— Немедленно убери ее с моего стола! — орал он, выбежав из-за стола.
— Откуда мне было знать, что эта сойте захочет есть со стола, а не с пола.
Я бы, конечно, поправила — не 'со стола', а 'за столом', ну да ладно.
— Вот пусть твоя сойте и ест с твоего стола, у тебя их немало!
— Да чего ты так кипятишься?
— А крошки и все, что она тут развезла, ты будешь убирать?
— А слуги на что?
Неправда, ела я на удивление аккуратно, даже тарелка чистая, не только вокруг.
— Так, все, гони ее, бери к себе и ешьте хоть из одной тарелки!
— Она спасла мне жизнь!
— Теперь ты будешь позволять ей все?
— Ты ее просто боишься.
Тут брат Овира покраснел и чуть не закипел, как чайник, выдувая весь пар. Боже мой, шуму-то… И, прежде чем разразилась основательная буря, я спрыгнула со стула, встав рядом с Аштом, презрительно косясь на крикливого братца и фыркая в его сторону. Тот только еще больше покраснел от злости.
— Не хватало мне, чтобы какая-то сойте фыркала на меня с презрением в моем собственном доме!
— Она не любит громкий шум.
Меня погладили по голове.
— Мне вообще плевать, что она любит, вон из моего кабинета, оба!
Нас выставили за дверь. Вела я себя совершенно тихо и спокойно, за дверь, так за дверь, вот только есть все еще хочется. Надеюсь, Ашт это поймет.
Вот уже неделю живя в дома Аштона, я так и не сдвинулась с мертвой точки. Меня, несмотря на разнообразие выходок, так и считали простой зверушкой. Тэр Ровияр оценил мою заслугу по спасению жизни моего 'хозяина' и по отвоеванию ценных бумаг. Жила я, как в сказке, при дворе знатных господ, то есть тэров, как выяснилось, ближайших родственников самого короля Лорволи. Но все больше грустила, что так и не могу нормально разговаривать, иметь нормальный человеческий вид и вообще жить по-человечески. В комнате Ашта и на кухне мне специально соорудили собственный стол и стул и там сервировали, как для нормального человека. Слуги посмеивались, подшучивали. Младший сын герцога Сирда нашел себе странную сойте, поговаривали они. И будто меня однажды не слабо по голове приложило, вот и чудю.
В комнате Овира, где он спал, я никогда не любила находиться, даже если он звал. Мое излюбленное место — это диван у самого окна, где близко был расположен подоконник, на котором я спокойно помещалась и тоскливым, а иногда и любопытным взглядом часами пялилась в окно. Вот и сейчас, сидя на белом резном подоконнике, любовалась вышедшей на смену солнцу огромной полной луной, сияющей своим голубым светом, заливающим все вокруг и делающим ночь светлее. Лениво переводя взгляд по несущимся по земле теням от облаков и хлопая хвостом, я неожиданно дернулась. Выпучив глаза, ощутила вдруг во всем теле нестерпимую боль и ломоту. Захотелось завыть и закричать одновременно! Свалившись с подоконника за диван и скорчившись в три погибели, я заскрежетала зубами, а потом ощутила хруст, и еще потом…
Такого в моей жизни еще не случалось. Меня буквально выворачивало наизнанку. В какой-то момент я не выдержала и заорала, благо сидела в отдельной комнате, без свидетелей моего мучения. Сколько это длилось, не представляю, но очнулась все там же, на полу за диваном. Отчего-то было холодно и знобило. Первое, что сделала, — вытерла пот со лба. И только потом осознала, что я — человек!
Быстро, насколько это возможно, вскочила на ноги. На мне была все та же моя одежда. Только помятая и ободранная, а черные тонкие колготки пришли в негодность. Сделав несколько шагов, вышла из-за дивана, осматривая себя так, будто видела впервые. Зеркала здесь были повсюду, так что не составило труда сразу себя осмотреть. Волосы растрепаны, и вообще вид дикий, неестественный. Темно-каштановые, почти черные волосы и четко очерченные брови, такой я даже себе больше нравилась. Все та же светлая кожа, оттеняющая голубые, чуть посиневшие глаза и розовые губы. Длинные черные ресницы делали мои глаза глубже и выразительнее. Но что-то еще прибавилось к моему человеческому облику: чуть заостренные уши и тонкий слух, что уловил отдаленные шаги, поднимающиеся по лестнице прямо в мою комнату. Быстро спрятавшись за портьерой, затаила дыхание. Сколько еще пробуду в образе человека, пока неизвестно…
Дверь отворилась, и на пороге появился загулявшийся допоздна Овир. Видно, он был уставшим, но почему-то не пошел сразу к себе в комнату. И где его носило в этот раз? И ведь почему-то не взял меня с собой. Впрочем, это и хорошо. Теперь буду знать наверняка, что в полнолуние я возможно могу обрести свой истинный образ, но каким образом это происходит, мне не понравилось. Если так будет каждый раз, я с ума сойду от боли. До сих пор кости ломит.
Напряглась, когда Ашту приспичило подойти именно к той шторе, за которой я спряталась. Окончательно перестала дышать, превратившись в статую, и ждала. Но он так и не отходил.
— Аштае? — позвал Овир. В его голосе было удивление.
Все правильно — в это время я обычно спала на своем диване и никуда не ходила. Ну что ж, пусть думает, что это не всегда так. В конце концов, не проверяет же он ночами, сижу я тут или гуляю.
Штора дернулась, и на меня уставился хищный и в то же время удивленный взгляд. От страха и неожиданности я банально заорала. На что мне немедленно заткнули рот рукой.
— Тише! — услышала грозное у самого уха.
Закивала головой, как болванчик, и меня отпустили.
— Кто такая? Что здесь делаешь? — начался допрос с пристрастием.
В глазах Овира сейчас полыхал огонь и возмущение. Еще бы, как незнакомка могла проникнуть в его покои? Почему вообще по поместью ходят посторонние личности? И как я выжила в комнате с сойте? И как его сойте вообще могла впустить сюда посторонних, и, главное, где она сама?
Я же в свою очередь недоумевала, как он меня вычислил?
— Н— н— никто…
— Как это никто? — раздраженно бросил Овир и отошел на шаг, осматривая свою находку.
Стройная высокая девушка с красивой фигурой в странной одежде, в весьма короткой… кхм… юбке, или платье, и в разодранных чулках, или что это там такое? Взгляд Овира задержался на моих ногах. Все правильно, в этом царстве-государстве выше щиколотки ничего не носили. А тут краса-девица изволила показать себя довольно смело и вульгарно. Не знаю, носят здесь колготки или нет, но, по ходу дела, Овир видел меня так, будто я стояла в нижнем белье, причем разодранном. И он бы и рад отвести глаза, да оказалось сложно. Поймала себя на мысли, что язык их все еще понимаю. И как только собралась выложить всю правду о том, кто я, почувствовала, что моя трансформация готова была вернуться в нечеловеческий образ. Но так нечестно! Побыть вновь человеком на такой короткий срок? Овир ничего не успел сказать или как-то среагировать, как я оттолкнула его и опрометью понеслась к двери. Он за мной, я наружу и по коридору вниз. Мне казалось, Ашт перепрыгивал с площадки на площадку, а не через ступеньки, но где-то уже ближе к первому этажу, окончательно обретя образ сойте, я шмыгнула в темный угол и там схоронилась, побоявшись, что вновь вычислят. Но нет, Ашт пробежал мимо и выбежал на улицу через парадный вход. И только после этого я позволила себе перевести дух.
В комнату на этот раз не пошла, а забрела к полюбившейся мне добротной служанке, что нянчилась со мной персонально, — теперь это было ее новой заботой. Тихо отворив дверь в ее комнату, я разместилась на небольшом диванчике-канапе и уснула с мыслью, а чего я собственно побежала? Ведь сама хотела все рассказать Овиру и объяснить. Эх, такой шанс профукала. Но… может, так и нужно было? Проснулась от мягкого поглаживания и нашептывания. Женщина так умилялась, что я впервые ночевала в ее комнате. Она расплывалась в улыбке до самых ушей, что ей не свойственно, а еще эти сюси-пуси… бррр…
По коридору в направлении кухни мы шли вместе. Служанка, подняв голову, буквально плыла, королева такая. Ну, как же, один из самых грозных зверей признал ее и даже спал в ее комнате, и при этом не загрыз. Впрочем, все давно поняли, что справляется она со мной лучше всех и ходит у меня в любимчиках. Ладно, пусть тешит свое самолюбие, мне-то что.
Ко мне уже давно присматривается один парень, местный из слуг — понятное дело, тоже мечтает подружиться с сойте. Как выяснилось, в этом мире честь быть признанным этими животными, а тем более, если сойте готова защищать тебя. Кхм… Делал не раз попытки погладить, я, конечно, не против, но не люблю, когда до меня дотрагиваются просто так, вообще, не люблю чужих и посторонних. А Овир — это другое дело, нас сама судьба свела, и служанка эта — тоже другое, она мне помогает, кормит…
Хозяин появился в кухне внезапно, взъерошенный, толком не приведший себя в порядок. Как приятно осознавать, что о тебе переживают. Он уставился на меня, жующую, постепенно в его взгляде появлялось возмущение, и он перевел это возмущение на Аину, что ухаживала за мной. Та, не понимая, что ее ждет, заведомо всплеснула руками и открыла рот. На всякий случай, готовая сказать, что я сама к ней пришла. А что она еще могла подумать?
— Вы знаете, где была Аштае эту ночь?
— Да, тэр, она ночевала в моей комнате. — Испуганно пролепетала служанка.
Суровый взгляд перешел на меня. Даже аппетит пропал. Да и пора с этим обжорством кончать, а то скоро не буду влезать в те обноски, что скрыты на мне магией превращения. До сих пор, кстати, после последнего превращения кости ломит. Неприятно так. Решила задобрить Овира. Слезла со стула и потерлась о его ноги. Это не помогло… что его так тревожит?
— Перенесите еду сойте ко мне в покои, сейчас. — А сам рывком двинулся с места, но остановился в паре шагов. — Чего встала? Иди за мной!
Я так и обомлела, чего он такой с утра пораньше? Взвинченный. И совсем мне не нравился, командует тут, кричит. Но бунтовать не стала, тихо поплелась следом. Аина, все составив на поднос, последовала за нами.
В комнате, где было превращение, сидел Ровияр, сдвинув брови и подперев подбородок одним пальцем. Он оглядел нас внимательно и отвел взгляд к открытому окну, кстати, с которого я свалилась накануне. Аина, поспешно выставив все на мой столик, удалилась, плотно закрыв за собой дверь. Я же остановилась посередине комнаты и ждала, что будет дальше. А с окна дул ветер и развевал белую тонкую занавеску, порванную по всему низу, где образовались дыры и полосы. И что за сборы? Ругать, что ль, будут за эту тряпку? Ребята! Да у вас денег навалом, обвеситься ими! Но тут мой взгляд упал на то, что лежало на приземистом столике с кривыми загнутыми ножками. Смутно и подозрительно напоминало… О, Боже!
Сразу стало как-то неудобно и… это надо же, значит, я сейчас того, без одежды, что ли? Тонкую капроновую ткань невозможно спутать ни с чем другим, тем более, что в этом мире подобного не встречалось. Моя одежда! Юбка, пиджачок, тоненькая серого цвета кофточка и вот эти самые чулки.
Только вот теперь все это больше походило на тряпки. Я невольно оглядела себя, потому что представила, что в действительности осталась без одежды. Может, мне показалось? И в следующий момент подошла и понюхала. Знакомый парфюм, хоть и почти выветрился, но сойте вполне может учуять остатки былой роскоши. За мной наблюдали с интересом, особенно Овир. С какой-то претензией, будто я должна что-то понимать в этом взгляде. Ну, я и понимала, только мне это не нравилось. Он что, действительно думает, что я буду его охранять? И не только его, но и весь замок, или дворец? Ничего подобного!
— Вы так и будете переглядываться? — голос Ровияра нарушил нашу идиллию и заставил повернуться к нему. — Овир, кто бы ни была эта девушка, сейчас ее нет, и вряд ли она теперь сюда сунется.
Понятно, о какой девушке они говорили. Стало почему-то страшно, будто я преступница, незаконно проникшая к тэрам, неужели догадались?