрен.
Тем не менее мы получили свои пятьсот коробок с армейскими пайками, обещанные в министерстве, и благодаря содействию офицера-интенданта военное судно должно было доставить их на Адах.
- Я бы с удовольствием еще чем-нибудь вам помог, - сказал он, - но без предписания свыше...
Он снабдил нас рекомендательным письмом к офицеру-интенданту Кадьяка, добавив:
- Может быть, пригодится.
Служащие береговой охраны качали головами.
- При всем желании мы не имеем права посадить вас на пограничное судно. Но если вы доберетесь до Аляски, то, возможно, сумеете договориться с начальником семнадцатого района береговой охраны, в ведении которого находятся Алеутские острова.
В результате у нас появилось еще одно рекомендательное письмо.
Все, с кем мы сталкивались, были очень любезны, а некоторые даже писали своим знакомым на Аляску и просили оказать нам содействие. Однако время летело, а попасть на острова мы по-прежнему не имели возможности. Наступила уже вторая половина июня. Лето на Алеутских островах короткое, и если мы собирались проводить полевые работы еще в этом году, нам следовало спешить.
Наконец, отчаявшись, мы сели на один из отплывавших на Аляску пароходов с весьма подходящим названием "Алеутские острова". "Если бы только он шел на запад до самых Алеутских островов", - с грустью думали мы. Впрочем, это было бы нам все равно не по карману.
Так или иначе, но неторопливое плавание по внутреннему проливу прекрасно восстановило наши силы после всех этих месяцев изнурительной подготовки к экспедиции. То было незабываемое путешествие между красивыми лесистыми берегами островов, образующими глубокие, спокойные каналы в открытом море на фоне самых живописных горных пейзажей Северной Америки.
Большинство пассажиров были туристы, впервые попавшие на север. Но на борту находились и жители Аляски, с радостью возвращавшиеся в родные края после непродолжительного пребывания за ее пределами, которым, по их признанию, они были сыты лет на десять вперед.
Прослышав, что мы с Бобом направляемся на Алеутские острова, пассажиры прониклись к нам некоторым интересом и участием. Один из них вообразил, что мы едем на край света. Для других оказалось новостью, что эти острова составляют часть Аляски. Многие вообще никогда о них не слыхали. А те, кто слышал, представляли себе Алеутские острова дикой, бесплодной и негостеприимной землей.
Воспользовавшись продолжительной остановкой в Джуно, мы успели порасспросить и об островах и о том, как туда добраться, а затем поплыли дальше до Сьюарда, крупного порта на юге Аляски, - конечной остановки нашего парохода. Здесь мы пересели в поражавший современными удобствами поезд, который помчал нас в Анкоридж и доставил туда вместе с горячим циклоном. Термометр показывал больше восьмидесяти по Фаренгейту [8].
Известно, что Анкоридж был городом послевоенного бума, наиболее быстро растущим населенным пунктом Северной Америки. Он встречал вновь прибывающих пылью, давкой, гвалтом и безумными ценами. Анкоридж был переполнен всякого рода транзитными пассажирами - строительными рабочими, военными, охотниками до легкой наживы, авантюристами и всякого рода подонками общества из городов западного побережья. Получить номер без предварительного заказа не представлялось возможным. Даже ночлежные дома, которых было здесь немало, оказались забитыми до отказа. Бары зарабатывали бешеные деньги. Во всех магазинах цены были настолько высоки, что у нас захватывало дух.
- Господи боже! - взмолился Боб, придя в отчаяние от тяжести мешков и тюков, которые мы перетаскивали с места на место. - Что нам теперь делать?
Кончилось тем, что мы провели свою первую ночь в Анкоридже на голых скамейках трамвайного депо. Но на следующее утро, когда мы пришли в местную гостиницу, нам удалось забронировать за собой только что освободившийся номер - не бог весть что, принимая во внимание высокую цену, но после депо и эта комната показалась нам настоящим дворцом.
Мы сразу выкупались и снова пошли бродить по улицам, на сей раз уже в поисках лиц, которые могли бы помочь нам добраться до Алеутских островов. У меня был список имен. Кое-кому, например военным, мы уже писали из Анн-Арбора. Теперь мы хотели повидаться с ними и лично объяснить, в чем именно заключается наша просьба.
Таковы были наши намерения. Но на деле нас отсылали от одного чиновника к другому. Каждый отрывался от своих спешных дел ровно настолько, чтобы выслушать и направить нас в следующий кабинет. Никто не брался разрешить вопрос. Три дня ушло на разъезды из Анкориджа в Форт-Ричардсон и обратно в грязных, помятых, дребезжащих, подпрыгивающих автобусах, что истощило наше время, терпение и средства. Три дня жизни в Анкоридже стоили нам столько же денег, сколько в Штатах хватило бы на две недели.
Самый высокий по чину офицер, к которому нам удалось пробиться, был майор. С нетерпением выслушав нас до конца, он спросил, зачем мы, собственно, стремимся на Алеутские острова. "На Аляске пресквернее места не сыщешь". Я взглянул через окно его кабинета на тучи пыли, в которых непрерывно громыхали огромные военные грузовики и где царили спешка, суматоха, и подумал про себя, что мог бы указать ему по крайней мере одно место, которое было намного хуже.
Каждый относился к задуманному нами предприятию весьма и весьма скептически. Нам необходимо заручиться санкцией Вашингтона. На въезд в алеутскую запретную зону требуется разрешение всех командующих базами. Мы должны согласовать свои планы по изучению пещер захоронения с министерством внутренних дел. Прежде чем приступить к работе в алеутских деревнях, надо получить разрешение в управлении по делам туземцев Аляски. Посылать гербарии в университет? Без согласия министерства сельского хозяйства это запрещается. Список санкций и разрешений, которые нам потребовались, оказался длиннее перечня вопросов, которые мы предполагали выяснить на Алеутских островах.
Боб готов был сложить оружие. Дело казалось безнадежным. А в довершение ко всему высокие цены в Анкоридже так расстроили наш бюджет, что над нами нависла угроза выехать без продуктов. Теперь мы не могли даже вернуться в Сиэтл, потому что у нас не хватило бы денег на обратный путь. Чтобы добыть средства на питание, я продал свои часы и бинокли.
- Все это бесполезно, Тед, - не выдержал Боб. - Давай попробуем найти себе занятие. Ведь кое-какой гербарий мы могли бы собрать и здесь. До Алеутских островов чертовски трудно добраться.
Но я упорствовал. По моему настоянию мы не прекращали хлопотать о выезде и не теряя времени разослали телеграфные запросы одновременно во все указанные нам инстанции, без разрешения которых он был невозможен. Как бы нам туго ни приходилось, мы должны были вести себя и разговаривать как члены научной экспедиции, которую представляли, а не как два малодушных, полуразорившихся парня, каковыми мы оказались на самом деле. Нам необходимо было производить хорошее впечатление.
- Впечатление, - горько засмеялся Боб. - На кого, черт побери, мы пытаемся произвести впечатление? Уж не на хозяина ли гостиницы? Ведь до сих пор нам не удалось встретиться ни с кем, кто был бы чином выше майора.
Он был абсолютно прав. Но я решил сделать еще одну отчаянную попытку попасть на прием к высокому начальству, а именно повидать самого генерала. Я собрал все имевшиеся у нас рекомендательные письма и отправился вместе с Бобом в штаб, где, проходя торопливым шагом мимо дежурного, пробормотал, размахивая всеми своими бумагами: "К генералу по важному вопросу". Открыв рот, он уставился на нас, но пропустил дальше, в приемную, где на дверях кабинета висела дощечка "Командующий".
При нашем появлении начальник канцелярии удивленно поднялся. Я протянул ему бумаги, положив сверху отношение Мичиганского университета.
- Я мистер Бенк, а это мистер Дорсет. Мы являемся членами экспедиции на Алеутские острова, организованной Мичиганским университетом, - твердо заявил я. - Научная работа, которую мы намереваемся там провести, имеет непосредственное отношение к военным операциям, и я полагаю, что генералу об этом известно. Мы связывались с морским министерством в Вашингтоне и Управлением пограничной охраны в Сиэтле, поэтому генерал, быть может, уже получил официальное уведомление о нашем прибытии. Мне хотелось бы повидаться с ним лично, чтобы договориться о совместных действиях под его началом.
Я затаил дыхание. Начальник канцелярии даже не прочитал писем.
- Да, сэр. В настоящее время генерал проводит заседание штаба, но должен скоро освободиться. Не угодно ли подождать?
Мы могли и подождать. Сидя на удобном кожаном диване, Боб с удивлением пялил на меня глаза.
- Ну и нахал! - пробормотал он, качая головой и ухмыляясь.
Через несколько минут в приемную из зала заседаний вошел щеголевато одетый седовласый капитан, полный чувства собственного достоинства. Захватив наши бумаги, начальник канцелярии торопливо проследовал за ним в кабинет. Тут же вернувшись за свой письменный стол, он опять склонился над работой. Мы терпеливо ожидали. Прошло еще четверть часа, и внезапно появился капитан.
Заглядывая в наши бумаги, бывшие у него в руках, он спросил:
- Мистер Теодор П. Бенк II и мистер Роберт Е. Дорсет? - Затем посмотрел на нас и улыбнулся. - Заходите, пожалуйста. Это очаровательно, просто очаровательно. Мне хотелось бы побольше узнать о вашей экспедиции.
Мы вошли в просторную комнату, где на большом изящном столе стояла подставка с надписью, на которой черным по белому было выведено: "Р.И. Блик, капитан, флот США - помощник начальника штаба". Капитан Блик жестом пригласил нас сесть.
- Теперь, - сказал он, - мы можем побеседовать об этих ужасных Алеутских островах, - и снова улыбнулся.
Я тоже выжал из себя улыбку и принялся объяснять.
Его искреннее добродушие расположило нас к откровенности, и мы поведали ему свою историю со всеми ее перипетиями, а в заключение сказали и о том, что в Анкоридже мы так и не нашли человека, который оказал бы нам содействие. Выслушав нас, он встал и, приоткрыв дверь, спросил начальника канцелярии: