Таким образом в распоряжении Конан Дойла оказались три серии писем. Первые были написаны в 1892-1895 годах и направлены против семьи Эдалджи. Писатель, исследовав их, пришел к выводу, что они были написаны двумя людьми. Один из них взрослый человек, грамотный и образованный. Второй — малограмотный подросток. Вторая серия писем — периода убийства животных в 1903 году, они были написаны тем же малограмотным подростком, который к этому времени вырос, но не многому выучился.
Конан Дойл сразу задумался: чем объяснить, что между сериями писем такой большой разрыв? Самое вероятное объяснение — отсутствие преступника в это время в деревне. Но где же он мог быть?
Конан Дойл обратился к первым письмам второй серии и обратил внимание на то, что в них есть немало ссылок на море — на морские термины, образы, пейзажи. Может быть, этот человек нанялся матросом и восемь лет пробыл в море? Еще деталь — последнее письмо первой серии пришло из приморского города Блэкпула в 1895 году. Но оттуда ли ушел в море шутник?
Какие еще могут быть направления поиска? Уолсальская средняя школа недалеко от Грейт Вирли, в которой учились дети из окрестных мест.
Ключ от этой школы был подброшен к дому Эдалджи в 1895 году. В двух письмах упоминается эта школа, причем Эдалджи сравнивается с каким-то негодяем, который был ее директором. И вот в одном из писем третьей серии, полученном уже в 1907 году, снова возникает отрицательный образ директора Уолсальской школы. Наконец, письма второй серии были подписаны именем совершенно ни в чем не повинного ученика той же школы.
Конан Дойл решил узнать, не было ли в начале 1890-х годов в Уолсальской школе ученика, который отличался злобным нравом, почему-то ненавидел директора, а после школы ушел в море. Эта процедура оказалась не столь легкой, как можно было предположить. Прошло ведь четверть века, не только директор, но и все учителя сменились. К тому же школа не вела переписки с учениками и не знала об их дальнейшей судьбе. Конан Дойлу пришлось потратить немало времени не только в школьном архиве, но и опрашивая по несколько человек из каждого близкого по времени выпуска.
Наконец, поиски сошлись на мальчике, который учился в Уолсальской школе в 1890-1892 годах и был исключен из нее, был совершенно неуправляем, отличался тем, что подделывал подписи учителей, писал доносы на других учеников. Он обожал ножи — по дороге в школу, куда надо было проехать две остановки на местном поезде, этот мальчик, Питер Хадсон, разрезал сиденья мягких скамеек, чтобы выпустить из них войлок. Когда Питер поссорился с одним из соучеников, он начал бомбардировать его и родителей анонимными письмами. После того как Питера выгнали из школы, он устроился учеником к мяснику.
Из результатов этого исследования Конан Дойла особенно обрадовали две детали — письма к соученику и тот факт, что Питер учился у мясника, то есть умел обращаться с животными на бойне.
Зная имя подозреваемого, Конан Дойл смог проследить его дальнейшую судьбу. Оказывается, в 1895 году Питер оставил мясника и нанялся на корабль в Блэкпуле. В море он провел восемь лет и вернулся в Грейт Вирли в 1903 году.
Писателю удалось отыскать и еще одно свидетельство. В разговоре с соседями он узнал, что как-то в 1903 году в гостях у Хадсона разговор зашел о том, что кто-то режет в окрестностях скот. Тогда Питер вышел из комнаты и вернулся с большим острым мясницким ножом.
— Вот этим они и режут скотину,- сказал он.
Соседи испугались и упросили его убрать нож, а то кто-нибудь подумает, сказали они, что это ты сам делаешь. Питер лишь рассмеялся.
Но кто был второй автор первой серии писем? Обнаружилось, что и этот человек известен. Это был старший брат Питера, который кончил школу, работал в Бирмингеме, но ненавидел цветных, причем ненависть его была направлена в первую очередь против семьи Эдалджи. Он и руководил преследованиями пастора.
Вся эта тщательная и кропотливая детективная работа подошла к концу, когда комиссия министра внутренних дел уже заседала. Конан Дойл изложил все обстоятельства дела в записке на имя министра и приложил к ней письма, полученные им, и даже нож Питера, который (Конан Дойл так никогда никому и не рассказал, как это случилось) попал к нему в руки. Наконец, уважаемая комиссия представила в министерство свои выводы, а министерство передало их в правительство. И в один прекрасный день адвокат Джорджа Эдалджи получил официальное письмо, в котором, в частности, говорилось:
«Джордж Эдалджи был несправедливо обвинен в преступных нападениях на домашний скот, и, таким образом, приговор признается неправильным. С другой стороны, нет оснований полагать, что письма, фигурировавшие на процессе, были написаны кем-то иным. Написав все эти письма, Эдалджи сам навлек на себя подозрения и сам виноват в несчастьях, которые на него обрушились. Поэтому ему объявляется помилование, но отказано в компенсации за трехлетнее пребывание в тюрьме».
В то же время правительство объявило, что оснований для возбуждения уголовного дела против мясника Питера Хадсона не имеется. Никаких свидетельств тому, что он убивал животных, нет.
Этот триумф бюрократической мысли, цель которой была одна — спасти честь мундира, вызвал негодование по всей стране. Газеты собрали по подписке значительную сумму — английский народ сам выплатил компенсацию невинно осужденному Эдалджи. Ассоциация права немедленно восстановила в своих рядах Эдалджи, продемонстрировав этим несогласие английских юристов с правительством.
Конан Дойл тоже не сдался. Он опубликовал все письма Хадсона, более того, раздобыл образцы его почерка и организовал комиссию экспертов-графологов, которые без всякого сомнения установили, что все письма написаны именно им.
Но дело было закрыто, и, хотя все в Англии были убеждены, что истинный преступник известен, ничего так и не было сделано. Я, так же как биографы Конан Дойла и историки криминалистики, употребляю вымышленное имя Питера Хадсона, так как настоящее его имя так и не было опубликовано — оно существует лишь в письмах Конан Дойла в министерство внутренних дел.
Для писателя многомесячная борьба за Джорджа Эдалджи оказалась спасительной. Горе и чувство вины перед Туи отошли в прошлое. Жизнь продолжалась.
В сентябре 1907 года он женился на Джин и первым приглашение на свадьбу получил Джордж Эдалджи.
Религиозные убийства, фанатизм, порождающие либо сами преступления, либо ложные обвинения в них, были более характерны для косной Европы, нежели для Америки с ее относительным свободомыслием. Европейские страны обесчестили себя постыдными процессами: Франция — делом Дрейфуса, Россия — делом Бейлиса, Великобритания — делом Эдалджи. В Америке религиозные преступления зачастую принимали иную форму: ей всегда были свойственны шумные самозванцы, изобретатели культов и сект. Любопытно, что американское дикое сектантство дает зловещие вспышки и в наши дни — некто Мейсон со своими подручными девицами, создав изуверскую секту, убили беременную Лесли Шэрон — жену кинорежиссера Поланского. Глава секты в Гвиане, переселившийся из Соединенных Штатов, смог заставить умереть более девятисот своих последователей. Еще один устроил самосожжение десятков своих последователей, включая детишек…
Как правило, главы таких американских сект сексуально озабочены и возлагают на себя функции Бога-производителя (впрочем, подобные секты — не исключительная монополия Америки и такие «учителя» известны, хоть и не столь громко, в истории разных стран).
Как раз в те годы, когда в Англии развернулись события, связанные с тайной Грейт Вирли, в США прогремел сектантский процесс чисто американского характера.
Некто Франц Эдмунд Греффильд появился в городе Корваллис, штат Орегон, в 1902 году и некоторое время мирно бродил по улицам в оркестре Армии спасения. Он выделялся среди своих собратьев маленьким ростом, горящим взором и громовым голосом с легким немецким акцентом.
Через полгода, ему тогда как раз исполнилось тридцать пять лет, Франц покинул Армию спасения, и некоторое время о нем не было слышно. Появился он в городе снова весной 1903 года. За время уединения Франц придумал себе новое имя: Джошуа Второй (очевидно, первым он признавал Иосифа Прекрасного), отрастил роскошную бороду и заказал широкую синюю тогу.
Пророк Джошуа Второй начал пропаганду на главной площади Корваллиса, он громко призывал жителей раскаяться, отказаться от ложных учений, присоединиться к истинному учению, которое знает лишь он. Но главный аргумент Франца заключался в том, что все, кто не согласен принести на алтарь новой религии и к ногам Джошуа Второго свои деньги, автоматически зачисляются в число грешников и будут уничтожены ближайшим потопом или землетрясением.
Остроумное отличие Джошуа Второго, уступавшего статями первому, заключалось в славном изобретении. Оказывается, помимо прочего, он был прислан на Землю Богом для того, чтобы отыскать среди женщин Земли будущую Святую Марию, мать второго Христа. Сам же Джошуа Второй отводил себе скромную роль Божьего посланника и испытателя желающих проверить себя на роль Богородицы.
Избрав себе поклоннниц, Джошуа Второй стал собирать их в домах состоятельных неофиток, где и проводил проверки на способность к беспорочному (а также порочному) зачатию, а также собирал членские взносы.
На бдения собиралось по нескольку десятков дам разного возраста, и они должны были наблюдать за испытательным процессом, ожидая своей очереди. Сам же Джошуа Второй был неутомим.
В конце концов слухи, да и не только слухи, о похождениях секты распространились по всему городу и терпение мужчин Корваллиса лопнуло. Как и положено, пророка изгнали, и он отплыл на лодке на безлюдный остров Кайгер посреди реки, где и соорудил себе хижину. Расчет был верным. Еще не успела сгуститься ночная темь, как прозелитки Джошуа Второго — кто на лодке, а кто и на плоту, начали сплываться к нему на остров.
Пророк встретил поклонниц сурово и объявил, что отрекается от них за то, что они покинули его в такой тяжелый миг и позволили грубым и невежественным мужьям измываться над ним, изгоняя из города.
Дамы были в ужасе. Они готовы были на любые жертвы, чтобы умилостивить пророка. Всю ночь между городом и островом сновали лодки — к утру был возведен роскошный шатер для Джошуа, в котором он, пресытясь испытаниями и разочарованный в женщинах Корваллиса, принялся их наказывать — он нещадно порол их кнутом, отчего они любили его еще больше.
Помимо наказаний и порки, Джошуа принялся почему-то жечь живьем кошек и собак, расплодившихся на острове.
Такая жизнь продолжалась несколько недель, пока один предприимчивый фотограф не проник кустами к центру острова и не сфотографировал несколько сцен из обыденной жизни секты. Например, получил широкое распространение кадр, изображавший совершенно голого Джошуа Второго, окруженного обнаженными дамами, — все они участвовали в коллективном танце, который принимал всё более эротический характер, что также было увековечено на снимках.
Фотограф благополучно покинул царство пророка и отпечатал несколько сот фотографий, которые продавал за бешеные деньги не только в Корваллисе, но и в соседних городах, жители которых помирали со смеха, узнавая видных дам Корваллиса. Но мужчинам города было не до смеха.
На этот раз только коллективные угрозы жен и дочерей тут же утопиться спасли пророка от смерти, когда отряд вооруженных мужей заявился в его резиденцию. Но и без этого конец секты был печален. Самого пророка в лучших американских традициях измазали в дегте и изваляли в перьях, посадили на плот и пустили вниз по реке, а рыдающих сектанток развезли по домам и посадили под замок.
Удивительно, что Джошуа Второй, который вполне мог бы избрать какой-либо другой город своей резиденцией и вновь начать там поиски Богородицы, упрямо держался окрестностей Корваллиса. Его дважды вылавливали и после второй поимки на полтора года посадили в тюрьму, обвинив в массовом изнасиловании, хотя ни одна из «жертв» ни в чем не призналась.
Известно, что в начале 1906 года, по выходе из тюрьмы, пророк объявил, что очень сердит на ряд городов, которые ему доставили неприятности. Когда и какие — нам неизвестно. И надо же было так случиться, что буквально через несколько дней случилось великое землетрясение, которое стерло с лица земли Сан-Франциско, открывавший список городов-обидчиков. Джошуа был в восторге. Он отплясывал джигу в своем лагере, устроенном на этот раз в нескольких милях от ближайшего города, куда стекались восторженные дамы, желавшие узнать, какой город стоит следующим в списке карающего пророка.
Но не успели дамы толком собраться и определить новую очередь претенденток на роль Богородицы, как однажды ночью пророк убежал. Сгинул. Это случилось 7 мая 1906 года, через две недели после гибели Сан-Франциско.
На самом деле пророк находился неподалеку от разрушенного им города. Он убежал в Сиэтл с семнадцатилетней поклонницей Эстер Митчелл, на которой вознамерился жениться, потому что убедился, что она более всех подходит на роль Богородицы. Его пока устраивала роль Иосифа — формального отца.
В погоню за пророком отправился Джордж Митчелл, старший брат Эстер, который не мог допустить такого позора для семьи. Он выследил любовников в их комнате, подошел к открытому окну, возле которого пророк любовался закатом, и выстрелил ему прямо в ухо. Пророк упал мертвым.
После этого Джордж явился в полицию и объяснил причины своего преступления. До суда он был отправлен в Корваллис, где его на улицах встретили восторженные толпы мужчин и рыдания женщин, запертых в домах.
Суд присяжных единогласно оправдал убийцу, мэр города объявил о присвоении Джорджу звания почетного гражданина Корваллиса.
Когда окруженный поклонниками Джордж вышел из суда, на ступеньках его ждала младшая сестренка.
— Ты что здесь делаешь? — спросил брат. — Немедленно иди домой.
Девушка вынула из сумки револьвер и выпустила все пули в сердце любимого брата.
Город лишился почетного гражданина. Справедливость не восторжествовала, но что делать с Эстер — было непонятно: В этой странной ситуации, где оправдан очевидный убийца, странно было бы за то же — то есть за выражение (пусть в дикой форме) любви к другому человеку повесить его сестру.
Отцы города нашли иной путь — они отправили Эстер навечно в сумасшедший дом.