- Гм! - буркнул принц.- Что-то уж слишком таинственно!.. Ну да что поделаешь! Подожди меня, Ноэ, я, вероятно, скоро буду обратно! Идем, милый мой! - обратился он к Вильгельму.
Ноэ не раздеваясь бросился на постель и проспал до полудня. Когда он проснулся, принца все еще не было. Ноэ приказал подать себе поесть, но беспокойство лишало его аппетита.
Шло время, а Генриха все еще не было. Беспокойство Ноэ все возрастало. Вот уж и вечер наступил. Легкий стук в дверь вывел Ноэ из его тревожной задумчивости.
- Войдите! - крикнул он.
Это опять-таки был Вильгельм Верконсин; он с самым беззаботным видом достал из кармана письмо и подал его Ноэ. В письме было написано: "Не беспокойся обо мне, дорогой друг, я должен быть узником вплоть до наступления ночи, а так как у меня есть еще дело в Лувре, то не знаю, когда мы с тобой увидимся. Поэтому можешь располагать собой, как хочешь. Генрих".
- Узник? - удивленно спросил Ноэ.- Не можешь ли ты объяснить мне, как это случилось? Да ты не бойся,- прибавил он, заметив смущение приказчика,- у меня с ним нет никаких секретов друг от друга! Вот присаживайся и рассказывай!
- Подробности я все-таки не могу вам рассказать,- ответил Вильгельм усаживаясь.- Скажу только следующее: дом моего хозяина имеет два выхода. С одним вы уже знакомы - это явный выход. Но есть еще тайный, который ведет в лавку суконщика. Всем известно, что Лорьо богаче самого короля. Но известно также, что суконщик беднее церковной мыши. А на самом деле этот суконщик просто агент Лорьо. В тюках с сукном, которые прибывают в лавку или отправляются из нее, зашиты золотые слитки и драгоценные камни. Таким образом, у себя в доме Лорьо не держит драгоценностей больше чем на пару тысяч экю, но никто не может догадаться, где именно скрыты все его богатства...
- Но я спрашивал не о богатствах Лорьо, до которых мне нет никакого дела, а о том, каким образом мой друг стал узником?
- А вот как. Суконщик не живет в этом доме, а является открывать свою лавку в семь часов утра. Я отвел вашего друга через лавку в то время, когда суконщика еще не было там, а теперь...
- Теперь приходится ждать, когда он уйдет к себе домой?
- Вот-вот!
- Понимаю! Ну а все-таки где же мой друг?
- Ну уж этого, простите, я вам сказать не могу!
"Ну, что же,- подумал Ноэ, когда Верконсин ушел, отвесив глубокий поклон,- Анри сам расскажет мне детали своего приключения. А теперь, раз беспокоиться нечего, можно пообедать да и заняться собственными любовными делишками!"
Ноэ пообедал с аппетитом и отправился к мосту Святого Михаила. Было так темно, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть. Ноэ воспользовался этой темнотой для того, чтобы пройти мимо лавочки Рене и заглянуть туда. В магазине не было ни Рене, ни Паолы. Зато Ноэ заметил Годольфина, который готовил себе постель. Заглянув сбоку, он убедился, что окно комнаты Паолы освещено.
- Она ждет меня! Поторопимся! - сказал он и торопливо сбежал к реке, где на причале стояли лодки.
Воспользовавшись одной из них, Ноэ подъехал к тому пролету, который, как он высчитал еще накануне, приходился как раз под окном Паолы. Он тщательно привязал лодку и пополз по балке к тому месту, где, по его расчетам, должна была приходиться веревка. Действительно, она была там. Ноэ достал из кармана тоненькую шелковую лестницу и дернул за веревку. Сейчас же лестница с веревкой стала подниматься вверх. Ноэ выждал несколько минут, а затем, подергав за лестницу и убедившись, что она привязана, стал быстро подниматься.
Вернемся теперь несколько назад, к Генриху Наваррскому, который рано утром ушел к дому Лорьо с Вильгельмом Верконсином.
Сначала принц думал, что Вильгельм ведет его на Медвежью улицу, но ее они миновали и направились по улице Святого Диониса. Тут Вильгельм остановился перед запертой еще лавочкой торговца сукнами, отпер дверь имевшимся при нем ключом, ввел принца в лавочку и снова запер дверь на ключ за собой. Казалось, вся лавка состояла лишь из одной только комнаты, но Вильгельм подошел к лежавшим в углу трем тюкам сукна, сдвинул их в сторону, и под ними оказался трап; через него-то Верконсин и повел Генриха, предусмотрительно взяв его за руку, так как в проходе была страшная тьма.
Им пришлось идти довольно запутанными ходами, и Генрих не раз задавался вопросом, уж не попал ли он в западню, расставленную ревнивым мужем? Но его страхи были напрасны, и когда они наконец из тьмы вышли к свету, то принц с удивлением заметил, что находится в мастерской Самуила Лорьо.
Теперь Вильгельм рассказал принцу все то, что читатели уже знают из предыдущей главы; только он пояснил еще вдобавок, что о существовании тайного хода должны знать лишь четыре лица: сам Лорьо, старый Иов, суконщик и он, Вильгельм, и что Самуил не догадывается о посвящении в эту тайну также и Сарры. Объясняя все это шепотом и прерывая свои объяснения мольбами быть как можно осторожнее и не шуметь, Вильгельм довел принца до комнаты Сарры, в которой принц видел молодую женщину в первое свое посещение дома Лорьо. Как и тогда, Сарра сидела на диване, но теперь она не улыбалась, не покраснела при виде Генриха, а грустно сказала, отвечая на его поклон:
- Присядьте, ваше высочество! Только говорите как можно тише, умоляю вас!
Принц сел и взял Сарру за руку, чтобы поцеловать. Но Сарра сейчас же отдернула руку и продолжала:
- Мое поведение должно показаться вам по крайней мере странным, и я была бы очень смущена своей смелостью, если бы не находила опоры в чистой совести честной женщины. Кроме того, я так одинока, так беззащитна! Однажды вы уже спасли меня от страшного несчастья, и вот я подумала, что, быть может вы и теперь поможете мне!
- О, разумеется! - горячо отозвался принц.
- Графиня де Граммон и не подозревает, как несчастно сложилась моя жизнь! Она, наверное, говорила вам о моем муже и описала его как лучшего из людей? Да? Ну, так я скажу вам, что Самуил Лорьо подлый убийца!
- Что вы говорите! - удивленно воскликнул принц.
- Правду, только правду, ваше высочество! - ответила красотка-еврейка.- Но я должна рассказать вам всю свою историю, и тогда вы поймете меня!
- Я слушаю вас!
- Самуил Лорьо,- начала рассказывать молодая женщина,был давнишним слугой сира д'Андуэна, отца Коризандры. Мне было пятнадцать лет, когда я впервые увидела того, кому суждено было стать моим мужем. Он пленился мною, а я, кроме отвращения, ничего не чувствовала к нему. И немудрено: во-первых, Лорьо был немолод, уродлив и страшно жаден, во-вторых, мое сердце было уже отдано всецело конюшему сира. Мы старались держать нашу любовь в страшной тайне, так как по непонятному ослеплению Гонтран (как звали моего милого) боялся, что сир д'Андуэн не отдаст меня за него. Ведь Гонтрану было только восемнадцать лет, а его отец, мелкопоместный, но очень гордый дворянин, отдавая его к д'Андуэну, сказал, что сын останется у него до двадцати лет, когда может получить полную свободу действий. Гонтран боялся, что мой благодетель не возьмет на себя такого важного вопроса, напишет его отцу, а тот , наверное откажет сыну в разрешении вступить в брак с такой незначительной особой, как я. Разумеется, мы ошибались. Если бы мы пали в ноги сиру д'Андуэну, он, наверное, благословил бы нас, так как был очень добр и любил меня и Гонтрана. Но, как я уже говорила, мы не решались на признание, а между тем наши отношения зашли слишком далеко, и приблизился час, когда последствия нашего увлечения уже нельзя было бы скрыть... И вот однажды Гонтран ушел на охоту да и не вернулся обратно. Отправились искать его и наконец нашли с размозженной головой. Он по неосторожности упал с отвесного холма на камни - так, по крайней мере, объяснили себе происшедшее. Вы можете представить себе глубину моего отчаяния. Меня ждал позор. Вот в такую-то минуту ко мне и пришел Самуил Лорьо. Он с первых слов сообщил мне, что знает все, что он сам очень любил Гонтрана и потрясен его смертью и хотел бы сделать доброе дело в память его. Таким добрым делом будет предложение мне руки и имени Лорьо. У него все равно нет ни одной близкой души, а тут у него сразу появится семья, так как мой сын станет его сыном. Слова этого человека показались мне якорем спасения. Конечно, я поспешила согласиться, мой благодетель тоже не отказал в своем согласии, и через полтора месяца я стала женой Самуила Лорьо. Никто не знал о моей ошибке, а когда настало время родов, Лорьо сумел обставить все так хорошо, что ребенок родился в полной тайне. Кроме старого Иова и верного Вильгельма никто даже не был посвящен во все происшедшее! Одно только с первой же минуты рождения ребенка отравило мне счасгье материнства. Доктор заявил, будто я слишком слаба для тою, чтобы самой кормить ребенка, и муж сказал, что отвезет мальчика к кормилице. Больше я и не видала ребенка, и все попытки добиться от мужа сведений относительно моего мальчика не приводили ни к чему. Однажды ночью - о, никогда не забуду я этих страшных минут! - Самуил вернулся с какого-то банкета совершенно пьяным. Надеясь, что вино развяжет ему язык, я ласково спросила его, где мой ребенок. "...Ваш ребенок? - с бешенством-переспросил он.- Вы хотите знать, где ваш ребенок? Ну так это я не могу сказать вам!" "Но почему?" - спросила я. "Потому что не знаю, в аду ли он или в раю..." "Как? Он умер?" - крикнула я. "Да, я убил его, как убил и его отца! - ответил он мне со злобным смехом и продолжал: - Ведь я любил и люблю тебя, Сарра, я поклялся, что ты будешь принадлежать мне".
- Негодяй! - крикнул принц.
Сарра помолчала некоторое время, так как рыдания душили ее, и Генрих не решался обратиться к ней с банальными утешениями, которые раздражают гораздо больше, чем успокаивают.
- Простите меня, принц, что я рассказала вам эту ужасную историю,- сказала наконец еврейка, несколько успокоившись,однако во все время, в течение которого я связана с этим отвратительным чудовищем, я еще никому, кроме вас, не рассказывала этого. Но вам я верю, верю, что вы - мой друг...
- И буду им всю жизнь! - пылко сказал Генрих.Приказывайте, я весь к вашим услугам!
- Но я и сама не знаю, что делать! Ведь это чудовище мой муж и повелитель, я принадлежу ему, хотя бы только по имени, и законы на его стороне... Однако я еще не закончила, принц, и вы должны знать все!
- Я слушаю вас!
- В первый раз вы увидели меня при свете молнии, когда я спасалась от преследования Рене Флорентинца.
- А, так вы знали его?
- Я узнала его имя перед самым приключением, свидетелем которого вы были. Случилось все это так. Муж каждый год два раза ездит в Тюренн с двойной целью: продает ювелирные изделия и собирает доходы с некоторых поместий, данных мне в приданое сиром д'Андуэном. Конечно, я всегда должна ездить с ним, так как Самуил слишком ревнив, чтобы оставить меня в Париже на такое долгое время. Когда мы в последний раз отправлялись в путь, на мосту Святого Михаила случилось маленькое приключение, которое повело к большим последствиям. Надо вам сказать,что муж требовал, чтобы на мне всегда была маска во время этих поездок. Ну вот, моя лошадь испугалась чего-то на мосту и взвилась на дыбы. Пока я справлялась с нею, маска развязалась и упала. Какой-то элегантно одетый мужчина стоявший на пороге одной из лавочек, подбежал, чтобы подать мне упавшую маску, и заглянул в лицо, "Что за красавица!" воскликнул он. Муж ничего не слыхал: он ехал впереди, а незначительное приключение заняло слишком мало времени. Я снова надела маску, знаком руки поблагодарила любезного кавалера и отправилась дальше. Через две недели после этого мы выезжали из Тура, чтобы направиться обратно в Париж; в этот момент нам повстречался всадник, въезжавший в город. Это был услужливый кавалер, поднявший мне маску на мосту Святого Михаила. Проезжая мимо меня, он поклонился мне, но так осторожно, что муж ровно ничего не заметил. А часа через два нас догнал какой-то человек, бешено мчавшийся вслед за нами. Он назвался служкой сомюрского епископа и сказал, что епископ, узнав о пребывании в Type такого искусного ювелира, как Самуил Лорьо, хочет во что бы то ни стало поручить ему исправление утвари домовой церкви епископского дворца; заказ большой, очень выгодный, но нужно, чтобы Самуил Лорьо сам пожаловал в Сомюр. Самуил, не подозревая никакой ловушки, сейчас же согласился и приказал мне ехать со слугой дальше до Блуа, где я должна была остановиться в гостинице "Белый единорог". Он выбрал эту гостиницу потому, что она была за городскими укреплениями и я не рисковала встретить там галантных молодых людей, а этого только и боялся ревнивец. Я отправилась дальше. Не прошло и получаса, как издали послышался топот копыт быстро мчавшейся лошади. Я оглянулась и увидала все того же услужливого кавалера, которого видела дважды - на мосту Святого Михаила и при выезде из Тура...
Дойдя до этого момента своего рассказа, красавица на минуту остановилась.
XVII
Генрих Наваррский очень заинтересовался рассказом красотки-еврейки и с видимым нетерпением ждал продолжения.
Наконец Сарра заговорила:
- Догнав меня, этот всадник сдержал лошадь, поклонился мне и даже заговорил со мной. "Прекрасная амазонка,- сказал он,- хотя вы и в маске, но я отлично знаю вас. Вы - та самая женщина, у которой упала маска на мосту Святого Михаила и которой я поклонился сегодня при въезде в Тур. Вы поразительно красивы, и с того момента, как я увидел вас, мое бедное сердце не знает покоя!" -- "Мессир,- ответила ему я, невольно краснея,- я честная женщина и не привыкла к такому тону!" - "Полно! - ответил он.- Ведь вы еще не знаете, кто я такой! Я очень могущественный человек, и не одна придворная красавица была бы счастлива обратить на себя мое внимание! Но все они обратились для меня в ничто с того момента, как я услыхал, как народ говорил на мосту: "Вот и Самуил Лорьо отправляется с красавицей женой в Тур": когда же я вслед за этим увидел ваше лицо, обнаженное упавшей маской, я сейчас же решил последовать за вами в Тур!" Пока он говорил все это, я с ужасом заметила, что тьма все сгущается и тяжелые грозовые тучи всползают на небо. Дорога была совершенно пустынна, помощи было трудно ждать... А всадник продолжал: "Но вы не будете так жестоки ко мне, когда узнаете, с кем имеете дело. Меня зовут Рене Флорентинец, и я твердо решился..." Услыхав это ненавистное для всей Франции имя, я пришла окончательно в ужас, тем более что нахал уже наклонился ко мне и протягивал руку, чтобы обнять меня за талию. Не дав ему договорить, я обернулась к слуге, ехавшему в двух шагах позади нас, и отчаянно крикнула: "Ко мне! Ко мне!" Слуга пришпорил коня и бросился ко мне на подмогу. Тогда Рене обернулся, спокойно нацелился в него из пистолета и спустил курок. Я увидела, как слуга рухнул с лошадью прямо на дорогу. В ужасе я дала шпоры лошади, и они понесла меня вперед полным карьером. Сначала я немного опередила Рене, но его лошадь была свежее моей, которая начала понемногу сдавать. Видя, что мне грозит неминуемая беда, я вспомнила, что в седле у меня имеется заряженный пистолет. Я дождалась вспышки молнии и выстрелила в лошадь Рене. Лошадь упала, увлекая за собой всадника. Тогда я принялась бешено нахлестывать своего коня, и он домчал меня до гостиницы "Белый единорог". Через несколько часов приехал муж. Оказалось, что он был жертвой умышленной мистификации-епископ был уже целый месяц в Анжере и не мог вызывать его к себе. А вскоре пришел и лакей: оказалось, что пуля Рене убила лишь лошадь и бедняга отделался только сильным сотрясением от падения. На другой день мы продолжали наш путь... Остальное вы знаете.
Генрих внимательно выслушал рассказ Сарры и, когда она закончила, с чувством сказал:
- Вы обращаетесь ко мне как к покровителю и заступнику, и я докажу вам, что вы сделали это не напрасно. Клянусь Богом, я вырву вас - вырву даже бегством, если понадобится,- из тирании этого негодяя Лорьо!
- Бежать? - сказала она.- Но куда? Как?
- Не беспокойтесь,- ответил Генрих,- я сумею спрятать вас в таком надежном убежище, где вас никто не найдет.
Только около девяти часов вечера принцу удалось скрыться из дома ювелира. Разумеется, он прямо отправился к набережной около Лувра, где ему предстояло встретиться с Нанси.