Даже симпатизирующая им девушка признается: "Святые воины, как все это надоело! Все вы, как закупоренные войной!.. Милые мальчики, вы сидите в окопах и не хотите вылезать?"
Может быть, в этом и смысл романа: что делать героям войны в тылу, в мирное время? Подчиниться мирной жизни, раскупориться? Будет интереснее, спокойнее, но придется подчиниться тыловым крысам с их шкурной психологией. Или засесть в окопах и при удаче, прорвавшись, подчинить фронтовым законам всю окружающую жизнь? Грубо отодвинули в сторону не только рядовых фронтовиков, но и маршалов, самого Жукова. Использовали гигантскую энергию пассионарного взрыва, вызванного войной за спасение Родины, но самих фронтовиков с их фронтовыми прорывами так к власти и не подпустили. Ни одного фронтовика не было у власти: политработников типа Брежнева сменили просто не служившие в армии Горбачев и Ельцин. Может быть, наш русский вариант генерала де Голля или генерала Эйзенхауэра дал бы иное развитие России и не привел бы к нынешнему тотальному развалу государства? Те, кто не воевал, не знают цену ни жизни, ни смерти, не знают цену державе, за которую проливается кровь...
Юрий Бондарев всегда социален в своей фронтовой прозе, он мастер сюжета, и потому в спорах о романах почти не успевают сказать о его лиричности, даже об эротичности, чувственности его героев. Женщины всегда населяют его произведения, пожалуй, плотнее, чем у всех других писателей-фронтовиков. Но и здесь Юрий Бондарев придерживается все тех же понятий офицерской чести, традиционной русской офицерской психологии. Он не показывает нам женщин падших, разного рода ведьмочек, до которых так падка современная проза. Он возвышает своих героинь, любуется ими. Часто женщина оказывается последней надеждой в его прозе, той самой соломинкой, за которую хватается его герой в борьбе с враждебным миром. И пусть соломинка, как и положено, не выдерживает тяжести, герой гибнет, но остается любовь... Вот и в романе "Непротивление" в борьбе Александра Ушакова с миром враждебной власти, сбивающим с фронтовиков излишнее достоинство; с миром уголовным, подбирающим несломленных фронтовиков под себя, под свои воровские законы, единственной надеждой на спасение, на привыкание к этой тыловой жизни оставалась Нинель.
"- Губы не надо, - сказала она, поворачивая голову к стене. - Поцелуй шею. Потом грудь. И потрись губами о соски. Нежно, нежно... Я тебе помогу. Я лягу на тебя. Только ты не шевелись. Я буду все делать. И не целуй меня в губы. Я сама буду целовать тебя".
За этим, казалось бы, неприкрытым эротизмом и испорченностью скрывалась у Нинель боязнь его грубости, боязнь его фронтовой жестокости. Она не доверяла ему действовать самому, она приучала его к нежности и ласковости. Точно так же она старалась ввести его и в мирную жизнь, готовая сама идти за него на компромисс, подальше от опасностей и борьбы. Это был реальный выход. Немало фронтовиков, может быть, спаслось благодаря женщинам, становясь ведомыми, отказываясь от своего офицерского вызова. Может быть, это был не худший из выборов спасения. Унижение ради любви простительно, ...но не для полкового разведчика Александра Ушакова. Он защищает друзей, он противостоит как преследующим его бандитам, так и преследующей его власти, и, раненый, мечется между Москвой и Ленинградом. Но в Ленинграде его верный старшина как раз и уполз, спасаясь, словно в укрытие, в семью. Гибнут друзья, одно за другим раскрываются его спасительные убежища, в одном подкарауливают бандиты, в другом дежурят милиционеры. Из-за бандитов погибает мать, с которой он так и не смог помириться, от которой ушел с вызовом и упреком. Как в бреду, всплывают фронтовые эпизоды, его сумасшедшее везение назло всем смертям, его вылазки к немцам, гибель друзей, куцые медальки вместо обещанных звезд, ибо звезды доставались штабным тыловикам и адъютантам.
В Юрии Бондареве и по сей день живет фронтовая ненависть ко всем штабным сволочам. Ее не придумаешь и не разыграешь. В этом он близок к Астафьеву и Быкову. Тем и отличается проза фронтовиков от прозы пишущих о войне журналистов, хотя бы от того же Константина Симонова или Василия Гроссмана. Думаю, такого романа, как "Генерал и его армия" Георгия Владимова, не смог бы написать ни один из фронтовиков, не смогли бы они преодолеть органическую ненависть к штабам. В этой явной субъективности проявляется предельная искренность непосредственных участников сражений.
Поразительно, но эта фронтовая ненависть, похоже, и спасла прозаика Юрия Бондарева от втягивания в водоворот "секретарской" литературы: он не захотел становиться одним из тех, кого всю жизнь ненавидел.
И отсюда вырастает в романе тема непротивления - обстоятельствам, друзьям, врагам. "Непротивление и трусливый сволочизм" большинства приводит к гибели тех, кто способен сопротивляться. Но гибель тех, кто сопротивляется, вдохновляет на сопротивление это самое большинство. Любому народу нужны герои. Любое сопротивление, отвечающее интересам народа, рано или поздно приводит к победе. Иначе народ исчезает за ненадобностью для мировой истории.
Александр Ушаков вступает в схватку с бандитами, убивает одного из них, раненый отлеживается у Нинель. Вынужденный уйти от нее, спасая ее, он идет по какому-то замкнутому кругу, который становится все уже и уже. Его как убийцу ищет милиция, его ищут сами бандиты. Сдаться, пойти в тюрьму он не желает. Не желает и тихо отлеживаться. Кто заставлял его попадаться на глаза дворникам и охранникам, вылезать из самого надежного своего убежища?
Он не мог стать тихим и незаметным, не мог уйти в тень, не мог смириться со сволочизмом. Такие первыми гибнут и в плену - вспомним прозу Константина Воробьева, и в лагерях - как у Варлама Шаламова. Такие гибнут и в жизни, но без таких гибнет сама жизнь. В эпоху тотальной дегероизации Юрий Бондарев с вызовом дал нам своего героя. Эльдара, одного из друзей-фронтовиков, запытали до смерти, узнавая адрес Александра, мать свели в могилу - все это банда Лесика, как-то странно связанная с самой милицией. Полковой разведчик, лейтенант Александр Ушаков идет в свой последний бой без надежды на спасение. Бросает свой офицерский вызов, не умея и не желая жить иначе.
"- Встать! Рядом с ...Летучей мышью, мразь! В визжащих и рыдающих не стреляю! Заткнись, гнида! А ну, рядом, Лесик-Песик-Дресик! Встать рядом! И молчи, убийца! А это кто такой?.. Твою мать, да никак мильтон?... Эх, мрази! - сказал Александр сквозь зубы. Пропал я, пропали и они. Все. Он сделал шаг назад и выстрелил два раза... Почти одновременно повалились они лицами вперед... Он с ненавистью посмотрел на тучного милицейского старшину... - А ну, мотай отсюда, мильтон... Запомни меня: командир взвода полковой разведки. Лейтенант Ушаков. Честь имею".
Вот так и поныне приходится защищать честь офицера, честь армии и России нынешним героям сопротивления, бросающим свой офицерский вызов всей сволочи, с перебором появившейся в нашем государстве.
"Что это было? Честолюбивое сумасшествие? Безумие?" - задается вопросом в финале писатель Юрий Бондарев.
А герой его умер в сельской больнице дачного поселка Верхушково, умер, не приходя в сознание.
И привиделось ему перед смертью, как "люди в ужасе бежали по городку, прикрывая головы руками, газетами, ставшими сразу черно-алыми, с ног до головы облитые чем-то красным, женщины тянули за руки кричащих детей, струи хлестали в их открытые рты, заливали брошенные на тротуарах коляски, текли кровавыми ручьями по лицам плачущих младенцев. Густо-алая стена падала с неба нескончаемо... Это была кровь, она соединялась в реки, изгибалась, змеилась везде... - и всюду стоял приторно-жирный, железистый запах человеческой крови..."
Роман Юрия Бондарева "Непротивление" появился одновременно с романом Виктора Астафьева "Прокляты и убиты". Оба не приемлют штабную сволочь, оба презирают смершевцев и трибуналы, даже эпизоды есть схожие: форсирование Днепра, показательный расстрел перед строем. Но насколько противоположны они в своей сверхзадаче!
Один ушел в дегероизацию, другой - в откровенную проповедь героя. Один - смирился со злом и даже сам заболел им. Другой - бросает свой офицерский честный вызов злу. Герои одного ухмыльнулись бы, видя "честолюбивое сумасшествие" полкового разведчика, и ушли бы в сторону, не принимая бой.
При всем демонстрируемом неприятии советского режима, Виктор Астафьев и его герои были всегда теми самыми непротивленцами, которые уходили от поединков, смиряясь с обстоятельствами, и только опосля выплескивали свое накопившееся зло.
При всем своем недавнем официальном величии, Юрий Бондарев никогда не был непротивленцем и не один раз за свою жизнь бросал офицерский вызов неугодным ему порядкам. С романом "Непротивление" он попал в самую точку. Это не только его художественная победа, но и призыв художника к сопротивлению, ставка на героя, так необходимого всем нам.
Александр Зиновьев
Зиновьев Александр Александрович родился 29 октября 1922 года в селе Пахтино Костромской области. Отец - художник, мать - крестьянка. Во время Второй мировой войны был летчиком-истребителем. С 1946 по 1951 год учился на философском факультете МГУ. Доктор философии. С 1954 по 1977 год работал научным сотрудником Института философии АН СССР. Кроме того, преподавал в МГУ. В 70-е годы обратился к литературе, стараясь в сатирических образах выразить то, что нельзя было передать в философских построениях. Считается одним из лучших логиков мира. За публикацию на Западе сатирического романа "Зияющие высоты" (1976) был исключен из КПСС и уволен с работы. Вынужден был по приглашению переехать в Германию, где долгое время жил в Мюнхене. Мне доводилось бывать у него в уютной мюнхенской квартире, где я брал у философа и писателя первое интервью. Зиновьев занимается также и живописью, создавая яркие и гротескные образы времени и своих оппонентов. Живя на Западе, опубликовал более 20 книг. Перестройку не принял сразу же, почувствовав фальшь и Горбачева и Ельцина. Вместе с Владимиром Максимовым сформулировал печальный тезис диссидентов: "Целились в коммунизм, а попали в Россию". В 1990 году ему было возвращено гражданство, и вскоре после этого философ со своей семьей переехал в Москву. По-прежнему активно работает и преподает в Литературном институте. Его анализ западной цивилизации признан во всем мире, его термины "катастройка", "западнизация" широко применяются при анализе российской действительности. Живет в Москве. Женат.
"Это мое мнение, мнение Зиновьева: нужна священная война. Нет никаких политических решений. Что бы вы ни делали, сегодня демократического выхода для России нет. Если в Вашингтоне решат, что нужно удержать Ельцина, а Ельцин как морально и интеллектуально разложившееся ничтожество уйдет со сцены, они все равно подберут человека, который будет продолжать делать то же самое. Если правители Запада сочтут нужным считать в России что-то законным, то и будет законным.
На Западе наступило мировое негодяйство. И нет ни одного политика, который бы заступился за Россию. А если он и найдется, его никуда не допустят. Весь западный мир превратился в сборище негодяев. Это нужно понять.
Россия захвачена. Хотите свободы, выход - война, любыми доступными средствами война. А на войне - действовать только военными методами против предателей".
Из интервью Александра Зиновьева
"Мировое негодяйство"
в газете "Завтра"
ВЗЛЕТ И ГИБЕЛЬ
КОММУНИЗМА
Владимир Бондаренко. Александр Александрович, считаете ли вы себя внутренне человеком ХХ века, живя уже в ХХI веке? Каково ваше отношение к ХХ веку?
Александр Зиновьев. Конечно, я человек ХХ века, и я считаю себя характерным продуктом ХХ века. Более того, я считаю, что ХХ век - это мой век. И если бы мне пришлось заново родиться и заново прожить жизнь и выбрать любой век, в котором жить, я бы выбрал ХХ век. Я считаю, что это грандиозный век в истории человечества, он до конца еще не понят и не оценен. Это дело будущего.
В. Б. Как бы вы определили главное событие ХХ века? Для вас лично какие события главные, в чем важность этих событий, когда век начался и когда закончился?
А. З. Главным явлением ХХ столетия я считаю рождение коммунистической социальной системы в нашей стране, ее взлет и гибель. История русского советского коммунизма составляет основу всего, что произошло в ХХ столетии. Так или иначе, отдаленно или непосредственно.
В. Б. Получается, что ХХ век, по большому счету, - русский век. Весь мир в хорошем и плохом, и во взлете, и в крушении, связан с развитием России и русского социализма.
А. З. Да, безусловно, это так. Я считаю, что ХХ век был вершиной русской истории, и именно в ХХ веке Россия сыграла решающую роль в истории человечества. И, хотя русский коммунизм разгромлен, он оставил неизгладимый след во всей истории человечества. От того, что Россия внесла в историю, человечество никогда не очистится и не избавится. Я имею в виду как великие достижения России этого периода, так и негативные.
В. Б. Но все-таки, кроме Октябрьской революции, которая послужила началом, какие еще конкретные главные события в ХХ веке вы бы выделили войну, коллективизацию?..
А. З. Естественно, я выделяю все крупнейшие события нашей российской истории, советской истории: построение коммунистической, не социалистической, а коммунистической социальной системы, включая и коллективизацию, и индустриализацию страны, затем Великую Отечественную войну 1941-1945 годов, в которой мы разгромили сильнейшую армию в мире. Это была величайшая война в истории человечества. Это была война не просто против Германии, это была война против Запада в целом. Запад руками Германии пытался задушить нас. Попытка тогда не удалась. Затем я считаю великими событиями ХХ века превращение нашей страны во вторую сверхдержаву планеты и такие явления, как выход первого человека в космос, и многое другое: создание лучшей в мире системы образования, необычайный взлет культуры, хотя и принято считать, что это был черный провал и застой. Это абсолютная чепуха. В истории человечества ничего подобного никогда не было. Наконец, наступили великие по-своему события, но события уже печальные для нашей истории: это поражение в холодной войне и распад Советского Союза, крах советской социальной системы и процесс деградации России, который начался в результате антикоммунистического переворота.
В. Б. Как вы считаете, что все-таки послужило главной причиной краха второй сверхдержавы мира? Ведь примитивно считать, что вот американцы вложили миллионы, миллиарды долларов - и все рухнуло. Ведь мы тоже вкладывали немало денег в пропаганду внутри западной системы или в странах Азии и Африки нашей модели, но почему-то свершилось так, как свершилось. Значит, внутри какая-то болезнь поражала наше руководство, нашу верхушку. На ваш взгляд, каковы главные причины кризиса?
А. З. На эту тему у меня написано несколько книг, вот недавно вышла "Гибель русского коммунизма", основная часть ее давно была на Западе опубликована, я написал ее давно. Только теперь она вышла в России. Я рассматриваю целый комплекс факторов, сводить все это к одному только фактору - ошибочно. Сработал целый комплекс факторов. Факторов внутренних и факторов внешних. Я подробно рассматриваю внутренние факторы, среди которых такие, как изменение социальной структуры советского населения, затем назревание кризиса, первого в истории и последнего специфически коммунистического кризиса, затем необычайно трудные исторические условия. В таких необычайно трудных условиях ни одному народу жить не приходилось. Я даже рассматриваю такой фактор, как качество человеческого материала нашей страны и его состояние. И внешние факторы. Внешние факторы - это 50 лет, полвека, шла холодная война. Хотя пушки не стреляли, бомбы не взрывались, но эта холодная война принесла ущерб нашей стране во много раз больше, чем горячая война с Германией. В результате холодной войны на нашу страну был обрушен мощный поток идеологической пропаганды. Происходило систематическое разрушение идеологии, менталитета, психологии населения нашей страны. И потом холодная война не ограничивалась лишь одними идеологически пропагандистскими средствами. Она включала в себя и гонку вооружений, и использование вооруженных сил как потенциальных сил войны. Запад превосходил нашу страну во многих отношениях в десятки раз, в том числе в экономическом и в военном отношении. Нам приходилось с ним тягаться и выкладываться буквально из последних сил, чтобы нас не уничтожили. Это трагическая история. Если бы мы не включились в гонку вооружений и в активную внешнюю политику, которая нам стоила очень дорого, нас разгромили бы еще раньше. Неужели вы думаете, что американцы остановились бы перед использованием тех военных средств, которые они имели, из каких-то гуманных соображений? Сбросили же они ядерные бомбы в Японии, хотя война уже закончилась. В этом не было надобности. Замечу кстати, что главные сражения против Японии были все-таки с нашей стороны. Капитуляция Квантунской армии перед советскими войсками означала конец войны. Атомные бомбы американцы бросили, имея в виду не столько капитуляцию Японии, сколько Советский Союз. Уже тогда перед Западом встала проблема сдерживания Советского Союза. Ему нужно было делать все для того, чтобы не допустить нашего подъема. Если бы мы не участвовали в гонке вооружений, нас бы уже в 1950-х годах разгромили. Удивляться тут нужно не тому, что нас разгромили, а тому, что мы 70 лет продержались. Решающую роль в крахе советской системы и нашей страны вообще сыграли такие факторы: холодная война - непосильная для нас холодная война почти полвека тянулась, - и колоссальный перевес сил Запада. У нас было 260 миллионов человек, и те силы, которые поддерживали нас за пределами нашей страны, нам обходились дорого, нам-то они почти ничего не давали. Во сколько нам обошлась Куба и африканские страны?! Это же огромные средства. Я не хочу сказать, что это зря делалось. Это тоже в какой-то мере сдерживало нападение Запада на нашу страну. Повторяю: колоссальный перевес сил и в экономике и остальных отношениях. Ведь на Западе почти миллиард человек. Запад-то в это время интегрировался, объединял свои усилия. Затем сыграли роль, конечно, те процессы, которые происходили в нашей стране под влиянием Запада. Произошел психологический, идеологический кризис в результате холодной войны, и в Советском Союзе сложилась мощная "пятая колонна" Запада. Западу удалось создать такую атмосферу в нашей стране, что массы населения были склонены к предательству. На путь предательства встало высшее руководство страны во главе с такими людьми, как Горбачев, Яковлев, Ельцин и др. И я думаю, что если бы во главе страны не оказался Горбачев и эти люди, то краха можно было бы избежать. Я уже писал о том, что кризис неизбежен, я писал еще в 1970-е годы, я предсказал уже тогда этот кризис, но мои суждения сочли за клевету на советское общество. Но кризис так и произошел. Кризиса можно было бы избежать или преодолеть его только советскими методами. Накануне перестройки я писал буквально десятки статей на Западе и сюда писал: предкризисная ситуация. Никаких реформ! Любые реформы в предкризисной ситуации должны были привести к краху. Никакой перестройки! Как только Горбачев появился, сразу вышли мои книги "Горбачевизм", где я об этом писал, потом книга "Катастройка", где я ввел этот термин. Именно приход Горбачева к высшей власти и перестройка послужили решающими событиями, которые ввергли нашу страну в состояние кризиса и краха. Замечу в этой связи, что приход Горбачева к высшей власти был не просто результатом внутреннего развития страны. Это был результат вмешательства извне. Это была грандиозная диверсионная операция со стороны Запада. Еще в 1984 году люди, которые активно работали над разрушением нашей страны, говорили мне: "Подождите год, и на русском престоле будет сидеть наш человек". И вот на русский престол посадили своего человека. Без Запада Горбачев никогда бы не пробрался на этот пост.
В. Б. Как вы считаете, возможна ли сейчас определенная реставрация? Мы видим, Путин строит единую партию и прочие институты власти. Может быть, все это даст уже запоздалый в разрушенной стране вариант Дэн Сяопина?
А. З. Нет, нет, нет. Реставрация советской системы исключена. Условий для этого нет никаких. Это я могу обосновать со стопроцентной убедительностью. Дело не в этом. Дело в том, что после краха советской системы сложилась новая социальная система. Я ее называю социальным гибридом, это гибрид советизма и западнизма. Гибрид остатка советской системы и подражания Западу. Ясно, что подражание Западу навязывается силой. Вопрос встает о советизме. Сейчас не идет реставрация советизма. Дело в том, что действует объективный социальный закон. Этот закон впервые в социологии описал я - закон социальной регенерации. Закон этот звучит так: если рушится социальная система, но при этом сохраняется человеческий материал и геополитические условия, то новая система будет максимально близка к разрушенной. То, что происходит, в особенности с приходом Путина к высшей власти, вырисовывается сейчас. Это не реставрация советской системы, это действие социального закона, в силу которого новая социальная система оказывается близкой к советской, хотят этого люди или нет. Это объективный закон, закон природы. Поэтому и получается так: Кремль или то, что называют Кремлем, то есть президентская власть, оказывается аналогом советского Кремля. Даже если просмотреть внутреннюю структуру администрации президента, то по функциям, которые она выполняет, по тому, как исполняют свои обязанности люди, вовлеченные в эту систему, можно усмотреть очень сильную аналогию с советским Кремлем. И другие компоненты социальной организации оказываются аналогичными советским. Включая Думу. Ведь Советы были выборными, демократичными снизу доверху. Если взять прерогативы парламента: и Думы и Верховного Совета, - можно усмотреть во многом аналогию. Ведь когда высшая партийная власть, Центральный комитет КПСС, принимала какие-то решения, она не издавала их как законы государства. Нужно было решение Верховного Совета, чтобы решения партийной власти становились законом. Так и тут. Президент представляет в Думу какие-то предложения, Дума обсуждает и утверждает. Взять хотя бы бюджет. Каким бы он ни был, но Дума утверждает бюджет так, как в советское время Верховный Совет утверждал, а не ЦК, хотя ЦК вносил свои предложения. Многое еще сохранилось и многое воспроизводится. В этом смысле я так определил работу в рамках, в которых и России предстоит жить в наступившем веке. Будет борьба. Можно отметить как факт, что путинское руководство явно укрепляет тенденцию к советизму. Я думаю, что это на благо России.
В. Б. По крайней мере, есть надежда на стабилизацию и сохранение России как крепкого государства. Но вернемся к нашему ХХ веку. Кого бы вы могли назвать из ведущих лидеров ХХ столетия?
А. З. Я считаю, что если XIX век можно назвать веком Наполеона и Маркса, то ХХ век - веком Ленина и Сталина. Я считаю их самыми крупными фигурами. И, может быть, даже Сталин крупнее. Ленин как революционер, а Сталин как создатель грандиозного социалистического, коммунистического общества глобального масштаба. Ну и еще могу назвать как выдающуюся личность ХХ века, конечно, Мао Цзэдуна. Его можно назвать третьим. Были и другие выдающиеся личности. И не обязательно я даю положительные или отрицательные оценки, я имею в виду роль, которую эти личности сыграли. К таким личностям, безусловно, можно отнести Гитлера, Черчилля, конечно. Потом ХХ век был не только веком политических событий, но и веком выдающихся научных открытий, технических изобретений, культуры. ХХ век необычайно богат этим. ХХ век - это и открытие кибернетики, изобретение телевидения, компьютера, кино. И в литературе, и в архитектуре. Здесь будет и Эйнштейн, и Винер, Королев, Гагарин, и сколько наших советских ученых: Курчатов и многие другие. В литературе - и Шолохов, и Маяковский. Это титаны мировой литературы. Толстой - это тоже часть ХХ века. Тут сделаны заготовки на много столетий вперед. И архитектура: ведь новые направления в архитектуре были открыты в нашей стране. То же самое - в живописи. И очередная эволюция будет еще реализовывать эти открытия, которые были сделаны в ХХ веке. И открытие ядерной энергии, и проникновение в микромир, и колоссальные открытия в генетике.
В. Б. То есть можно сказать, что до этого многотысячелетнее развитие человечества мало чем отличается. Человек XIX века или человек IX века практически жили в одних и тех же условиях. ХХ век кардинально изменил условия жизни человека и в техническом, и в других отношениях. Человек изменился.
А. З. К тому, что я сказал, хочу добавить следующее. В ХХ веке произошел эволюционный взрыв. И то, что я сейчас скажу, касается моих исследований. В ХХ веке, во второй половине в особенности, произошел переход, грандиозный эволюционный перелом. Человечество стало переходить от эпохи обществ к эпохе сверхобществ. Стали возникать человеческие общества более высокого уровня социальной организации, чем обычные общества. С этой точки зрения советский опыт особенно ценен. Советский Союз был первым в истории грандиозным сверхобществом. Я в моих работах, особенно в книге "На пути к сверхобществу", подробнейшим образом описал, в чем заключается этот эволюционный переворот. Я считаю, что этот эволюционный перелом сопоставим с величайшими переломами в истории человечества вообще. Я считаю, что по значимости сопоставимыми с ним были только два перелома. Первый - это факт возникновения самого человека, человечества, то есть переход из животного мира к человеку и другой - это возникновение обществ. Классическими образцами обществ были известные нам национальные государства стран Западной Европы, которые были известны в течение многих столетий в истории человечества. Этот перелом - наступила новая эпоха. Перелом от человека к сверхчеловеку, мышление в знаковой форме, в знаковой сфере... Короче говоря, этот перелом еще не изучен как следует. Я думаю, что мои работы в этом являются первыми, в которых дается такая постановка проблемы. Я думаю, пройдет немного времени, и все это будет детально изучено. Информационная эволюция составляет часть этого перелома. Так же, как и образование. Сейчас происходит стремительное образование западного сверхобщества после разгрома Советского Союза. Они пошли по тому же пути. Как я писал в моей книге "Запад", разгромив коммунизм на Востоке, Запад сам устремился в том же направлении. Классическим сверхобществом для меня является Советский Союз, он очень прозрачный был, простой. В силу нашей бедности у нас все было обнажено. Я берусь показать, что каждому элементу советского сверхобщества может быть найден в западном мире аналогичный элемент, выполняющий те же самые функции. И наоборот. Имеет место изоморфизм. Говоря языком логики, изоморфизм социальных структур.
В. Б. Александр Александрович, мы поговорили на тему главного события ХХ века. А вот если мы все же вернемся лично к вам. Каковы главные события в вашей жизни?
А. З. Моя жизнь сложилась так, что я оказался в какой-то мере летописцем и исследователем именно советского коммунизма, его рождения, расцвета, его истории, его гибели. И все основные события моей жизни теснейшим образом связаны с историей советского коммунизма. Я могу назвать свои личные события. Самым крупным событием моей юности было открытие того, что реальное коммунистическое общество является не таким, как его описывали в идеологии. И я поставил перед собой задачу исследования его. Это для меня - событие переворотное. Я должен заметить, что я воспитывался так, что стал очень рано коммунистом, но коммунистом романтическим, психологическим, а не формальным. И я таковым остаюсь до сих пор. Мое критическое отношение к реальному коммунизму объясняется не тем, что я отвергал его, я не отвергал, советская система - это моя система, мой строй, я от него никогда не отрекался. Мое критическое отношение объясняется тем, что я был именно идеалистическим, романтическим коммунистом. То есть реальность не соответствовала идеалу. Все время, пока я жил в Советском Союзе, там происходили всякого рода события: война, участие в войне; но все равно основной целью моей жизни всегда и при всех обстоятельствах было изучение советского общества. Я был арестован в 1939 году, сидел на Лубянке, и для себя сформулировал такую программу, что идеальных обществ не бывает, любые идеалы, когда реализуются, не совпадают с самими идеалами. Коммунистические идеалы - самые лучшие идеалы, и воплощение их дает вот такие негативные результаты... Я начал делать эксперимент над самим собой. То есть создавать свое внутреннее "я", свой внутренний мир, и создавал его таким путем, что изучал реальное советское общество, а затем вырабатывал свою собственную систему жизни, поведения. Думаю, что мне мой опыт удался. Потом я стал ученым, работал в области логики, думаю, что я добился значительных результатов. Я профессионал в этих вещах, знаю состояние мировой логики и знаю, что я совершил революцию в этой сфере. Параллельно я разрабатывал социологическую теорию, потом так обстоятельства сложились, что я начал печатать результаты своих исследований, но в литературной форме. Важным событием в моей жизни был тот момент, когда стали печататься мои литературные социологические произведения. Произошло это на Западе, и кончилось это тем, что меня выгнали из страны, я оказался на Западе, это было очень важное событие в моей жизни. Затем период жизни на Западе, интенсивная литературная работа, интенсивная работа в социологии, и я думаю, она была успешной, я имел на Западе успех. Но я относился к этому как к жизненной рутине. Другое крупнейшее в моей жизни событие - это когда я увидел, что назревает крах советского общества, и затем произошел этот крах, это для меня было событием трагическим. Это произошло в горбачевские и ельцинские годы. Это самое тяжелое событие в моей жизни. Я начал исследование и описание этого коммунистического переворота. Что получилось в результате этого переворота? Я живу теперь в постсоветской России. Должен сказать, что это чужой для меня мир, это не мое, не мой мир, но продолжаю жить постольку, поскольку в какой-то мере я еще не довел до конца свои исследования коммунистической системы, свои исследования Запада и впоследствии этого эволюционного переворота, который произошел во второй половине прошлого века. Поэтому мне есть чем заниматься. Но все крупнейшие события в моей жизни уже позади.
В. Б. Когда вы оказались в эмиграции, то остановились и жили в Германии, в Мюнхене. Почему вы выбрали Германию?
А. З. Во-первых, я не выбирал, меня ведь выслали из страны. Мне предложили или 12 лет тюрьмы, а семья высылается в Сибирь, или в течение 5 дней выезжать на Запад. Я не склонен к политическим скандалам так, как это делал Солженицын и другие, и все это не вышло на поверхность. Германию мне выбрали органы государственной безопасности. Нам дали паспорта, и там было написано: Мюнхен. Впоследствии я узнал, что в моей судьбе принимали участие такие люди, как канцлер Германии (тогда это был Шмидт), Геншер, в Баварии Штраус, который узнал, что я во время войны был летчиком, и он был летчиком... Мне в Мюнхене дали работу в университете по профессии. И я не думал, что мы там застрянем. Жена выучила немецкий язык, у нее хорошие лингвистические способности, дочь Полина пошла в немецкую школу и тоже овладела языком. Я владел английским, побывал в Америке и решил, что в Америке ни под каким видом я жить не хочу. Мюнхен - хороший, приятный город, нам там понравилось.