Вячеслав Пальман
Кратер Эршота
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БЕЛОЕ ПЯТНО НА КАРТЕ
Глава первая,
без которой читателю многое было бы неясно в дальнейшем
- А теперь дай мне ружье и смотри... Борис взял двустволку из рук смущенного Пети и ловко вскинул ее к плечу.
- Бросай! - крикнул Борис.
Черепок взлетел в воздух и блеснул глазурью на солнце. Раздался выстрел черепок разлетелся на мелкие куски.
- Видал? Вот как надо! В тайге некогда раздумывать. Охотник бьет птицу влет и с ходу. Одна секунда может решить все. Будешь раздумывать да водить стволами - тогда плохо твое дело... Знаешь быстроту полета дикой утки?
- Кажется, сто километров...
- Вот именно "кажется". До двухсот!.. Не всякий самолет догонит. А ну, пробуй...
Петя перезарядил ружье и поднял стволы.
- Раз, два, три! - крикнул Борис, и второй черепок взвился вверх.
Петя весь сжался и, ведя стволами вслед черепку, рывком надавил спуск. Выстрел! Дробь шурша зацепила черепок уже при падении. Стрелок покраснел.
Борис досадливо крякнул.
- Опять опоздал! Правда, это уже получше, но еще далеко не то, что нужно. Больше подвижности, Петька! И вообще - больше уверенности. Нельзя быть нерешительным! Верь в себя! Не вышло раз, пробуй в другой. Если опять не так, еще раз действуй, пока не добьешься своего. Упрямства в тебе маловато, Петька.
- Давай еще раз попробуем. А ну, подкинь...
- Нет уж, хватит на сегодня. Патроны все вышли. Да и домой пора.
И они пошли от речки медленным шагом людей, окончивших трудную работу.
Улицы молодого города начинались у подножия покатого склона горбатой сопки, от маленькой говорливой речки Хамаданки, по имени которой назывался и город. Он вырос за какие-нибудь десять - двенадцать лет и теперь носил высокое и обязывающее имя города не зря. Тут и там подымались заводские трубы; со стороны бухты, где раскинулись портовые строения, часто доносились волнующие басовитые гудки морских пароходов. Ровные улицы были застроены красивыми каменными домами, окрашенными в белые и сероватые тона, под стать северному небу и серым гранитным скалам, нависшим над южной частью города, где начинался суровый массив Ак-Чекана.
Если чем и уступал Хамадан другим, более старым городам востока нашей страны, так это отсутствием зелени. Не получалось тут с озеленением. Каждый год жители сажали на улицах и скверах сотни деревьев, окружали их самым любовным вниманием, а вот не хотели приживаться в городе деревья! И чего им не хватало? Растут же лиственницы и даже березки на пло-щадке городского парка. И довольно высокие. Говорят, там когда-то был густой таежный лес, но теперь этот
чудом уцелевший кусочек леса - единственное зеленое пятно на строгом фоне северного приморского города.
Юноши шли вверх по Шоссейной улице к дому Уско-вых и продолжали свой разговор.
- Мало научиться бить верно в цель, - сказал Борис. - В походе все нужно: ты и радист, ты и охотник, ты и рыболов, ты и повар и ездовой, и даже брюки починить умей.
- Ну уж, и брюки... - Петя недоверчиво посмотрел на старшего товарища.
- Бывает всякое... Еще когда я был на первом курсе, послали нас на практику в поисковую партию, под Большой Невер. Я тогда рассуждал, как ты сейчас. Вот и хлебнул... Однажды ехали мы верхами. Ну, сам понимаешь, - чаща, тайга. Зазевался, сучок поддел меня за карман и выбросил из седла. Спасибо, лошадь умная попалась, сразу остановилась. Всем было смешно. А мне и обидно и стыдно; ни иголки, ни нитки, а брюки от кармана до коленки - как ножницами... Сел в седло, одной рукой держусь за повод, другой - за- остатки брюк. А они расползаются...
- Слушай, Борис, - заговорил вдруг Петя, почему-то понизив голос. - А вдруг дядя Вася откажет? Вы уедете, а я останусь...
Борис молчал.
- Он так странно мне ответил, - продолжал Петя, - не отказал, но и не обнадежил. Когда я передал ему письмо от мамы, он прочитал и почему-то вздохнул. А потом спрашивает: "Не боишься? В походе трудно".
- Нет, - перебил Борис. - Он сказал: "В походе все-таки трудно".
- Верно, - подтвердил Петя, смеясь, - ведь у него через два слова "все-таки"... А я говорю: "Что ж, дядя Вася, раз я хочу стать геологом, надо приучить себя ко всему. Вот похожу с вами сезон, мне и учиться тогда будет легче". Он, кажется, повеселел. Поговорил со мной о семье, расспросил о Владивостоке. Ведь он там родился и жил до института с бабушкой и с сестрой, то есть с моей мамой. Ему, наверное, вообще-то нравится, что я тоже хочу стать геологом. Но не знаю... Он все молчит, присматривается ко мне...
- Ладно, не унывай! Я с ним поговорю, - пообещал Борис. - В полевой партии тебе дело найдется. Да и силенок хватит.
Он, улыбаясь, взглянул на подтянутую фигуру подростка.
- Футболист? Защита?
- Правый нападающий! - ответил Петя и все же не без зависти посмотрел на своего старшего товарища: хорошо Борису, он - студент-геолог, приехал на практику. Когда его отец, геолог Алексей Александрович Фисун, попросил Василия Михайловича Ускова взять Бориса в свою партию, Усков сразу согласился.
- Студиозуса возьму, - сказал он. - И с превеликим удовольствием. Люди нужны, а с молодежью в походе все-таки веселей...
Так что насчет Бориса дело было, что называется, в шляпе. А вот с Петей... Усков призадумывался не раз. прежде чем решиться.
- Все-таки, - говорил он жене, - мальчик... Правда - крепыш, парень боевой, спортивный, сметливый, не неженка. Но как не толкуй - едва пятнадцать лет.
Усков действительно не знал, как быть. Мальчик приезжал на каникулы уже третий год в надежде, что дядя когда-нибудь возьмет его в экспедицию. Он, как говорится, спал и видел тот счастливый день, когда услышит: "Ну, Петро, давай едем!"
С каждым годом эта мечта становилась сильней. Глаза мальчика смотрели с мольбой на дядю, на двоюродную сестру Веру, десятиклассницу, которая почему то всегда насмешливо называла его "кузеном".
Наконец - и, быть может, это было самое главное - мать Пети просила своего брата Василия Михайловича непременно взять мальчика в экспедицию. Она приводила доводы, мимо которых пройти было трудно. Она напоминала, что отец Пети погиб на войне, и мальчик живет в одном только женском обществе: мама, бабушка, сестры...
"А я бы хотела, - писала она, - чтобы он попал в обстановку, которая пробуждает любознательность к воспитывает мужество. Я бы хотела, чтобы он стал геологом, как ты, как его отец, как наш отец, как все в нашей семье".
- Все-таки, - сказал Усков после долгих колебаний, - придется мальчишку взять!
- И правильно сделаешь, - поддержала его Варвара Петровна, жена Ускова.
Однако, как человек осторожный и сдержанный, Василий Михайлович не торопился объявить Пете свое решение. Да, собственно говоря, еще и обещать было нечего: Усков пока и сам не получил назначения. Он был одним из наиболее опытных и заслуженных работников треста "Севстрой". На его счету числилось немало крупных открытий, три из них были отмечены орденами. В нынешнем году Усков ждал какое-то особенно интересное назначение, но дело почему-то затягивалось...
- Я вот тебя обнадеживаю, - вдруг сказал Борис, - а почему, скажи мне, мы до сих пор не едем?
- Не знаю. Дядя Вася мне не докладывает, - буркнул Петя.
Навстречу юношам неторопливо шел довольно высокий человек в сером щеголеватом костюме и модных туфлях. Сразу видно было приезжего: местные жители предпочитают сапоги и свитеры. Незнакомец часто останавливался и внимательно осматривал деревца, посаженные совсем недавно вдоль тротуара. Остановится, возьмет веточку, задумчиво ее осмотрит, потом выпустит, покачает рукой стволик...