Помимо древних греков и более поздних скандинавов, существовали и другие, более близкие к минойцам культуры, в мифологиях которых присутствовали аналогичные ассоциации с небом и небесными телами, явно основанные на наблюдениях за движением планет и их спутников. Так, например, у вавилонян видное место в пантеоне занимал бог Мардук[69], ранний аналог Зевса. Он ездил по небу в колеснице, в которую были запряжены «четыре резвых коня». Это можно считать ссылкой на четыре основных луны-спутника планеты-супергиганта Юпитера. Действительно, ассоциации числа «четыре» с небом носят практически универсальный характер. Нечто подобное можно встретить и в Новом Свете, где в древних культурах Центральной Америки фигурируют подобные представления. Да и в нашей западноевропейской культуре, во многом основанной на древнееврейской мифологии (Ветхом Завете), мы видим, что трон Бога поддерживают четыре архангела: Гавриил, Уриил, Михаил и Рафаил. Есть в рассказе Библии и отзвуки космической битвы Зевса с Кроносом. Сатана (имя которого очень близко к имени Сатурна, хотя специалисты расходятся во мнении о происхождении этого слова) был низвергнут в ад самим Яхве (Иеговой), который в этом эпизоде выполняет функции древнего бога неба.
Целым рядом поразительных фактов мы обязаны Африканскому континенту и в, частности, малоизвестному племени догонов. Догоны жили на землях нынешнего Судана. Исследованиями этого странного народа и его знаний в 1940-е годы занимались два французских антрополога — Гриоль и Дитерлан. Они установили, что догоны знали о существовании планет Юпитера и Сатурна и, по всей видимости, хорошо представляли траектории их движения еще много сотен или даже тысяч лет тому назад. Догоны описывали эти планеты весьма подробно. Эти загадочные люди утверждали, что Сатурн — это большая точка, окруженная кругам или кольцами. Юпитер, напротив, представлял собой точку, окруженную четырьмя более мелкими точками. Любопытно, что догоны по некой таинственной причине называли Юпитер точно так же, как и одно из растений — сене. Причина этого, как пояснили старейшины племени, заключается в том, что сене имеет скрученный стебель, который вызывал у догонов ассоциацию с движением лун Юпитера. Оказывается, догоны хорошо представляли сложный характер движения спутника планеты, который, помимо вращения вокруг самого Юцитера, вращался и вокруг Солнца по орбите планеты, так что его перемещение в космическом пространстве носило характер спирали.
Часто высказывалось мнение, что догоны познакомились с этой информацией от миссионеров, побывавших ранее в этих местах и наверняка разбиравшихся в астрономии. Однако существует упрямый факт, не укладывающийся в подобные гипотезы. Как и древние египтяне, которые вполне могли послужить догонам основным источником астрономических знаний, догоны были прямо-таки одержимы идеей особой космической важности звезды Сириус. Хорошо известна особая роль Сириуса для египтян как индикатора времени начала разлива Нила. Тот же Сириус занимает центральное место в мифологии и религиозных представлениях догонов. Любопытно, что догоны всегда изображали Сириус как крупную точку, рядом с которой находится другая, гораздо меньшая. Антропологи неожиданно для себя узнали, что догоны имели все основания для этого, поскольку у Сириуса, оказывается, есть спутник. Как известно, астрономы смогли обнаружить Сириус В лишь в 1862 г., хотя сам факт его существования был вычислен по косвенным признакам еще в 1844 г. Гриоль и Дитерлан были убеждены, что знания догонов о существовании Сириуса возникли задолго до открытия этого небесного тела в XIX в., ибо они очень глубоко укоренены в ритуалах племени.
Как и откуда это достаточно примитивное племя задолго до изобретения оптических телескопов или радиоастрономических приборов могло узнать о существовании Сириуса В, по-видимому, навсегда останется загадкой. Вполне возможно, что по неким непонятным причинам эта вторая звезда одно время — как минимум за несколько веков до наших дней — была видна невооруженным глазом. Главное, о чем свидетельствует эта информация — что религиозные представления догонов, включающие в себя представления о кольцах Сатурна и лунах Юпитера, сформировались гораздо раньше прихода в Африку первых христианских миссионеров[70].
В приведенных выше примерах перечислены далеко не все культуры, которые обладали знаниями о четырех лунах Юпитера и включили эти знания в свои религиозно-мифологические представления. Однако хотелось бы подчеркнуть, что нигде не возникло столько мифов и легенд о небесных телах, как в Древней Греции. Дело здесь далеко не ограничивалось историями, изложенными Гесиодом в своих поэмах. Чтобы познакомиться с представлениями древних о физических размерах Юпитера, нам достаточно ограничиться «Илиадой», самым знаменитым из творений Гомера. В «Илиаде» Зевс (он же Юпитер) говорит:
Равных по мощи мне нет. Сами судите об этом:
Прикрепите канат золотой к небу, богини и боги,
И попытайтесь стащить Зевса. Это вам не по силам.
Если же я пожелаю, я мигом стащу вас с неба.
Я канат прикреплю к гордой вершине Олимпа
И потяну за него — и все в воздухе тотчас повиснет:
Море, земля и все…
Разве это — не свидетельство того, что Юпитер по массе гораздо тяжелее всех остальных планет, вместе взятых? Из этого следуют вполне конкретные выводы. Если греки имели представление о массе Юпитера, они наверняка обладали хорошими знаниями о Солнечной системе и были хорошими математиками, то есть могли вычислить массу небесных тел, находящихся так далеко от Земли.
Существуют и другие источники информации, восходящие к той же Греции и прилегающему региону, которые свидетельствуют, что древние жители островов Эгейского моря и восточного Средиземноморья обладали куда более обширными познаниями в астрономии, чем принято считать. Пример тому — Демокрит (род. ок. 470 г. до н э.), знаменитый греческий философ элеатической школы. Он утверждал, что Млечный Путь (наша Галактика), который, по представлениям древних, возник из молока из сосцов Юноны, на самом деле состоял из бесчисленного множества звезд, которые слишком малы, чтобы их можно было разглядеть невооруженным глазом. Если это — обдуманный вывод, нам остается только преклонить колени перед великим Демокритом, который не мог получить правдивую информацию об этом никаким другим путем, кроме того, что он наблюдал все собственными глазами. (Разумеется, это только кажется, что звезды очень малы, потому что они находятся очень далеко от нас, и именно громадные расстояния — причина того, что они выглядят совсем крошечными.)
Другой источник информации восходит к более близким временам. Джонатан Свифт в своей книге «Путешествия Гулливера», рассказывая о посещении Гулливером летающего острова Лапута, составил очень точное описание лун Марса, включая весьма точное указание параметров их орбит. Самое странное здесь заключается в том, что Свифт написал свои «Путешествия» в 1726 г., а луны-спутники Марса были открыты лишь 150 лет спустя, когда американский астроном Холл впервые наблюдал их в 1876 г. Одно из двух: либо Свифт обладал даром ясновидения, либо он черпал свои удивительные знания о лунах Марса из некого неизвестного для нас источника информации. Известно, что Джонатан Свифт был превосходным знатоком трудов античных авторов, и вполне возможно, что во время своих штудий античных писателей он обнаружил некие неизвестные сведения о Марсе.
Греция эпохи классической античности по праву считается фокусной точкой этих легенд, в основе которых лежит астрономия. В то же время у нас почти нет доказательств того, что древние греки в полной мере осознавали те астрономические знания, которыми, по-видимому, обладали. Астрономическая информация, изложенная в их мифах и легендах, предстает в виде отдельных отрывочных фрагментов, показывающих, что даже самые образованные мужи античности балансировали на грани научной астрономии, не понимая скрытого содержания древних легенд. Вполне вероятно, что многие из этих легенд, словно эстафета, переходили от одной культуры к другой и, по меньшей мере некоторые из них, впервые возникли в горах и долинах древнего Крита.
Более того, существуют убедительные (обнаруженные не только на Крите, но в других регионах) свидетельства того, что телескоп был изобретен отнюдь не в Европе эпохи Возрождения. Эти свидетельства говорят о том, что телескоп — гораздо более древнее изобретение.
Археологам пока еще не удалось найти хотя бы фрагменты настоящего телескопа, созданного в древние времена. Причины этого вполне понятны. Даже если много тысячелетий назад действительно существовали подобные приборы, в силу особой сложности их изготовления они были чрезвычайно редкими. А поскольку их было крайне мало, их шансы уцелеть были ничтожно малы. По той же самой причине археологи на раскопках имеют куда больше шансов найти битые глиняные черепки, чем остатки ювелирных украшений, сделанных из драгоценных металлов и камней. Керамика ведь вещь несравнимо менее редкая, чем драгоценности. Кроме того, корпус древних телескопов наверняка делали из древесины, а она весьма недолговечна. Другая причина, по которой древние телескопы до сих пор не найдены, связана с тем, что археология лишь относительно недавно обрела статус серьезной науки, который она имеет в наши дни. Более того, поскольку от древних телескопов могли уцелеть в лучшем случае отдельные фрагменты, ибо всесокрушающую поступь времени способны выдержать разве что линзы да отдельные металлические крепления, даже если они и были бы найдены, их по ошибке легко могли спутать с какими-то другими артефактами. К тому же печальная истина гласит, что невозможно найти то, в существование чего не веришь. А для большинства археологов древний телескоп — нечто совершенно невероятное.
Кольца Сатурна и пять его основных спутников, луны Юпитера и достоверная оценка размеров этой планеты, а также две небольших луны Марса — все это доступно для наблюдений невооруженным глазом. Правда, надо отметить, что луны Юпитера невооруженным глазом можно наблюдать лишь при весьма специфических условиях. Если мы намерены доказать, что масса странных фактов, встречающихся в ранних греческих мифах, на (самом деле свидетельствует о том, что сами греки или некая более ранняя культура, у которой они заимствовали эти мифы, действительно обладали теми астрономическими знаниями, о которых шла речь в предыдущей главе, вполне естественно предположить, что астрономы далекого прошлого имели в своем распоряжении телескоп. Всегда трудно избавиться от предубеждений, вбитых в наши головы еще со школьной скамьи. Подобно истории об Архимеде, воскликнувшем свое знаменитое «Эврика!», или Стефенсоне, который, наблюдая за кипящим чайником, изобрел паровой двигатель, мы все помним рассказ о Галилее, который в 1609 г. изобрел телескоп. На самом же деле Галилей не изобрел телескоп, что называется, с нуля, а просто усовершенствовал некий прибор, существовавший до него. Действительно, телескоп следует считать изобретением не знаменитого итальянского ученого, а некоего голландского мореплавателя.
Не следует думать, что 4000 лет тому назад еще не существовало материалов для создания телескопа. Такие материальные объекты можно увидеть во многих музеях мира. Так, в Каирском музее выставлены линзы, сделанные из стекла и горного хрусталя несколько тысяч лет тому назад. Такая же линза выставлена в экспозиции Британского музея. Она сделана из горного хрусталя и найдена при раскопках в Египте. Английский ученый сэр Дэвид Брюстер (1781–1848) на выставке в Бедфорде, представил линзу, найденную в древнем городе Ниневии в Месопотамии. Эпоху своего расцвета Ниневия пережила за несколько веков до 600 г. до н. э.
Линзы, сделанные из горного хрусталя, очень легко отличить от стеклянных, поскольку они, в отличие от стекла, не подвергаются пагубному воздействию времени, многие века и даже тысячелетия находясь в земле. В кладовых и запасниках многих музеев хранится множество античных стеклянных линз, большинство которых повреждено настолько сильно, что даже трудно установить назначение этих артефактов. Стекло — изобретение далеко не новое. Знаменитый греческий комедиограф Аристофан сообщает, что около 460 г. в Афинах можно было приобрести «стеклянные сферы». На раскопках римского города Помпеи, уничтоженного в результате извержения вулкана Везувий в 63 г. н э., были найдены оконные стекла почти столь же высокого качества, как и современные. Более того, существовали и некие прототипы современных очков. Так, известно, что римский император Тиберий, правивший в годы земной жизни Господа Иисуса Христа, приказал казнить изобретателя, создавшего весьма совершенный образец «контактных линз», под предлогом того, император считал, что столь смелое изобретение не будет иметь практического применения.
Известно, что правитель Египта Птолемей III, родившийся в 281 г. до н э., приказал возвести в Александрии знаменитый маяк, свет которого был виден с кораблей, находившихся на огромном расстоянии от него.
В Новом Свете был найден кристалл горного хрусталя, обработанный с поразительным совершенством. Хотя линз в собственном смысле слова в Америке пока не найдено, в Лубаантоне (Белиз) был обнаружен поразительный череп, сделанный из цельной глыбы горного хрусталя и весящий 5,2 кг. На нем не сохранилось никаких следов инструментов, позволявших судить, как он был сделан. Этот череп — настоящий шедевр раннего искусства. Для мастера, способного создать столь превосходный артефакт со множеством сложных контуров, не составило бы труда сделать высококачественную линзу.
Недостаток археологических артефактов культуры Центральной и Южной Америки восполняют лингвистическими свидетельствами. Так, сохранился старинный «Лексикон», книга, составленная монахом-доминиканцем по имени Доминго де Сен — Томас. Книга эта была издана в 1560 г. и представляет собой своего рода словарь-разговорник на двух языках: индейском языке киче и испанском. На 132-й странице этой книги мы находим слово «килпи», которое в переводе на испанский буквально означает «оптический инструмент для наблюдений с большого расстояния». Слово килпи по происхождению связано со словами в языке киче, означающими «планета» и «космическая система». Вполне возможно, что индейцы киче в прошлом умели создавать подобные приборы, раз в их языке существовало даже особое слово для них, но испанские конкистадоры уничтожили их все до единого. Испанские завоеватели беспощадно уничтожили множество памятников культур Месоамерики, особенно если испанским священникам казалось, что те или иные артефакты и книги выглядели кощунством в глазах католической церкви. В эту категорию автоматически попадало все, что имело хоть какое-то отношение к изучению неба. Галилей несколько десятилетий спустя на собственном опыте убедился, что католическая церковь не намерена терпеть никаких гипотез об устройстве Солнечной системы, противоречащих церковным догмам.
Что касается минойцев, то они умели делать линзы. Одна из таких линз выставлена в музее Гераклиона, и ее минойское происхождение не вызывает сомнений. Считается, что такими линзами пользовались мастера-резчики, вырезавшие печати со сложным рисунком, которые во множестве встречаются на Крите. Многие из таких печатей совсем мелкие, и мастер, вырезавший их, должен был иметь невероятно острое зрение, если, конечно, не пользовался какими-нибудь оптическими устройствами. Мы вполне можем предположить, что мастера-ремесленники, пользовавшиеся такими линзами постоянно, могли догадаться расположить их одну за другой, чтобы усилить увеличение. Если такой эксперимент закончился успешно, от него было рукой подать до применения сдвоенных линз не только для изготовления печатей, но и для наблюдений далеких объектов.
В XX в. появилось немало авторов, которые перед лицом громадного количества удивительных памятников и артефактов, не поддающихся научному объяснению, а также начитавшись научно-фантастических опусов, с легкостью заявляют, что людям древности помогали… инопланетяне, обладавшие более высокоразвитым интеллектом. Подобные заявления в высшей степени оскорбительны для интеллектуальных и творческих возможностей наших далеких предков. Более того, подобные спекулятивные объяснения едва ли нужны, особенно в том, что касается древней астрономии, поскольку даже наиболее высокоразвитые цивилизации древности знали об устройстве нашей Солнечной системы ничуть не больше, чем мы какой-нибудь век-другой тому назад. И если высказывались предположения, что ранние культуры знали о существовании планеты Уран, которую иногда действительно можно наблюдать невооруженным глазом, то уж наблюдать Сатурн со всеми его кольцами и спутниками было вполне в рамках досягаемости для древних астрономов. А это делает беспочвенной и ненужной гипотезу «инопланетного вмешательства», поскольку пришельцы с дальних звезд наверняка обладали куда более обширными знаниями о Солнечной системе, чем те скудные крупицы информации, которые древние смогли почерпнуть при изучении Сатурна. Более того, было бы заблуждением полагать, что минойцы, жившие на Крите 4000 лет тому назад, были менее сообразительны, чем мы, люди сегодняшних дней.
Гюнтер Д. Ротерс в своей книге «Справочник наблюдателя планет» высказывает мнение, что для сколько-нибудь четкого наблюдения колец и лун Сатурна необходим оптический телескоп с линзами около 13 сантиметров в диаметре: Другие специалисты полагают, что для этого достаточно и более скромных линз диаметром до 10 см. По современным меркам это весьма слабый телескоп или, лучше сказать, подзорная труба, хотя, учитывая ограниченные технические возможности людей, живших 4000 лет тому назад, даже такие линзы были абсолютно недоступны. Однако при благоприятных атмосферных условиях наблюдатель, находившийся в оптимальной точке, мог получить практически те же результаты, пользуясь линзой намного меньше 10 см в диаметре. Да, проводить наблюдения с такими приборами было нелегко, и длительные наблюдения могли оказаться достаточно трудными, но это не означает, что они были абсолютно невозможны.
Утверждение о том, что астрономы минойского Крита обладали примитивными телескопами, резко противоречит бытующим мнениям по этой теме, хотя оно способно дать ответ на многие вопросы, возникающие в результате предложенной мной интерпретации пиктограмм на Фестском диске. Тот факт, что гипотетическое существование таких приборов не подтверждается находками предметов, которые можно было бы с уверенностью признать фрагментами древних телескопов минойской эпохи, не следует понимать в том смысле, что таких приборов вообще не существовало. Отсутствие не есть доказательство, а доказать, что подобных приборов не существовало, невозможно. Если критские астрономы минойской эпохи обладали некими знаниями о движениях планет и их лун, такие знания наверняка были прерогативой правящей элиты, и когда около 1450 г. до н э. минойская цивилизация неожиданно погибла, накопленные знания погибли вместе с ней. Поэтому те знания, которые все же пережили минойскую катастрофу, сохранились лишь в форме случайных фрагментов. И в числе утраченных знаний вполне могла оказаться и технология создания телескопа.
Что касается мифов, повествующих о Кроносе и Зевсе, мы не можем с уверенностью судить, являются ли они отражением представлений людей, передававших из уст в уста предания о чем — то, что было недоступно для их понимания, или же эти мифы служили средством передачи от одного поколения к другому важной астрономической информации. Вполне вероятно, что такие мифы представляли собой тайное знание некой эзотерической секты, члены которой изложили правду о своих астрономических наблюдениях и математических достижениях в такой форме, которая была понятна только им. Но в некий момент цепь исторической преемственности прервалась, и реальные сведения превратились в мифы и легенды, дошедшие до нас.
Мы никогда не узнаем, каков истинный возраст этих мифов, повествующих о боге неба и еще более древнем боге, который в греческой мифологии считался его отцом. Но мне не кажется чем — то совершенно нереальным предположить, что информация, содержащаяся в таких мифах, восходит к гораздо более древнему источнику, и что часть этих знаний была тайной уже для самих минойцев, поскольку они тоже были наследниками еще более ранней культуры. Если допустить, что греческие мифы действительно представляют собой метафорическое описание планет и спутников нашей Солнечной системы, многие из них пришлось бы переименовать. Хотя луны Юпитера и Сатурна носят имена древнегреческих богов и героев, большинство этих названий было присвоено им в XVII–XVIII вв. и поэтому не имеют ничего общею с названиями, которые некогда дали им древние греки.
Известно, что верховным божеством на Крите в минойскую эпоху была богиня природы, главными функциями которой являлись плодородие и рост всевозможных растений. Образцы раннего искусства Крита сохранили многочисленные примеры того, как выглядела эта богиня.
Ее обычно изображали с преувеличенно пышной грудью и выступающим животом, символизирующим беременность как важнейший аспект плодородия. Древнейшие примеры таких религиозных фигурок исполнены очень грубо; мастера, создавшие их, проявили ничуть не больше искусства, чем авторы аналогичных изваяний, которые археологи находят в Западной Европе. Однако по мере того как минойская культура приближалась к своему расцвету, озарившему плодородные долины Крита, изображения богини-матери становились все более и более изящными. Один из позднейших образцов этой эволюции — статуэтка. Происхождение этого древнего шедевра пластики неизвестно.
Другой и, пожалуй, еще более важный источник информации о религиозных представлениях минойцев — многие сотни так называемых печатей, которые археологи часто находят при раскопках. На таких печатях часто изображаются различные анималистические сценки: дикие козы, львы и птицы. Иногда на них встречаются те или иные черты повседневной жизни или мифологии минойцев. Многие сцены с трудом поддаются интерпретации, особенно те из них, где изображены жертвоприношения некоему персонажу — женщине, часто восседающей под деревом. Является ли эта фигура изображением богини, жрицы или царицы, выполняющей роль богини во время неких религиозных празднеств? К счастью, встречаются отдельные изображения, которые можно интерпретировать без особого труда. На них обычно присутствует некая фигура, по обеим сторонам которой показаны мифические существа, не оставляющие сомнений, что перед нами — богиня.
Вполне возможно, что в центре верований минойцев лежали дуалистические представления: бог и богиня, выражавшие женское и мужское начала. Бог на печатях принимал весьма и весьма различный облик, и это, возможно, было связано с ритуальным годом. Вначале он предстает ребенком, а затем получает статус супруга богини. Рождение бога, его связь с образом богини и последующее умирание, несомненно, ассоциировались с природными циклами. Этот аспект религиозных верований присутствует во многих культурах. Женское начало символизирует вечность природы, а молодой бог, который становится ее супругом, а затем умирает, — это символ хрупкой эфемерности жизни: рождение, смерть и возрождение.
В этих сценах часто присутствует древо — образ, который, без сомнения, связан с природой и сезонными циклами. Дерево в искусстве минойской эпохи — это реминисценция Мирового Древа, присутствующего во многих древнейших религиях. Корни этого древа уходят в подземное царство, а ветви возносятся в небо. В некоторых верованиях на многочисленных ветвях древа располагаются сферы людей и сферы богов, и мы даже можем проследить в минойском почитании древа особую форму религиозных верований, которая приобрела важное значение для народов Северной Европы за много веков до принятия ими христианства. На Крите в основе культа дерева находилась маслина (оливковое дерево) — дерево, отличающееся исключительной долговечностью. Оно способно плодоносить до двух тысяч лет и более[71].
Видимо, долговечная маслина служила для минойцев этаким символом бессмертия.
У минойцев часто можно встретить черты многих наиболее архаических культов. Это в полной мере относится и к культу быка. Культ быка на минойском Крите достиг зенита своей славы. Во времена минойцев бык считался диким, свирепым и опасным созданием. Это животное играло важную роль в минойских ритуалах. Бычьи рога можно встретить на многих памятниках минойского искусства и архитектуры, хотя со временем они претерпели трансформацию, и вместо натуралистических изображений более широкое распространение получили стилизованные реплики. В древнейших цивилизациях, достигших своего расцвета на плодородных низменностях в Междуречье между Тигром и Евфратом, уже существовали элементы культа быка. Бык пользовался особым почитанием во многих архаических культурах.
В Ветхом Завете есть места, показывающие, что даже первые цари Израильского царства сталкивались с немалыми трудностями в попытке запретить почитание быка. Митраизм, древняя религия, в основе которой лежало почитание Митры, «сына живого Бога», и которая в IV в. н. э. была окончательно вытеснена христианством, считала воплощением Митры священного белого быка. Митра сохранял некоторые атрибуты небесного бога, Солнца и священного быка. Подобное почитание быков и коров сохранилось до наших дней. В частности, у индуистов пользуются особым почитанием коровы, которые беспрепятственно бродят по улицам индийских городов и селений. Есть коровье мясо — дело для индуса совершенно немыслимое.
Другой пример раннего культа быка — держава хеттов (ок. 1650–1200 гг. до н э.). У хеттов некий бог, возможно — бог неба, сравнимый с позднейшим Зевсом, изображался верхом на диком быке с пучком молний в одной руке и двойным топором в другой. Это — особого рода символизм, хорошо понятный минойцам, ибо бог неба был неотъемлемой частью их религиозных верований. Вариации этого культа можно было встретить по всей Европе начиная с бронзового века. Наиболее известное имя такого верховного божества — Зевс, но жителям Европы и Азии этот бог был известен и под такими именами, как Ахурамазда[72], Мардук, Юпитер, Тор и, по всей вероятности, многими сотнями других имен. Его почитание окончательно угасло лишь после распространения христианства, хотя слабые следы культа быка сохранились в современном иудаизме и христианстве[73]. Если бык служил своего рода верховым животным для бога неба, он вполне мог отождествляться с Солнцем. Так, на древнеегипетских статуях быков и коров между их широкими рогами часто изображается солнечный диск.
Существуют разные мнения относительно соотношения между составляющими элементами архаических религий, однако их древнейшие предшественники встречались практически во всех религиях мира[74], и культ быка в этом смысле — один из древнейших. На знаменитых наскальных рисунках в пещерах эры каменного века часто фигурируют изображения дикого быка. Видимо, сила и мужественность этих животных сыграли решающую роль в том, что быки в отдаленном прошлом буквально поразили воображение наших предков.
Минойский Крит знаменит и своими ритуальными играми с быками. В этих играх участвовали молодые атлеты, как юноши, так и девушки, совершавшие опасные трюки на спине и шее свирепых диких быков. Подобные игры — реальный источник легенд о Минотавре, получеловеке-полубыке, который якобы обитал в лабиринте. Возможно, что в основе преданий о том, что на Крит с материковой Греции посылались группы юношей и девушек, которым предстояло быть принесенными в жертву Минотавру, лежала куда более прозаическая цель: атлеты просто тренировались перед опасными играми. Мы не знаем, как часто проводились подобные игры, но солярные ассоциации быка с точкой зимнего солнцестояния можно считать указанием на время их проведения. Кроме того, такие ритуальные игры могли проводиться и в дни весеннего и осеннего равноденствия. В ходе этих игр многие атлеты погибали, и вполне вероятно, что по окончании игр самих быков также приносили в жертву. В наши дни игры с быками сохранились в виде корриды[75] и знаменитого фестиваля в Памгоюне, когда молодых бычков выпускают на узкие улочки этого старинного города и те опрометью бегут по ним. Для молодых мужчин, увертывающихся от бычьих рогов, этот фестиваль — возможность испытать свои смелость и ловкость. Не исключено, что участники игр с быками на Крите участвовали в них не по принуждению, а по доброй воле.
Поединок с разъяренным быком мог служить ритуальным выражением стремления человека покорить грозные силы природы. Он мог интерпретироваться и как попытка смельчаков, участвовавших в играх, набраться могучей жизненной силы, олицетворением которой считался бык. В таком случае игры могли быть одним из проявлений так называемой контактной магии (именуемой так потому, что человек, вступающий в физический контакт с источником магической силы, сам «заряжается» магической силой независимо от того, какой была реальная продолжительность контакта). Впрочем, это — особая тема. В греческой мифологии мы часто видим, как Зевс, отправляясь в очередные амурные похождения, принимает облик белого быка. Отсюда — один шаг до легендарного полубыка Минотавра, особенно если вспомнить, что Зевс родился на Крите. Разумеется, бог неба мог принять какой угодно образ, но в этой легенде нашли отражение некие куда более древние верования, и в эпоху бронзового века она воспринималась уже как чистая метафора.
Что касается священных бычьих рогов, то они превратились в нечто большее, чем простой религиозный символ, особенно если учесть, что они ассоциировались с солнечным диском.
Минойцы часто делали изображения рогов из камня и глины, помещая их на кровле своих дворцов, особенно — в Кноссе. Минойские жрецы — астрономы знали точную продолжительность солнечного года и могли вносить в свой календарь необходимые поправки, благодаря чему он был даже более точным, чем наш. Необходимые для этого знания можно было получить лишь в результате длительных наблюдений, и крыши дворцов служили для них вполне подходящим местом. Раскопки, проведенные сэром Артуром Эвансом, показали, что стилизованные рога окаймляли кромку кровли, и если иметь в виду, что такие рога размещались на определенных ее участках (например, на восточной и западной сторонах дворца), они вполне могли использоваться для наблюдений за солнцем.
В пользу этой гипотезы говорит и сама ориентация Кносского дворца. Он слегка смещен относительно оси «север — юг», причем в северной части — в сторону запада, а в южной — в сторону востока. Это можно считать указанием на точку зимнего солнцестояния. Поскольку горизонт обычно был безоблачным и просматривался довольно далеко, солнце в определенный период года восходило как бы между священными рогами, если наблюдать за ним из некой определенной точки на боковой стороне плоской кровли. Многое зависело от величины солнечного диска в точке рассвета, и размеры священных рогов должны были быть достаточно большими, чтобы между ними могло уместиться солнце. Впрочем, древним астрономам не представляло особого труда расположить на кровле целый ряд священных рогов для наблюдений перемещения Солнца с севера на юг на всем протяжении года. При этом в определенные моменты — летнее солнцестояние, зимнее солнцестояние, а также дни весеннего и осеннего равноденствия — Солнце на рассвете находилось точно между рогами одной из пар. Для большей точности наблюдений в качестве наблюдательных пунктов могли использоваться отдаленные горы или холмы. На холме, на котором располагался Кносский дворец, люди жили за много веков до минойской эпохи, и холм вполне мог служить наблюдательным пунктом. Таким образом могло быть определено точное время восхождения планет, созвездий и важнейших неподвижных звезд, особенно если к тому времени уже был известен зодиак.
Современная реконструкция стилизованных бычьих рогов показывает, каким образом минойцы могли использовать эти рога для наблюдений за положением Солнца в определенные дни.
Несомненно, все это могло играть и играло важную роль в верованиях жителей древнего Крита.
Для людей бронзового века не существовало четкой грани между религией, математикой и астрономией. Для них это были разные стороны одного и того же явления. Существует много причин, по которым минойцам было важно знать особенности взаиморасположения Солнца, Луны и зодиакальных созвездий, особенно если они считали, что всеми этими явлениями управляют боги. Так, например, многие ранние цивилизации стремились знать и точно предсказывать время солнечных и лунных затмений. Для них подобные астрономические феномены имели громадное значение, поскольку древние верили, что затмения — предвестники грозных бед. Поэтому для предотвращения несчастья следовало совершать особые ритуалы, ибо считалось, что если не исполнить их подобающим образом, это навлечет на людей беды, катастрофы.
О характере ритуалов, совершавшихся минойцами, сегодня можно судить только по печатям и фрескам на стенах дворцов. Большинство ритуалов совершалось женщинами, по всей видимости — жрицами. Сохранились фрагменты фресок и черепки керамики с изображением танцев, свидетельствующие об особой любви минойцев к танцам. Вполне вероятно, что танцы также представляли собой один из элементов подобных ритуалов. Вполне возможно, что в них присутствовали и кровавые жертвы, в первую очередь — жертвоприношения животных, однако нет никаких данных о следах архаического варварства, присутствующего в ранних и даже весьма поздних языческих культах.