- Пусть Новый год
С собой несет
Игры, подарки,
хотя Новый год по справедливости должен был принести старушке в чепчике три аршина земли на Смоленском кладбище.
Так она пела и грелась на солнце, когда Сергей Травин, растерянно поглядывая вокруг себя глазами, на которые лучше всего было одеть синие консервы, подошел и молча остановился перед нею.
Старушка хотя и заметила странные глаза человека с подвязанной рукой и в нахлобученной на самые уши фуражке, но ничего не сказала и продолжала мурлыкать свою песенку.
- Не знаете ли вы, - спросил Сергей, обратив, наконец, вращающиеся глаза на старушку в чепчике, - где здесь живет Молотова, Екатерина Ивановна?
Старушка прервала перечисление предметов, которые она хотела бы получить на Новый год, и отвечала:
- Молотовой нет.
- Как нет? Она не живет здесь?
- Живет-то живет, да сейчас нет.
- Ничего, я подожду ее. Какой номер ее комнаты?
- Она ушла, - сказала старушка в чепчике, начиная смеяться в кулачок, третью неделю не приходит.
Сергей затряс головой и схватил ее за руку.
- Как третью неделю? Уехала? Одна? Да говорите же, что же вы молчите!
- Ушла, не уехала, - повторила старушка в чепчике, смотря на Сергея с удовольствием, - ушла и не вернулась обратно. Надо полагать, пропала окончательно.
- Не оставила ли она чего-нибудь? Записки или адреса?
- Ничего она нам не оставила. Кто ж ее знает? Девица одинокая, - ушла да и не вернулась.
- А все-таки может быть... что-нибудь осталось?
- А остался от нее шиш, - сказала убежденно старушка в чепчике, - примус один, да и тот сломанный.
- А все-таки - позвольте мне пройти в ее комнату. Или там уже кто-нибудь другой живет?
- Никто не живет. Пустая комната.
Старушка в чепчике встала, вытащила откуда-то из-под юбки ключ и молча показала его Сергею.
Они вошли в подъезд и поднялись по лестнице.
- Будет темно, - сказала старушка в чепчике, - держитесь рукой за стены.
Они свернули за угол и несколько минут в полной темноте кружились по лабиринтам дома Фредерикса. Наконец старушка в чепчике остановилась перед одной из дверей, выходивших в круговой корридор, и вставила ключ в замок.
- Вот здесь она и живет.
Сергей остановился на пороге и с напряженным вниманием оглядел комнату Екатерины Ивановны.
Комната имела такой вид, как будто хозяйка ее с минуты на минуту должна была вернуться.
На ночном столике лежала открытая книга, подушки на кровати были смяты и одеяло отброшено; штора окна была отдернута наполовину.
Сергей вошел в комнату.
- Может быть вы разрешите, - сказал он тихим голосом, - посмотреть здесь ее письма, книги?
- Пожалуйста, посмотрите, - сказала старушка в чепчике, - а только ничего не найдете.
Он подошел к маленькому письменному столу, на котором в беспорядке разбросаны были книги, взялся за корешок, потряс над столом каждую из них, в надежде, что откуда-нибудь выпадет письмо или записка, и ничего не нашел; тогда он попытался выдвинуть ящик стола. Ящик легко выдвинулся; он был полон всякой рухлядью - тряпочками, лентами, даже соломенная шляпа была затиснута куда-то в самый угол.
Но среди рухляди стали попадаться бумаги. Тогда он сразу высыпал все, что было в ящике, на стол и наткнулся на связку писем, перевязанных простой тонкой веревкою.
Едва только он развернул одно из них, как его поразил до странности знакомый почерк.
Он взглянул на подпись, прочел: "твой Сергей", с размаху швырнул письма на стол, повернулся и пошел к двери.
- Я ничего не нашел здесь, бабушка, спасибо вам.
Старушка подошла к нему поближе.
- А вы Екатерине Ивановне будете брат или другой родственник? Я вижу, что вы очень интересуетесь ее судьбою.
Она посмеялась в кулачок и продолжала:
- Я вам могу все рассказать, если хотите. За один раз тридцать копеек.
- Как это тридцать копеек?
- Меньше никак, никак не могу.
- За какой же один раз?
- За одно гаданье. Я очень, очень гадаю на картах.
- Нет, бабушка, спасибо за услугу.
Сергей сунул ей какие-то деньги и вышел; но не успел он отойти и десяти шагов по коридору, как старушка позвала его обратно.
- Молодой человек!