Главный вопрос: связана ли отставка Чубайса с грядущими изменениями экономической политики России? К сожалению, ответ будет определенно положительным. Экономические помощники Ельцина уже сообщили, что… правительство намерено замедлить темпы приватизации и уделять более пристальное внимание государственному сектору».
«Иомиури» (Япония):
«Смещение Чубайса можно прямо расценивать как качественное изменение курса, суть которого составлял переход к рыночной экономике. До сих пор этот курс, несмотря на все перипетии, все же оставался в неприкосновенности».
«Таймс» (Великобритания):
«Отставка Чубайса как последнего сильного кремлевского реформатора ставит под угрозу получение Россией кредита Международного валютного фонда в размере 9 миллиардов долларов».
Би-Би-Си:
«Пойдет ли Запад на то, чтобы открыто, на соответствующем официальном уровне сказать Ельцину, что он не одобряет отставку Чубайса? С таким вопросом мы обратились к сотруднику Госдепартамента США Николасу Бернсу. «У нас будет масса возможностей сделать это, заявил он. Во-первых, премьер-министр Черномырдин… будет на следующей неделе в США, а затем госсекретарь Уоррен Кристофер проведет свою первую встречу с новым министром иностранных дел России Примаковым. Оба российских деятеля будут, безусловно, поставлены в известность о нашей озабоченности по поводу возможного изменения российского экономического курса и отказа от реформ».
Постоянный представитель МВФ в России Томас Вульф заявил в связи с отставкой Чубайса, что именно ему Россия «в значительной мере обязана той экономической политикой, которая дала свои плоды в 1995 году». «В частности, в прошлом году инфляция снизилась с 18 процентов в январе до 3 процентов в декабре», сказал Вульф. Впрочем, он добавил при этом, что Россия будет по-прежнему получать финансовую поддержку от МВФ, ибо эта поддержка оказывается экономической политике государства, а не отдельным лицам.
В России ненавидят реформаторов.
Не станем вспоминать Петра, хотя, по справедливости, как раз с него и начинается их шеренга. О нем, о Петре, много понаписано. О других поменьше. Возьмем кого-нибудь более близкого к нам по времени. Михаила Сперанского, например. Именно он в пору, как было принято говорить, беспросветного самодержавия выполняя, правда, как раз поручение самодержца обратился к идее «умеренно-либеральных реформ», взялся составить «общий план преобразования общественно-политического строя» России.
Многие его идеи актуальны и поныне. Судите сами, будто для сегодняшнего дня написано:
нормальное функционирование органов государственного управления возможно только в том случае, если они несут ответственность за свои действия;
в основу государственного устройства страны следует положить принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную;
законодательная власть осуществляется через систему выборных органов: на местах создаются волостные, окружные и губернские Думы, а в центре — Государственная дума…
На самом деле, как мы знаем, Дума появилась в России лишь спустя сотню лет. И воссоздана была еще через несколько десятилетий.
Общая же идея Сперанского в стране должен властвовать закон, Конституция, а не произвол.
Довольно похожа на нашу ситуацию (точнее, на ту, которая была при развале СССР) была тогдашняя ситуация с финансами. Взять хотя бы бюджет на 1810 год: доходы 125 миллионов рублей, расходы 230 миллионов, долг 577 миллионов; никаких резервов; рубль предельно обесценен. Катастрофа. Единственный способ покрытия дефицита правительство видит в выпуске все новых и новых «пустых» ассигнаций (точно так же, как в наше время, в начале 1990-х, его видели противники гайдаровских реформ).
В кратчайший срок Сперанский составляет «План финансов», нацеленный на сокращение и ликвидацию бюджетного дефицита. Для этого предлагается ряд радикальных мер. В их числе прекращение выпуска необеспеченных денежных бумажек, изъятие «лишних» купюр из обращения, сокращение расходов всех государственных ведомств, упорядочение внутренней и внешней торговли, введение новых налогов, в том числе на дворянские имения.
Кстати, одним из шагов по погашению госрасходов, предложенных Сперанским, стала приватизация госимущества распродажа частным лицам казенных лесов, арендных имений и т. д.
В результате уже в 1811 году доходы казны возросли до 300 миллионов рублей, дефицит госбюджета сократился до шести миллионов. Страна готова была зажить нормальной финансовой жизнью.
И что же? Наградой великому реформатору стала… ссылка. Сначала в Нижний Новгород, а после в Пермь. После чего, как грустно замечает историк, «Россия в очередной раз выбрала не самый лучший путь своего развития».
Сам же Сперанский так довольно простодушно, но абсолютно точно объяснял причину своих неудач:
«Существенные преобразования, и особенно преобразования финансов, везде влекут за собой важное неудобство: прикосновение к частным интересам. Людей и интересы их никогда нельзя затрагивать безнаказанно. Наиболее опасны такие столкновения в таких государствах, где общественное мнение слишком слабо, чтобы защитить усердие и талант от нападений зависти и невежества. Вопиют против нововведений, не вникая ни в их свойства, ни в настоятельность причин».
Вот так: «вопиют против нововведений», не вникая в суть дела.
Теми же самыми словами можно было бы описать и то совершенно дикое сопротивление, на которое уже в наше время напоролись реформы Гайдара и его соратников.
Или взять нашего другого великого реформатора Александра II, давшего волю крестьянам, обеспечившего гигантский рывок вперед безнадежно отсталой стране. Казалось бы, кому еще адресовать слова благодарности, как не ему. Ан нет, только за год, когда была осуществлена великая реформа 1861-й, в стране случилось почти 1200 крестьянских волнений, связанных с нею. Крестьяне были недовольны реформой. Если суммировать в целом причины этого недовольства, вчерашние рабы попросту не знали, что делать с обрушившейся на них свободой. Они вдруг поняли, что их уже никто не опекает ни помещик, ни кто иной, они предоставлены сами себе. Это похоже на растерянность, овладевшую нашими согражданами в 1990-е годы, вызванную многократно для нас возросшими по сравнению с недавним коммунистическим временем степенями свободы. Неуютно как-то стало…
Парадокс: ни на одного из монархов не было столько покушений, как на Царя-Освободителя. Всего их случилось восемь (седьмое и восьмое произошли почти одновременно). С каким-то тупым упорством радетели народных интересов стремились убить императора, который вроде бы пошел этим интересам навстречу. В него стреляли, метали в него бомбы, взрывали мосты, по которым он должен был проехать, один раз взорвали столовую в Зимнем, где собиралась обедать царская семья… Наконец убили (взорвали) в Петербурге на набережной Екатерининского канала (здесь нынче возвышается Храм Спаса на Крови). Случилось это аккурат через 20 лет после того, как государь осуществил великую реформу. Отметили юбилей.
Поражает, кстати, сколь небрежной была охрана у прежних монархов по сравнению с монархами нынешними. Что ни говори, а тогдашние властители больше доверяли своему народу.
Еще один великий российский реформатор Петр Столыпин. Этот тоже взялся преобразовать самую тяжелую, самую неподъемную часть России село. В центр всего поставил идею его освобождения от главной в то время удавки общины. Он позволил крестьянам выходить из нее с землей, не считаясь с общинной волей, создавать хутора, отруба. Будущее сельского хозяйства виделось Столыпину как система мелких и средних фермерских хозяйств. Он делал ставку на «крепких и сильных» крестьян. За восемь лет с 1907-го по 1915 год — из общины вышло 20 процентов домохозяев, более двух миллионов. Кроме того, к 1910 году около трети общинных дворов лишь формально состояли в общине: один из столыпинских законов позволял им иметь такой, вольный, статус.
Совокупность принятых Столыпиным мер не только освобождение крестьянина от общинной петли привела к неслыханному по тем временам подъему сельского хозяйства. Товарооборот его продукции увеличился за годы реформы на 46 процентов. Еще больше на 61 процент возрос ее экспорт. Россия стала крупнейшим производителем и экспортером хлеба и льна, ряда продуктов животноводства. В 1910 году, например, экспорт российской пшеницы составлял 36,4 процента общего мирового экспорта.
Но реформы Столыпина, как и всегда в России, не были доведены до конца. Сам он считал, что для их окончательного успеха требуется 15 20 лет. Этого срока ему не дали. Наградой за все его усилия была… пуля.
…Обратимся, однако, к нашим временам. В январе 1996-го, как уже было сказано, в отставку был отправлен один из двух выдающихся реформаторов нашего времени первый вице-премьер правительства Анатолий Чубайс. Ельцин «назначил» его виновным за провал партии власти на выборах 17 декабря…
Это смещение, разумеется, означало нечто большее, чем просто одну из кадровых перестановок, ожидавшихся после думских выборов. Отстранен был последний представитель гайдаровской команды, продержавшийся в правительстве долее всех.
Как бы ни относиться к тем или иным сторонам его деятельности, Чубайс был прежде всего символом, знаком знаком того, что экономические реформы в стране а как раз они были главным объектом его попечения еще не окончательно заглохли. Всем было ясно: пока Чубайс остается на своем посту, еще сохраняются какие-то надежды, что отката на исходные, дореформенные позиции, с неизбежностью случающегося в России всякий раз после краткого периода реформ, не произойдет. После отставки Анатолия Борисовича такие надежды почти улетучились. Фраза Ельцина «Во всем виноват Чубайс!» сразу же была подхвачена и истолкована предельно широко всеми противниками российских перемен, всеми тупыми обывателями, не способными понять, где истинный источник их бед.
Разумеется, невооруженным глазом было видно, что Чубайс это чужеродный элемент в правительстве Черномырдина. Даже как психологический тип. Ну что, скажите, общего у этого молодого интеллигента, излучающего энергию, напор, оптимизм, убежденность в правоте своего дела, неподдельную заинтересованность в нем, что общего у него с другим первым вице-премьером скучным, скользким, серым Сосковцом? Или с Заверюхой? Или с Грачевым? Или, наконец, с самим премьером?.. Кабинет Гайдара был первым правительством молодых интеллигентов, случайно выскочившим на авансцену российской истории. Так вот Чубайс являл собой последний осколок этого интеллигентского правительства, опять-таки случайно задержавшийся в компании старой и новой номенклатуры.
Вообще-то, исходя из здравой логики, можно было надеяться, что выравнивание российского экономического корабля, явно произошедшее в последние перед отставкой Чубайса месяцы, несмотря на тотальную бестолковщину и разгильдяйство, массовое вдохновенное воровство, несмотря на чеченскую войну, также пожиравшую триллионы, несмотря на героическое революционное сопротивление всяческих «радетелей народных интересов», что это выравнивание зачтется и Чубайсу, позволит продолжить то дело, которому он посвятил последние годы, довести его до стадии необратимости. Ведь в том, что в стране, как уже говорилось, был остановлен наконец спад производства, максимально снизилась инфляция, до 12 миллиардов долларов выросли валютные резервы, как никогда рано был принят вполне пристойный бюджет, это в первую очередь была его заслуга. Однако окружавшие его политиканы не относились ни к числу интеллигентов, ни к числу альтруистов. Плевать они хотели на Россию, на ее экономику и на стабилизацию этой экономики. Момент выдался уж больно хороший, чтобы скинуть ненавистного чужака, поражение «партии власти» на думских выборах, поиск виноватых, надвигающиеся президентские выборы…
Впрочем, как всегда в России, дело заключалось не только в политиканах. В публичных выступлениях тех дней сам Чубайс признавал, что и в глазах рядового избирателя все эти экономические достижения последнего периода мало чего стоят. Что ему прекращение спада производства? Что ему 12 миллиардов долларов валютного резерва? На своей жизни, на своем кармане он это не ощущает.
Отчасти оно, конечно, так, хотя вряд ли подобная постановка вопроса универсально справедлива. В некоторых странах рядовой избиратель вполне осознает, что остановка спада производства прямо идет ему на пользу открывается перспектива образования новых рабочих мест. Он осознает также, что и в уменьшении инфляции имеется для него прямая выгода притормаживается рост цен; напротив, прибавка к зарплате и пенсии за счет «пустых» денег чем обычно покупают избирателя на самом деле никакой прибавки не дает, поскольку вызывает рост инфляции… Но это все, такое понимание в других странах, не у нас в России. У нас же с помощью примитивной демагогии легко представить экономиста-реформатора злейшим врагом народных масс. Что и было проделано раньше с Гайдаром, а затем вот с Чубайсом.
Одним словом, очередной российский реформатор, как всегда, пал жертвой не просто дворцовых интриг, но и умело вскипяченного недовольства «народных масс».
Что реально могло дать Ельцину смещение Чубайса? Неужели он надеялся, что его критики и ненавистники а их было великое множество в самых разных политических лагерях после очередной «сдачи» очередного порядочного человека, после нового ритуального жертвоприношения вдруг полюбят его? То были тщетные надежды. Все это напоминало судорожное хватание за соломинку.
Нельзя без конца шарахаться из стороны в сторону, вибрировать, колебаться. Смещение Гайдара в декабре 1992-го и замена его Черномырдиным по большому счету привели лишь к одному замедлению темпов реформ, бессмысленной потере времени, ухудшению жизни миллионов россиян и в конце концов к возникновению, по существу, критической ситуации, когда эти самые отчаявшиеся россияне опять, во все большем числе, стали возлагать свои надежды на политическую силу, которая завела Россию в исторический тупик. Какой бы могла быть наша дорога, не случись отставки Гайдара, отчетливо видно хотя бы на примере трех стран Балтии, сравнительно быстро и безболезненно преодолевших так называемый переходный период.
Но мы ведь не Балтия, мы Россия. Для нас непереносимо целеустремленное, последовательное движение к реально достижимой цели. Нам привычнее биться лбом в одну и ту же стену.
Будет ли когда-нибудь конец всем этим плутаниям, петляниям, колебаниям?
В томике Тютчева вслед за цитируемым нынче на всех перекрестках «Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить…» идет стихотворение-вопрос: «Ты долго ль будешь за туманом / Скрываться, Русская звезда?» Стихотворение-вопрос и одновременно призыв:
Предчувствие неминуемой беды все явственнее разливалось в воздухе по мере приближения 16 июня и по мере того, как власти едва ли не каждый день совершали безумные конвульсивные движения. Был единственный способ предотвратить ее, эту беду, всем нашим соотечественникам очнуться от вековечной российской спячки.
На протяжении всех лет после крушения коммунистического режима и до установления путинского авторитарного (о нем разговор особый) мы всякий раз убеждались: выборы это, конечно, великое достижение демократии, но одновременно это и великая беда. В период, предшествующий выборам, отодвигаются в сторону все иные интересы, кроме интересов избрания того или иного кандидата. Все подчиняется этим последним. Если в стране царит стабильность, такая концентрация внимания на одном в ущерб всему остальному в общем-то не страшна. Если ж страна переживает кризис а Россия к началу 1996-го пребывала в нем уже несколько лет, проявления легкомысленной предвыборной психологии смертельно опасны…
Заслуга Ельцина в том, что в тот судьбоносный момент он все же в очередной раз твердо воспротивился изменению общего курса на демократию и реформы, не позволил развернуть корабль вспять, несмотря на огромный нажим и подталкивание в этом направлении. Хотя популистских обещаний раздал немало и бюджетных денег на их выполнение потратил тоже предостаточно.
Так что опасения, которые в ту пору высказывали многие, к счастью, не сбылись. Но, может быть, отчасти они и не сбылись потому, что высказывались вслух и громко.
Еще одна заслуга президента в том, что он вовремя осознал свою ошибку, касающуюся Чубайса, и быстро вернул его в свою команду.