М.Г. была очень взволнована присутствием Распутина. Глаза ее блестели, на щеках появился нервный румянец. Она, так же как и ее мать, не спускала с него глаз и, затаив дыхание, ловила каждое слово "старца".
Но вот он встал, окинул нас всех притворно любящим и ласковым взглядом и, обращаясь ко мне, произнес, указывая на М.Г :
- Какого ты в ней друга имеешь верного. Слушать ее должен, а она твоя духовная жена будет. Да... Хвалила она мне тебя, рассказывала, а теперь и сам вижу, что очень вы оба хороши вместе, подходящие вы друг другу... А ты, милый, не знаю, как звать тебя по имени, далеко пойдешь, ох как далеко!
И с этими словами Распутин вышел из комнаты.
Я тоже уехал весь под впечатлением встречи с этим странным и загадочным человеком.
Через несколько дней я узнал от М.Г., что Распутину я очень понравился и он хочет снова со мной встретиться.
В скором времени после моей первой встречи с Распутиным я уехал в Англию и поступил в Оксфордский университет.
В то время мои родители жили в Петербурге, а лето проводили в Царском Селе. Императрица Александра Феодо-ровна была очень расположена к моей матери и часто с нею виделась. Близость Распутина к государю и к императрице сильно беспокоила и возмущала мою мать, и она в своих письмах ко мне часто об этом упоминала.
Великая княгиня Елизавета Феодоровна, жившая всегда в Москве, была тесно связана с моей матерью многолетней дружбой. Она вполне разделяла все ее опасения и в свои редкие приезды в Петербург всеми силами старалась повлиять на государя и государыню, чтобы они удалили от себя зловредного "старца".
В то время еще очень немногие понимали всю опасность близости Распутина к Царскому Селу.
Моя мать одна из первых поняла это и открыто выступила против Распутина.
Она имела продолжительную беседу с императрицей и совершенно откровенно сказала ей все, что думала по этому поводу.
Разговор этот произвел большое впечатление на государыню. Она, по-видимому, почувствовала всю искренность и правоту ее доводов и, расставаясь с нею, в самых трогательных выражениях изъявила желание видеться с нею возможно чаще. Но распутинская клика не дремала: она учла всю опасность такой близости, сумела снова завладеть больной душой императрицы и постепенно отдалила ее от моей матери: их дружеские отношения прекратились и они в дальнейшем почти не виделись.
Многие из лиц императорской семьи, во главе с государыней императрицей Марией Феодоровной, старались также воздействовать на государя и императрицу, но все было тщетно.
Осенью 1912 года я закончил свое образование в Оксфорде и переехал жить в Россию.
У меня было много планов на будущее, пока еще неясных. Встреча с княжной Ириной Александровной, дочерью великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны, изменила мою судьбу, и в скором времени нас объявили женихом и невестой.
Началась война. Ее объявление застало нашу семью в Германии. После ареста в Берлине, которому мы были подвергнуты по приказанию императора Вильгельма, мы наконец благополучно добрались до Петербурга, завершив длинное путешествие через Данию и Швецию, вместе с императрицей Марией Феодоровной, которую мы застали в Копенгагене, на ее обратном пути в Россию.
Несмотря на всеобщий патриотический подъем, вызванный войной, многие были настроены пессимистически. Мрачные мысли витали вокруг Царского Села.
Итак, не было никакой надежды на то, чтобы государь и императрица поняли всю правду о Распутине и удалили его.
Какие же оставались способы избавить царя и Россию от этого злого гения?
Невольно мелькала мысль: есть для этого лишь одно средство - уничтожить этого преступного "старца". Эта мысль зародилась во мне впервые во время одного разговора с моей женой и матерью в 1915 году, когда мы говорили об ужасных последствиях распутинского влияния. Дальнейший ход политических событий снова вернул меня к этой мысли, и она все сильнее укреплялась в моем сознании.
За выступлениями членов императорской фамилии против Распутина последовали выступления общественного характера, как со стороны отдельных лиц, так и со стороны различных общественных организаций, в виде докладных записок, резолюций съездов, коллективных обращений к верховной власти, но государь и императрица оставались глухи ко всем просьбам, увещеваниям, предостережениям и угрозам. Чем больше настраивали их против "старца ', чем доказательнее были данные, обличавшие его, тем меньше прислушивались ко всему этому в Царском Селе.
Распутин был непоколебим на своем месте. Он так ловко умел притворяться и носить маску лицемерия, когда бывал в Царском Селе, что там не могли поверить никаким рассказам о его беспутном образе жизни. Ярким примером этого является следующий факт: генерал Джунковский, товарищ министра внутренних дел, желая убедить государя и императрицу, что возмутительные слухи, ходившие по городу относительно Распутина, вполне соответствовали истине, показал им фотографию, снятую в одном из ресторанов в то время, когда Распутин предавался там самому разнузданному кутежу. Несмотря на неопровержимость такого доказательства, императрица не поверила этому, очень рассердилась и приказала произвести немедленное расследование, чтобы найти человека, который якобы загримировался под Распутина с целью его опорочить.
В то время как лучшие люди в России приходили в отчаяние от своих бесплодных усилий уничтожить корень зла, немецкая партия, имевшая в лице "старца" столь ценного помощника, конечно, торжествовала.
Еще до войны Распутин пользовался большим влиянием, которое во время войны еще сильнее возросло и укрепилось: постепенно все честные и преданные долгу люди увольнялись; увольнялись даже те, которые горячо любили лично самого государя, и на место их приходили ставленники Распутина.
Между тем миллионы жизней уносила война; покорно один за другим люди шли на смерть.
После того как государь, переведя великого князя Николая Николаевича на Кавказский фронт, сам принял верховное командование, Распутин стал почти ежедневно бывать в Царском Селе и давать свои советы по государственным делам. Встречи его с императрицей происходили главным образом в доме Вырубовой.
Ни одно крупное событие на фронте не решалось без предварительного совещания со "старцем". Из Царского Села по прямому проводу давались директивы в ставку. Императрица требовала, чтобы государь держал ее в курсе всех военных и политических событий.
Получая самые последние сведения, иногда тайные и чрезвычайной важности, императрица посыпала за Распутиным и советовалась с ним, а если принять во внимание, кем он был окружен, то станет неудивительным, что при таких условиях в Германии заблаговременно знали почти о каждом нашем наступлении, о всех планах и переменах военного и политического характера.
Германия принимала должные меры, чтобы обеспечить свои победы, а нам готовила гибель.
Я решил, не придавая особого значения всем волнующим слухам, прежде всего фактически убедиться в предательской роли Распутина и получить неопровержимые данные о его измене.
Обстоятельства для этого складывались как нельзя лучше. Семья Г. жила в то время на Мойке, рядом с дворцом великого князя Александра Михайловича, где я временно помещался ввиду ремонта в нашем доме.
Как я уже говорил выше, меня с младшей дочерью этой семьи связывали давнишние дружеские отношения. Она часто приглашала меня к себе, но я бывал у нее редко, не желая окунаться в атмосферу распутинского кружка и тем более связывать свое имя с друзьями "старца", постоянно собиравшимися в доме ее матери.
Теперь ввиду моего намерения разобраться до конца в личности Распутина и в его действиях, ближе познакомившись с ним самим, я решил воспользоваться приглашениями М.Г.
Кроме того, мне было интересно побеседовать и с самой M Г. о происходящих в России событиях. Зная о ее слепом поклонении Распутину, я, конечно, никак не мог согласиться с ее взглядами, но я знал, что ее мнение является точным отражением того. что думают в Царском Селе.
Однажды, сговорившись предварительно с М.Г. по телефону, я отправился к ней.
От М.Г. я узнал, что Распутин постоянно спрашивает обо мне.
- Он очень хочет вас видеть, - сказала она, - и будет у меня на днях; я вам сообщу когда.
Из разговора с нею я убедился, что Распутин по-прежнему пользуется неограниченным доверием как императрицы, так и государя и продолжает играть роль их ближайшего советника в политических и в семейных делах. М.Г. опять воспевала ему хвалы и с умилением говорила о том, что "старец" смиренно переносит "клевету", "гонения" и что, претерпевая незаслуженные страдания, он искупает этим наши грехи.
Слушая ее восторженные слова, я решил коснуться похождений Распутина:
- Ну а как же по-вашему такой праведный человек может совмещать свою святость с пьянством и кутежами?
М.Г. возмутилась моим вопросом. Она вся покраснела и с жаром стала мне возражать:
- Неужели вы не знаете, что все такие рассказы - сплошная ложь, черная клевета на него? Он окружен завистью и злобой. Это злые люди выдумывают разные обвинения, нарочно подтасовывают факты, чтобы его, неповинного, очернить в глазах государя и государыни... Как это все ужасно!
- Но ведь существуют доказательства в виде фотографий и проверенных свидетельских показаний, - ответил я. - которые не оставляют никаких сомнений в том что Распутин далеко не такой святой человек, как вы о нем рассказываете. Какой смысл, например, хотя бы цыганам говорить о том, что он к ним приезжает, пьянствует и танцует с ними7 Его многие там встречали. А в ресторане "Вилла Родэ", где он всего чаще бывает, есть даже отдельный кабинет, носящий его имя... Как же вы это все объясняете?
- Вот, вот, вы так же говорите, как все, вы верите этому! - с возмущением воскликнула М.Г. - Поймите, что если даже он это и делает, то с особой целью: он хочет нравственно себя закалять, путем воздержания от окружающих соблазнов.
- Ну а министров Распутин назначает и смещает тоже для своего нравственного совершенствования? - спросил я, улыбаясь.
М.Г. рассердилась и ответила, что пожалуется на меня Григорию Ефимовичу.
Мне было тяжело видеть фанатическую веру несчастной девушки в чистоту и непогрешимость грязного проходимца. Она не воспринимала моих доводов о развращенности Распутина. Каждое мое слово разбивалось, как о скалу, об ее порабощенное сознание. Я понял, что она уже не может мыслить самостоятельно, не смеет ни на минуту критически отнестись к своему кумиру. Тогда я попытался с другой точки зрения осветить ей вред, который Распутин приносит царской семье.
- Ну хорошо. Допустим даже, что все разговоры о поведении Распутина сплошной вымысел. Но ведь нельзя же не считаться с тем, как относится к нему общественное мнение не только России, но и всей Европы. И у нас, и за границей Распутина считают негодяем и шпионом . Его близость к престолу возмущает всю страну и беспокоит наших союзников Разве это недостаточная причина, чтобы отстранить его от государя и императрицы?