Итак, совместные выступления народных масс при Анастасии были вызваны тяжелым экономическим положением населения и стремлением правительства ограничить активность народных масс. Нелегкое положение народа послужило причиной и для других волнений, большинство которых падает на вторую половину правления Юстиниана.
В 553 г. в Константинополе произошло восстание бедняков, причиной которого, по словам Иоанна Малалы, послужила порча властями мелкой монеты. Волнения были настолько сильными, что Юстиниан приказал выпускать монеты по прежнему образцу [26, с. 486].
В мае 556 г. в столице не хватало хлеба. На ипподроме во время игр в честь "дня рождения" города в присутствии персидских послов народ стал кричать: "Василевс, [дай] изобилие городу!" По приказу императора префект города подавил мятеж. Характерно, что среди лиц, наказанных префектом, были знатные люди из партии венетов [26, с. 488; 41, с. 230]. По-видимому, аристократия и в этом случае попыталась использовать в своих интересах народное недовольство.
В 560 г., когда распространился слух о смерти императора, димы заволновались и захватили весь хлеб в булочных и пекарнях, так что уже утром следующего дня [41, с. 234] 15 нельзя было найти хлеба во всем городе. Положение было спасено сенатом, который принял необходимые меры для восстановления порядка.
Крупные волнения произошли в 563 г. в связи с назначением на пост префекта города некоего Андрея. Очевидно, речь идет о тем самом логофете Андрее, дом которого пострадал во время волнений 559 г. Тогда он служил в префектуре претория под началом Петра Варсимы. По всей вероятности, Андрей, так же как и сам префект, был ненавистен народным массам из-за его вымогательств. Назначение Андрея на более высокий пост сулило народу новые невзгоды, и горожане подняли мятеж. Когда после назначения префектом Андрей ехал на колеснице в преторий, на него напали прасины и с проклятиями стали кидать в него камни. К прасинам присоединились венеты 16, и на главной улице столицы Месе произошли большие беспорядки. Как и в январе 532 г., восставшие устремились в преторий и напали на его охрану. Император приказал куропалату Юстину усмирить бушующую толпу. "Зачинщики" беспорядков были схвачены, и много дней их водили с позором по городу; тем же, кто в ходе беспорядков пустил в ход оружие, отрезали пальцы [41, с. 239].
565 год, последний год правления Юстиниана, также был отмечен крупными волнениями. Префект претория Зимарх послал солдат и коментарисиев арестовать некоего Кесария, жившего в квартале Мезанциол. Жители Мезанциола, прасины, не выдали Кесария и выступили против солдат. Схватка продолжалась два дня, на протяжении которых солдаты не могли одолеть восставших. Юстиниан послал значительные подкрепления, но это еще больше озлобило восставших, которые перебили многих солдат и экскувитов. Однако и на стороне прасинов было немало погибших. Борьба охватила районы города, прилегавшие к Тетрапилу и преторию города. Здесь, по свидетельству хрониста, к прасинам присоединились венеты. В тот же день произошло столкновение и в квартале Стратигий 17. Не в силах усмирить восставших, Юстиниан сместил Зимарха и на его место назначил Юлиана. Новый префект в течение десяти месяцев производил тщательное расследование, разыскивая среди димотов "воров, грабителей и убийц" и предавая их казни [22, с. 176]. В данном случае речь, бесспорно, идет о представителях низших слоев населения, городской бедноте, которая приняла в мятеже самое активное участие.
* * *
Итак, социально-политическая борьба в Константинополе в конце V - первой половине VI в. отличалась большой сложностью. Наряду с борьбой партий ипподрома между собой в этот период было немало совместных выступлений народных масс против правительства. Нередко в борьбу различных слоев населения вмешивалась аристократия, которая не только принимала непосредственное участие в столкновениях партий, но и использовала в своих интересах народные движения. Аристократия была замешана в народных выступлениях 491, 493, 512 и 556 гг., она участвовала и в заговоре аргиропратов в 562 г.
Все особенности сложной социально-политической борьбы конца V - первой половины VI в. с необыкновенной яркостью проявились в восстании Ника, которое можно по праву назвать наиболее типичным восстанием этого периода. Начавшись с борьбы партий, оно перешло во всеобщую борьбу народных масс против социального угнетения. Причиной восстания Ника, как и многих других народных выступлений в Константинополе, послужило тяжелое положение горожан, усугубленное финансово-экономической политикой императора. Немалое значение имели и стремление Юстиниана (как и Анастасия) осуществлять свои политические идеи, полностью игнорируя мнение сената и народа, его попытки ограничить активность народных масс. Как и в волнениях 491, 512 и 563 гг., восставшие в 532 г. направили свой гнев против чиновников, проводивших в жизнь политику императора. Так же как и во всех движениях конца V - первой половины VI в., решающую роль в восстании Ника сыграл народ. Именно он добился отставки наиболее ненавистных чиновников, открыл тюрьмы, поджег государственные здания. Вместе с тем заметную роль в восстании сыграла аристократия, которая навязала народу, как и в 512 г. (но на этот раз более успешно), своего кандидата на престол. Столь же характерны и методы борьбы восставших в 532 г.: метание камней, использование оружия и, наконец, поджоги, без которых не обходился почти ни один мятеж. Типично и поведение горожан накануне восстания, их диалог с императором Юстинианом, который очень напоминает диалог народа с патриархом Иоанном в храме св. Софии в 518 г., сразу же после восшествия на престол Юстина I [37, кол. 1057 и сл.]. Так же как и "Акты по поводу Калоподия", обращение к патриарху носит ритмический характер 18. И в том и в другом случае есть сходство в выражении мыслей 19, а иногда и отдельных фраз 20. Но самое главное, что роднит "Акты по поводу Калоподия" и диалог народа с патриархом Иоанном, это та свобода и даже резкость, с которыми народ обращается в одном случае к императору, в другом - к патриарху 21.
Немало и других деталей роднит восстание Ника с народными волнениями того периода. Так, события 532 г. развернулись главным образом на ипподроме, на Августеоне, Месе, форуме Константина, т. е. в местах, которые, по сути дела, являлись центром политической, социальной и культурной жизни столицы. Можно привести и более мелкие факты. Как и Анастасий в 511 г., Юстиниан в критическую минуту восстания готовил к бегству корабли, и, как тот же император в 512 г., он появился на ипподроме без диадемы и просил народ прекратить мятеж. Если же восстание Ника и выделяется среди многочисленных народных выступлений конца V - первой половины VI в., то прежде всего масштабом, драматизмом, силой сопротивления народных масс и значительностью последствий. При этом оно отразило многие типичные черты менее известных и менее широких народных волнений той эпохи.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Период конца V - начала VI в. явился для столицы Византийской империи временем серьезных общественных потрясений, периодом острых социальных конфликтов, отличавшихся широтой вовлеченных в них общественных сил, сложностью противоречий, разнообразием форм и целей социально-политической борьбы. В ходе этих конфликтов подчас тесно переплетались между собой борьба отчаявшихся масс против социального угнетения и борьба внутри господствующего класса; аристократия нередко пыталась использовать народные движения в своих целях, отчего ход борьбы и общее течение событий приобретали подчас неожиданную окраску и запутанный характер.
Наиболее типичным народным движением этой эпохи явилось восстание Ника, в котором нашли свое отражение все характерные особенности социально-политической борьбы указанного периода, как существенные, так и незначительные.
Восстание было обусловлено целым рядом важных причин - экономических, социальных, политических и религиозных.
В экономическом развитии Константинополя, столицы империи и крупного центра ремесла и торговли, в начале VI в. все отчетливее проявлялись укрепление самостоятельности торгово-ремесленных корпораций, расцвет ростовщичества и разного рода коммерческих сделок (не исключавших махинаций), в которых принимала участие и аристократия. По приходе к власти Юстиниан весьма энергично повел борьбу против этих явлений. Уже сама кодификация права, где большое место отводилось вопросам экономики (в том числе и Константинополя), означала, что государство было твердо намерено поставить под свой контроль все без исключения сферы деятельности горожан. Введение в столице таможенных постов, попытки положить пределы ростовщичеству, ограничение частной деятельности сенаторов в сфере товарно-денежных отношений - эти и другие меры государственной регламентации, столь явственно проявившиеся в начальный период правления Юстиниана, обостряли противоречия как между населением и правительством, так и между отдельными социальными слоями горожан (аристократией и торгово-ростовщической верхушкой). В столице не было ни одной социальной группы или прослойки, интересы которой не были так или иначе задеты или ущемлены. Аристократов не устраивало чрезмерное, с их точки зрения, укрепление власти императора, проявлявшееся и в усилении его контроля над государственным аппаратом, и в ограничении их собственной коммерческой деятельности и реальной возможности проявлять политическую активность.
Контроль государства над ценами, устанавливаемыми торговцами, и процентами, взимаемыми при заключении сделок, сильно задел интересы торгово-ростовщической верхушки.
Что касается основной массы трудового населения Константинополя, то среди этих людей, еле сводивших концы с концами и постоянно видевших перед собой призрак голода и нищеты, состояние недовольства и возмущения было наиболее глубоким. Кроме того, чудовищные злоупотребления (в основном взяточничество и вымогательства) ближайших сподвижников Юстиниана - префекта претория Востока Иоанна Каппадокийского и квестора Трибониана,- призванных проводить политику государственной регламентации в жизнь, окончательно дискредитировали ее в глазах обираемого императором и его клевретами народа.
Положение усугублялось тем, что в своем стремлении к внутренней консолидации государства и сильной единоличной власти Юстиниан всячески пытался снизить политическую активность партий ипподрома и народных масс вообще.
Недовольство населения города вызывала также религиозная политика императора, стремившегося и в этой сфере к максимальной унификации.
Атмосфера была накалена до предела. Взрыв стал неизбежным. И в январе 532 г. в Константинополе разразилось крупнейшее народное волнение ранневизантийской эпохи - восстание Ника. Начавшись как стихийный народный мятеж, оно обнаруживает с первого дня ярко выраженный характер широкого социального движения и, чем дальше, тем больше приобретает характер движения антиправительственного и даже антиимператорского по своей сути. Однако после неудачной попытки провозгласить императором патрикия Прова восстание определенно теряет четкую социальную и политическую направленность, вновь переходя в стихийный бунт и хаотическую борьбу внутри димов. С изгнанием же из Большого дворца племянников Анастасия Ипатия и Помпея восстание вновь обретает достаточно четкую политическую цель.
Столь причудливое, зигзагообразное развитие событий в ходе восстания Ника объясняется тем обстоятельством, что в нем приняли участие весьма разнородные элементы, в том числе сенаторская аристократия и династическая оппозиция.
Позиция сенаторов в восстании отличалась двойственностью. С первых же дней аристократические круги Константинополя попытались использовать народное движение в своих интересах и направить его по выгодному для них руслу. Их влияние на восстание отрицать невозможно. Однако в силу своей классовой ограниченности сенаторы отказались от решительных действий, и их союз с народными массами оказался временным.
Интересы сенаторской оппозиции не следует отождествлять с интересами оппозиции династической, наличие которой ряд исследователей считают одной из основных причин восстания. При Юстине и в первые годы правления Юстиниана династическая оппозиция (если вообще можно говорить о ее существовании) не представляла собой существенной угрозы правящей династии. Ипатий, Помпей и Пров не имели никакого отношения к началу восстания. Династическая оппозиция не была не только причиной, но даже и поводом к этому народному возмущению. Племянники Анастасия не играли в нем заметной роли вплоть до 18 января-дня провозглашения Ипатия императором. Примкнув к восстанию, династическая оппозиция не смогла закрепить успехи восставшего народа; даже напротив,- она способствовала разгрому восстания.
Решающую роль в восстании Ника сыграли народные массы. В VI в. народ был реальной политической силой и обладал необычайной политической активностью. При этом его разделение на партии ипподрома играло второстепенную роль, столкновения между ними порой носили лишь спортивный характер, значительно уступая по своей силе и эффективности совместной борьбе обеих партий против правительства. Это самым непосредственным образом касается восстания Ника, в ходе которого единство и сила народа проявились с необыкновенной полнотой, а деление его на партии почти не ощущалось. Восставшие стали грозной силой и успешно вели бои с отборными дружинами Велисария и Мунда. В руках народа оказался почти весь Константинополь, за исключением Большого дворца. Хотя народ, поднявшийся на борьбу стихийно и неорганизованно, не смог, несмотря на размах движения, выдвинуть своего вождя и пошел на поводу у аристократии, восстание Ника было прежде всего народным движением; именно таким изображают его современники и более поздние авторы.
После восстания Ника Юстиниан принял ряд мер по укреплению режима, но вместе с тем попытался ослабить недовольство различных групп населения, сделав ряд серьезных уступок - в первую очередь сенаторской аристократии и торгово-ростовщической верхушке столицы. Конечно, император не отказался ни от своих широких внешнеполитических планов, ни от мер по регламентации экономической жизни империи, но его политика утратила ту жесткую определенность, которая была свойственна ей в первые годы его правления. Она стала белее гибкой, в ней обнаружились колебания и лавирования между различными группами населения. Само законодательство стало более многословным и менее четким.
Тем не менее, несмотря на все его попытки, Юстиниану не удалось до конца привлечь на свою сторону ни сенат, ни торгово-ростовщическую верхушку, ни тем более народные массы. С 547 г. волнения вспыхивают с новой силой и следуют одно за другим. Поэтому значение восстания Ника заключается не в том, как это принято считать, что Юстиниан, разгромив все виды оппозиции, окончательно укрепил собственную власть, а скорее в том, что о" так и не смог установить ту автократию, к которой стремился в первые годы своего правления.
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Наиболее важные источники по восстанию Ника были названы еще Э. Гиббоном, однако этот исследователь не сделал попытки критического их сопоставления и следовал в основном за изложением Прокопия, хотя он использовал и другие источники [197, с. 222-226].
2 Впрочем, этим общим суждением автор и ограничился. В остальном его труд совершенно неоригинален и зачастую представляет собой буквальный перевод работы В. А. Шмидта на русский язык.
3 В "Истории Византийской империи" [110, с. 499 и сл.] Ф.И. Успенский уже непосредственно связывает историю цирковых партий с восстанием Ника, полагая, что одной из причин восстания явилась борьба правительства с "городскими вольностями". Из других причин он называет, корыстолюбие чиновников императора (следуя здесь за рассказом Прокопия о восстании Ника) и суровые меры против монофиситов. В последнем выводе автор явно не прав, и его трактовка религиозной политики Юстиниана в первые годы его правления значительно уступает обстоятельному и до сих пор не утратившему своего значения изложению церковной политики этого императора, сделанному Ю. Кулаковским в работе, появившейся в свет почти одновременно (1912 г.) с "Историей Византийской империи" Ф. И. Успенского [55, т. II, с. 233 и сл.]. Сам ход восстания освещен Ф. И. Успенским весьма небрежно и скорее напоминает описание, сделанное Э. Гиббоном, нежели В. А. Шмидтом или Дж. Бери.
4 Особняком от всех этих названных выше и так или иначе связанных между собой исследований стоит теперь уже совершенно устаревшая работа Л. Мордтмана, в которой восстание Ника рассматривается исключительно в топографическом аспекте [274].
5 Правда, Р. Браунинг говорит мимоходом о том, что Юстиниан обложил соответствующей податью и городское население, которое раньше наряду с более обеспеченными классами в значительной степени могло уклоняться от уплаты ее, в то время как основная тяжесть налогового бремени ложилась на плечи крестьян. Данное утверждение, однако, явно сомнительно, так как хорошо известно, что и горожане немало страдали от податей [33, нов. 43, 59]. По всей видимости, можно говорить лишь об общем усилении налогового гнета, а не об установлении не существовавших ранее налогов на городское население.
6 Некоторым исключением стала работа Ф. Тиннефельда, который, хотя и пишет о восстании в том же русле, что и другие современные западные византинисты, все же на первый план выдвигает роль в нем народных масс. Сам рассказ о восстании Ника помещен автором в разделе "Народ как политический фактор в столице" [311, с. 194-199].
7 Иоанн, сириец по происхождению, по-видимому, незадолго до восстания переехал из Антиохии в Константинополь [103, с. 19]. Ряд авторов допускают возможность, что труд Иоанна Малалы был прерван и затем продолжен жителем Константинополя [149, с. 95; 301, с. 703; 76, с. 12]. В любом случае строки, посвященные восстанию Ника, были написаны свидетелем событий.
Глава I
1 Наиболее важные исследования в этой области: [227; 228; 203]. История Константинополя главным образом в отношении топографии и архитектуры (рассмотрена в следующих изданиях [308; 257; 224].
2 Как центр торговой, политической, культурной и интеллектуальной жизни Византии рассматривает Константинополь X. Хунгер [219, с. 41 и сл.]. По мнению исследователя, это был город, в котором легко можно было сделать карьеру и который притягивал провинциалов как магнит [219, с. 49]. Константинополю, ставшему в сознании жителей Востока их новым центром, заменившим Рим, посвящена работа Г.Т. Бека [135]. Становление Константинополя как столицы империи рассмотрено в фундаментальном исследовании Ж. Дагрона [170].
3 Сам А. Джонс, характеризуя торговлю и ремесло ранней Византии, упоминает об оружейных мастерских столицы [235, т. II, с. 835] и называет ее крупнейшим шелковым рынком [235, т. II, с. 862]; ср. [232, с. 192], где автор говорит об одном крупном константинопольском торговце одеждой. Парадоксальную точку зрения А. Джонса можно объяснить лишь тем, что, будучи историком античности, он смотрел на Константинополь так, как смотрели на него современники превращения маленького Визaнтия в имперскую столицу, видя в нем прежде всего город-выскочку, а также тем обстоятельством, что Константинополь как столица складывался постепенно, отстаивая свое право на первенство в империи в упорной борьбе с Александрией и Антиохией.
4 И. Караяннопулос и А. Джонс относят понятие "гинекей" только к мастерским по производству шерстяных тканей и одежды [239, с. 60; 232, с. 183 и сл.; 235, т. II, с. 836]. Производство шелка, по мнению А. Джонса, было организовано иначе, нежели изготовление шерсти [235, т. II, с. 862]. Между тем специалисты, изучающие организацию производства шелка в Византии, относят понятие "гинекей" в первую очередь к мастерским, изготовляющим шелк [255; 84, с. 4; 80, с. 227; 79, с. 85; 141, с. 140-141]. Об изготовлении шелковых одежд гинециариями содержатся сведения и в Кодексе Юстиниана: Auratas ас sericas paragaudas auro intextas viriles privatis usibus contexere conficereque prohibemus et a gynae-ciariis tantum nostris fieri praecipimus [17, XI, 9 (8), l]. По всей видимости, прав Дж. Уилд, который относит понятие "гинекей" и к мастерским по изготовлению шерсти, и к мастерским, производящим шелк [321, с. 650, 661-662].
5 В литературе по поводу этой статьи Кодекса существует довольно оживленная дискуссия. Закон этот точно не датирован и является извлечением из "Василик" (LIV, 16, 16). В начале 40-х годов Р. Лопес высказал предположение, что эта статья относится ко времени не Юстиниана или его предшественников, а Ираклия [252, с. 459-461; 255, с. 5 и сл.; 251, с. 7, и т. д.]. Однако это положение встретило возражения Ф. Дэльгера и его ученика Б. Зиноговица, что побудило Р. Лопеса вновь выступить в защиту своей точки зрения. Сущность его доводов сводится к следующему: 1) законы, приведенные в Кодексе Юстиниана, прикрепляли работников к их мастерским, недатированная же конституция, напротив, ограничивает возможность поступления в них; 2) конституция не упоминает о "комите священных щедрота, а говорит лишь об управителях провинций; 3) наказания, которые предусматриваются конституцией, нехарактерны для более раннего периода [254, с. 78]. В рецензии на эту работу Ф. Дэльгер вторично высказался против точки зрения Р. Лопеса, исходя из других, но весьма существенных факторов. В "Василики", отмечает Ф. Дэльгер, не включались новеллы, изданные в период между правлением Тиверия II и Льва VI. Стиль спорной конституции также, по его мнению, больше свойствен Юстиниану либо его предшественникам [177, с. 224).
Доводы, как мы видим, носят формальный характер, но они очень важны, поскольку содержание конституции едва ли в данном случае можно приводить как аргумент: само по себе оно может служить отражением той или иной политики императора. К тому же законы Кодекса и указанная конституция не столь уж несовместимы. В своей совокупности они могут просто-напросто означать, что государственные корпорации являлись закрытыми учреждениями, попасть в которые было столь же сложно, сколь и выбыть из них [141, с. 140]. Меры по ограничению вступления в корпорацию скорее всего были вызваны тем, что разорившиеся слои населения, в частности куриалы [33, нов. 38, гл. VI], стремились в поисках средств к существованию проникнуть в иные социальные слон, в том числе и в состав ремесленников государственных мастерских, тем самым увеличивая число неквалифицированных работников. Государство же было заинтересовано в сохранении определенного числа ремесленников достаточно высокой квалификации, и относящиеся к государственным мастерским постановления имеют в виду именно их.
6 Qui textrini nostri mancipia occultatione celaverit, ternis libris auri pro singulorum liominum suppressione plectetur. Не вдаваясь в содержание этих двух законов, исследователи полагают, что в первом из них [17, XI, 8 (7), 5] также идет речь о рабах, как и во втором [255, с. 6, примеч. 3; 207, с. 31; 235, т. II, с. 836; т. III, с. 281, примеч. 30; 321, с. 656]. Странно, однако, чтобы за одинаковое преступление полагался разный штраф. Думается, это можно объяснить тем, что термин familia gynaecii в данном случае не относится к рабам, скорее всего речь здесь идет о свободных людях. О применении термина familia к свободным см. [172, с. 8; 112, с. 61, примеч. 333].
7 Монетарием некогда был, например, Иоанн Постник, патриарх времен Юстина II, Тиверия и Маврикия [39, с. 7]. И. Хан предложил другую классификацию ремесленников государственных корпораций - в зависимости от их экономического и военного значения. Спорность такой точки зрения отмечена И. Ф. Фихманом [112, с. 143, примеч. 107].
8 Р. Лопес полагает, что речь идет не о ловцах раковин, а о красильщиках [255, с. 5], но он применяет этот термин (murileguli) и по отношению к ловцам пурпуровых раковин [255, с. 10]. В словарях текст этой новеллы [33, нов. 38] понимается по-разному. Одни [298, с. 671] полагают, что речь идет о красильщиках, другие [250, с. 966] - о ловцах раковин. И. Хан [207, с. 31] и А. Джонс [235, т. II, с. 836] считают murileguli ловцами пурпуровых раковин.
9 В качестве дополнительного довода А. Джонс указывает на возможность для ловцов пурпуровых раковин получать звание [235, т. II, с. 836]. Но, как уже отмечалось, речь в данном случае может идти только о свободных людях. Сомнительным кажется и утверждение А. Джонса о том, что murileguli занимали достаточно высокое положение, поскольку куриалы старались попасть в их ряды [235, т. II, с. 836]. Сам А. Джонс считает куриалов единым сословием лишь в юридическом плане; в социальном же и экономическом оно могло объединять людей самого разного положения. В качестве примера автор называет некоего куриала, который был неграмотным ткачом и обедал вместе со своими работниками [235, т. II, с. 737]. Об окончательном размежевании сословия куриалов на богатых и бедных см. [69, с. 147-148].
10 Ср. для более раннего периода [260, с. 30-31].
11 В отличие от Э. Арвейлер, Р. Жанен и Р. Гийан отождествляют ?????????, с верфью Неория [227, с. 235-236; 203, т. II, с. 131]. ????????? XIII региона, по мнению Р. Жанена, являлась местом, где корабли оснащались вооружением [227, с. 236].
12 В отличие от Р. Жанена, считающего, что у Золотого Рога было два порта - Неорий и Portus Prosphorianus [227, с. 235], Р. Гийан полагает, что под Неорием хронисты подразумевали порт ??????????, в то время как прежний порт Неорий уже прекратил свое существование и был переделан в верфь [203, т. II, с. 131].