А.А.Чекалова
КОНСТАНТИНОПОЛЬ В VI ВЕКЕ
Восстание Ника
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Особенности экономического развития Константинополя в начале VI в.
Глава II. Социальная структура населения Константинополя в VI в
Глава III. Социальные связи. Партии ипподрома
Глава IV. Роль народных масс в ранней Византии
Глава V. Внутренняя политика Юстиниана накануне восстания Ника
Глава VI. Ход восстания Ника
Глава VII. Народ и сенаторская оппозиция в восстании Ника
Глава VIII. Последствия восстания Ника
Глава IX. Восстание Ника и социально-политическая борьба в Константинополе
в конце V - первой половине VI в.
Заключение
Примечания
Список сокращений
Библиография
Указатель имен
ВВЕДЕНИЕ
(историография вопроса,
характеристика источников)
Восстание Ника - крупнейшее народное движение ранней Византии. В любом труде, посвященном эпохе Юстиниана, будь то обширная монография или небольшая статья в энциклопедии, имеется описание этого события либо, по крайней мере, упоминание о нем. Характерно, однако, что в основу многих современных представлений о великом мятеже 532 г. легли специальные исследования, увидевшие свет в середине XIX - начале XX в., в которых основное внимание уделялось ходу восстания, его хронологии, топографии, характеристике источников, в то время как причины восстания, социальный состав его участников и их роль в этом движении исследовались явно недостаточно и изучение их практически не выходило за рамки отдельных, нередко умозрительных, а порою и просто весьма общих и случайных суждений.
Первая специальная работа о восстании Ника вышла в свет в 1854 г. Автором ее являлся профессор Цюрихского университета В. А. Шмидт. По словам исследователя, его интерес к восстанию был вызван той ролью, которую оно сыграло в политической, правовой и нравственной истории Византии. Вместе с тем его привлекало и то, что, несмотря на свою очевидную значительность, восстание не было как следует изучено. Отметив скудость сведений о нем и их разбросанность, автор решил создать целостную картину восстания, чтобы после него "никому не понадобилось проделывать этот нелегкий труд" [293, с. 1]. В. А. Шмидт и не предполагал, вероятно, что его работа явится лишь началом, отправным пунктом для многих исследований в будущем.
Приступив впервые к детальному изучению восстания Ника, В. А. Шмидт достиг весьма существенных результатов. Он собрал весь основной материал источников и привел в систему, хотя и с некоторыми неточностями, их противоречивые данные 1. В работе с источниками В. А. Шмидт показал незаурядное мастерство. Наиболее ярко оно проявилось в анализе диалога между прасинами и императором - так называемых "Актов по поводу Калоподия". Исследуя их, автор сопоставил известные ему факты из византийской истории с короткими фразами спора на ипподроме и тем самым раскрыл смысл его многих неясных мест. Он первым раскрыл и религиозный смысл диалога [293, с. 47-50].
Несмотря на бесспорные достоинства работы В. А. Шмидта, его труд не свободен от недостатков. Говоря о причинах восстания, автор останавливается, причем весьма кратко и поверхностно, лишь на династической, церковной и цирковой оппозиции [293, с. 24- 26]. Уже ближайший последователь В. А. Шмидта - В. К. Надлер считал это недостаточным и писал в своей книге: "Интриги и заговоры, от кого бы ни исходили они, какими бы средствами ни располагали они, могут произвести переворот внутри двора, но они не в силах вызвать движение масс. Великое восстание 532 г. было вызвано всем предыдущим развитием, всею правительственною системою Юстиниана" [75, с. 60-61] 2.
У В. А. Шмидта имеется и ряд неточностей в изложении хода восстания. Так, описывая события, происходившие накануне восстания, он чрезмерно сближает их во времени [293, с. 47, 52], невольно создавая у читателя впечатление о преднамеренной подготовке этого на деле стихийного и рождавшегося постепенно грозного бунта.
В своем стремлении нарисовать стройную картину восстания В. А. Шмидт допускает порой либо искажение хода событий (например, перенос провозглашения императором племянника Анастасия Ипатия с 18 на 19 января [293, с. 70]), либо вольное толкование источников (согласно "Пасхальной хронике", 17 января одни димоты избивали других, в изложении же В. А. Шмидта, солдаты убивали димотов [293, с. 64-66]).
Через несколько лет после публикации В. А. Шмидта и совершенно независимо от него о восстании Ника написал греческий ученый профессор Афинского университета К. Папарригопулос в третьем томе своей "Истории греческой нации". Его изложение значительно уступает работе В. А. Шмидта. Здесь нет того понимания "Актов по поводу Калоподия", которое проявил немецкий ученый, и текст диалога дается в основном в том виде, в каком сохранил его Феофан [339, с. 116-133]. Кроме того, К. Папарригопулос отказался от комплексного изучения источников и следовал по большей части двум авторам - Прокопию и Феофану.
Недостаточно высокое качество исследования К. Папарригопулоса вызвало появление к жизни другого греческого сочинения, уже специально посвященного восстанию Ника. Автором его был известный юрист Павлос Каллигас. Подвергнув критике соответствующий пассаж труда К. Папарригопулоса, он указал на высокие достоинства исследования В. А. Шмидта и в основном повторил его суждения [337, с. 329-358].
В ответ на статью П. Каллигаса К. Папарригопулос написал прекрасное полемическое сочинение, в котором попытался ответить своему оппоненту [340].
Прежде всего К. Папарригопулос коснулся причин восстания. Дело в том, что П. Каллигас, следуя в целом за В. А. Шмидтом, в данном вопросе явно уступал своему предшественнику, не назвав даже тех видов оппозиции, о которых говорил в свое время В. А. Шмидт. В связи с этим К. Папарригопулос указал на роль династической оппозиции [340, с. 7-8], в чем он не только вернулся к В. А. Шмидту (попутно заметим, что К. Папарригопулос не был знаком с его работой), но и пошел дальше, отметив определенное влияние на восставших сенаторских кругов.
Следуя В. А. Шмидту, П. Каллигас упрекал К. Папарригопулоса в том, что автор "Истории греческой нации" не показал той враждебности, которую питал к прасинам Юстиниан [337, с. 330]. Отвечая на этот упрек, К. Папарригопулос не только выступил против П. Каллигаса, но и косвенно задел В. А. Шмидта, у которого вопрос о цирковой оппозиции рассмотрен весьма поверхностно и примитивно. К. Папарригопулос справедливо отметил, что симпатии Юстиниана к венетам не были столь неизменными и безграничными, как это обычно себе представляют. В качестве доказательства автор сослался на закон 527 г., запрещавший всякую борьбу партий ипподрома, а также на участие в восстании Ника венетов, что свидетельствует о недовольстве политикой Юстиниана также и среди них [340, с. 9]. Это указание на сложность политики Юстиниана в отношении партий ипподрома явилось большим достоинством нового исследования К. Папарригопулоса.
Несмотря на высокие для своего времени качества, эта работа К. Папарригопулоса осталась в научном мире не замеченной, и в 1889 г. английский профессор Дж. Бери, издавая свою "Историю Поздней Римской империи", в разделе, отведенном восстанию Ника, воспроизвел в основном изложение В. А. Шмидта вместе со всеми неточностями, которые подметил К. Папарригопулос [147, т. I, с. 340-345]. Но, очевидно, заинтересовавшись восстанием Ника, Дж. Бери вскоре написал о нем специальную статью, где занялся разбором источников, хронологией и топографией восстания [149, с. 92-119]. Проведя сравнение ряда византийских памятников разных эпох, Дж. Бери верно подметил сходство "Пасхальной хроники", "Хронографии" Феофана, "Эксцерптов" Константина Багрянородного и др. с "Хронографией" Иоанна Малалы. Однако едва ли возможно считать, как это делает автор, что все эти источники в разделах, описывающих восстание Ника, восходят к полному варианту "Хронографии" Иоанна Малалы (см. ниже, с. 9-13).{Здесь стр. 4-7; Ю. Шардыкин}
Весьма тщательно изучена Дж. Бери хронология восстания, хотя и здесь, как мы попытаемся показать ниже, не во всем можно с ним согласиться.
Существенным недостатком статьи Дж. Бери является то, что он отказался в ней от исследования причин восстания, его социальной характеристики и последствий, а также его места в ряду прочих народных движений того периода. Автор попросту отослал читателя к статье Ф. И. Успенского, посвященной партиям ипподрома вообще, а не конкретно восстанию Ника [111, с. 1-16] 3.
Этот недостаток в значительной степени свойствен и изложению восстания Ника, содержащемуся во втором издании его "Истории Поздней Римской империи" [148, т. II, с. 39-48]. Говоря о причинах мятежа, автор лишь кратко останавливается на стремлении Юстиниана проводить политику, независимую как от прасинов, так и от венетов. Роль народных масс в восстании практически находится вне поля зрения исследователя. По мнению Дж. Бери, размах движения был вызван агитацией сенаторов, стремившихся к смене императора [148, т. II, с. 44].
Несмотря на определенную ограниченность и неполноту, работам Дж. Бери была суждена долгая жизнь. При характеристике восстания последующие авторы брали за основу именно их. Многие положения Дж. Бери были приняты и Ш. Дилем, остановившимся на восстании Ника в обширной монографии "Юстиниан и византийская цивилизация в VI в." [173, с. 465-473]. Вместе с тем в трактовке причин восстания Ш. Диль ближе стоит к В. А. Шмидту, полагая, что восстание было вызвано пристрастным отношением Юстиниана к прасинам. Правда, Ш. Диль пошел несколько дальше, остановившись впервые, впрочем очень кратко, на финансовой политике Юстиниана [173, с. 465-473].
Близок к работам Дж. Бери и рассказ о восстании Ю. Кулаковского, хотя он и не ссылается на труды своего английского коллеги [55, т. II, с. 75-84]. Несколько досадным представляется невнимание Ю. Кулаковского к причинам восстания, которые он трактует отчасти как Э. Гиббон, отчасти как Ш. Диль. Это тем более бросается в глаза, что в книге Ю. Кулаковского собран богатый фактический материал, позволяющий прийти к гораздо более глубоким суждениям 4.
Современная буржуазная историография в трактовке восстания Ника также в значительной степени восходит к работам Дж. Бери. Многие историки (Э. Штейн [301, с. 449-456], Г. Острогорский [276, с. 66 и сл.], Г. Дауни [178, с. 41 и сл.], Дж. Баркер [128, с. 82-91], Р. Браунинг [145, с. 109-112]) испытывают либо непосредственное, либо воспринятое через работы других ученых влияние его исследований. Более оригинальным является лишь соответствующий раздел фундаментального труда Э. Штейна, который, приняв многие положения Дж. Бери, высказал ряд интересных соображений относительно, хронологии восстания, "Актов по поводу Калоподия" и т. д. Большое внимание исследователь уделил финансовой политике Юстиниана в начале его правления, рассматривая ее как основную причину восстания [301, с. 441-449]. Поправки и добавления Э. Штейна были учтены рядом других исследователей (Л. Шассеном, Г. Дауни, Э. Франциусом, Р. Браунингом). Однако Л. Шассен, Г. Дауни и Э. Франциус останавливаются на финансовой политике Юстиниана лишь вскользь [161 а, с. 45; 178, с. 41; 180, с. 103; 192, с. 70], а Р. Браунинг, хотя и пишет об этом несколько подробнее, сосредоточивает свое внимание не на тяжести положения народных масс, а на ухудшении положения более богатых слоев населения [145, с. 107-108] 5.
Более того, некоторые ученые (А. Джонс, Дж. Баркер), излагая причины восстания Ника, не дают даже краткой характеристики финансовой политики Юстиниана и ее связи с восстанием, не говоря уже о более глубоких причинах этого народного движения, объясняя его, как и некогда Дж. Бери, в первую очередь отношением Юстиниана к партиям ипподрома [235, т. I, с. 271; 128, с. 82]. По мнению же Л. Шассена, и политика императора по отношению к партиям, и его финансовые мероприятия накануне восстания явились лишь предлогом к мятежу; истинной причиной его было недовольство аристократии новым императором [161а, с. 59]. О подобном суждении, сделанном неспециалистом, можно было бы и умолчать, если бы оно не обнаруживало явной тенденции, опять-таки восходящей к Дж. Бери, - чрезмерно преувеличивать влияние аристократии на восстание Ника. Именно этим отличаются работы Э. Штейна, Г. Дауни, Дж. Баркера [301, с. 449; 180, с. 100 и сл.; 128, с. 86]. Более осторожен в данном случае Р. Браунинг, но и по его мнению, Юстиниану не удалось успокоить восставших на ипподроме 18 января, потому что против него были настроены лица высокого положения [145, с. 111] 6.
Таким образом, после Э. Штейна в зарубежной историографии не было сделано более серьезной попытки охарактеризовать причины восстания Ника. Следует также отметить, что это движение, как, впрочем, и иные народные волнения, несмотря на свою значительность, не занимает большого места в современных зарубежных исследованиях, посвященных эпохе Юстиниана. События восстания излагаются в них суммарно, анализ социальных групп, принявших участие в восстании, делается кратко и неглубоко. Так, даже Р. Браунинг, более подробно, нежели другие авторы, излагающий события восстания Ника, сосредоточивает свое внимание лишь на отдельных, наиболее ярких его моментах: пожаре 13 января, смещении чиновников, сцене на ипподроме 18 января, совещании Юстиниана со своими приближенными. Описание разгрома восстания дается почти исключительно на основе сочинения Прокопия, который в данном случае, по-видимому, менее объективен, чем хронисты. И опять-таки нельзя не обратить внимание на то, что именно так представлял себе подавление восстания Дж. Бери [148, с. 46-47].
Из советских историков первым на восстании Ника остановился М. В. Левченко. Во многом еще базируясь на работах Дж. Бери и Ш. Диля, автор вместе с тем стремится пойти дальше их: он вполне справедливо подчеркивает роль народных масс в этом движении, говоря о "степени ожесточенности народных низов против правительства", проявившейся в этом мятеже. Тем не менее М. В. Левченко, как и Дж. Бери, допускал возможность, что восстание было подготовлено частью враждебной Юстиниану сенаторской аристократии [71, с. 58-61].
Более подробно исследует восстание Ника А. П. Дьяконов, который вслед за М. В. Левченко акцентирует внимание на совместном выступлении в нем народных масс независимо от их деления на цирковые факции [51, с. 209-212]. При этом автор склонен даже вообще отрицать добровольное участие сенаторов в восстании [51, с. 2 II]. Достаточно много места отводит он анализу "Актов по поводу Калоподия" и связанной с ними дискуссии [51, с. 209-210]. Несомненным достоинством работы А. П. Дьяконова является то, что он связывает восстание Ника с другими народными выступлениями той эпохи.
Примерно в то же время, что и А. П. Дьяконов, о восстании Ника писала Н. В. Пигулевская, которая также характеризует его как выступление городского населения [78, с. 140-141]. В отличие от А. П. Дьяконова Н. В. Пигулевская признает определенную роль сенаторов в восстании, но делает это более осторожно, нежели М. В. Левченко [78, с. 141].
Как одно из самых крупных движений народных масс изображает восстание Ника Г. Л. Курбатов [57, с. 65-78]. Автор останавливается на характеристике положения простого народа, причем не только столицы, но и провинции [57, с. 69-71], ярко обрисовывает алчность и продажность центральной администрации [57, с. 70].
Значительное место уделено восстанию Ника в томе I "Истории Византии", в главе, написанной З. В. Удальцовой [54, с. 282-296]. Анализ источников, сохранивших сведения об этом народном движении, и весьма подробное описание хода событий сочетаются здесь, насколько позволяет характер общего труда, с анализом причин восстания и позиций различных социальных групп, принявших в нем участие. Автор в первую очередь обращает внимание на экономические причины восстания, отмечая обострение противоречий между руководящими группами венетов и прасинов, на недовольство их обеих фискальной и вообще экономической политикой Юстиниана. Немаловажное значение, по мнению автора, имела и переменчивость религиозной политики Юстиниана. Особо останавливается исследовательница на тяжести положения народных масс накануне восстания [54, с. 286]. Подчеркивая решающую роль народа в этом движении, она вместе с тем отмечает определенное влияние на ход событий в январе 532 г. сенаторской оппозиции, "занявшей по отношению к народу предательскую позицию" [54, с. 293]. Разгром восстания, по мнению автора, имел важные последствия как во внешней, так и во внутренней политике Юстиниана [54, с. 295]. В частности, он явился ударом по оппозиционно настроенной аристократии и по старой муниципальной организации [54, с. 295].
Внимание советских историков к восстанию Ника, и прежде всего к его социальным аспектам, показывает, что назрело время для более тщательного и глубокого исследования этого крупнейшего народного движения VI в. Вполне очевидно, что необходимо изучить весь сложный комплекс причин восстания, социальный состав его участников, их роль в этом движении, а также место и значение восстания Ника в истории Византии VI в. Этой цели и призвана служить настоящая работа.