И вот этот житель далеких, давно прошедших времен лежал сейчас бездыханный у ног изыскателей. Просто не верилось! Над ними светило неяркое солнце зимы 1947 года, вокруг расстилался мирный пейзаж, все было просто и естественно - и вдруг огромная туша животного, каким-то образом вырвавшегося из далеких-далеких эпох...
- Вот это да!.. - с уважением, проговорил Петя, постукивая геологическим молотком по черепу носорога. - Смотрите, Лука Лукич! Как камень...
- Бачу, хлопче! А чи ты станешь кушать котлеты из этого мяса?..
Петя хотел что-то сказать, но встретился взглядом с Усковым и тут же вспомнил о другом, что его взволно-вало несколько минут тому назад:
- Дядя Вася, на той стороне дым! С камня хорошо видно.
Действительно, в дальнем нижнем конце второго кратера, в одном - двух километрах от них, за большим озером, блестевшим среди лугов и леса, поднимался вверх столб дыма. Несомненно, там были люди. Уж не современники ли носорога?
- Нет, - твердо сказал Усков, видимо отвечая на этот вопрос самому себе. Нет, не может быть! Это обыкновенные люди, наши люди. Идемте...
Оставив убитого носорога, партия направилась к озеру, все же придерживаясь отвесной стены с правой руки.
Лес, лес и лес. Потом большая, гектаров на двести, поляна, покрытая высокой травой. На ней спокойно пасутся горные бараны. При виде людей вожак стада издает фыркающий звук. Все животные разом повертывают головы к путникам и со вниманием, но без страха следят за ними. Разведчики проходят мимо, удерживая нетерпеливо рвущихся собак. Ни один баран не побежал, не испугался. Значит, они не только хорошо знакомы с человеком, по и признают в нем друга. В глазах Ускова вспыхивают нетерпеливые искорки. Он ускоряет шаг. Его догадка находит новое подтверждение...
Дальше стена опять уходит ввысь, осыпи кончаются Перед разведчиками возникает утес с десятком разных углублений и расщелин. Из одной щели вытекает горячий ручей. От воды идет пар. Она почти кипит. Вокруг пахнет серой, тухлыми яйцами - и никакой растительности, один голый камень.
- Целебный источник, - констатирует на ходу Орочко. - Сероводородная вода.
Но останавливаться здесь не стали. Пошли дальше, туда, где дым виднелся теперь уже совершенно ясно.
Обогнув большую группу деревьев с опавшими листьями (клены и ясени - как сказал агроном), разведчики быстрым шагом пересекли травянистый луг и направились прямо к лесу. Кедры-великаны охраняли его опушку. От них на солнечный луг падала густая длинная тень.
Не раздумывая, партия вошла в эту тень. Собаки отстали.
Впереди зашевелилась хвоя, кто-то потряс деревья, затрещали ветки. Туй и Кава, поджав хвосты, бросились под ноги хозяевам. Все остановились, напряженно вглядываясь в опушку. Что там такое?... Руки сжимали ружья.
И тут произошло еще одно событие, которого никогда и никто даже не мог себе представить.
Из леса вышли какие-то невиданные темно-серые гиганты. Сперва на высоте двух метров показались изогнутые снежно-белые клыки, затем появился широкий лоб и, наконец, чудовищная голова с повисшим хоботом. Треск раздираемых ветвей, короткий тяжелый топот - и вот перед изумленными, объятыми страхом людьми выросли два мамонта, представители далекой истории Земли. Они стояли молчаливые, настороженные, выжидающе помахивая длинными хоботами, как стражи заколдованного леса, куда нет хода для непосвященных.
Взяты на изготовку ружья. Но что может сделать ружье с этими четырехметровыми косматыми предками слона?
Усков прошептал одно только слово: "Спокойно!.." Новый шорох возник в кустах. Между ног гигантов неожиданно появилась фигура человека. Да, человека!
Он был с ног до головы одет в коричневые шкуры. Длинная, почти до пояса, белая борода, свисающие с непокрытой головы такие же белые и мягкие волосы, чуть колышимые ветерком, внимательные и в то же время изумленные глаза - вот первое, что увидели ошеломленные разведчики. Картина была настолько фантастична и нереальна, что люди даже не в состоянии были говорить и удивляться. Они молчали.
А человек продолжал стоять между двух мамонтов, опершись на изгибы бивней. Он с не меньшим удивлением смотрел на пришельцев, внезапно появившихся в его владениях. Затем, с трудом разжимая губы, проговорил глухим, но твердым голосом:
- Кто вы? И как вы сюда попали, господа?.. Усков опустил ружье, сделал шаг вперед, улыбнулся и протянул руку. Он произнес фразу, которая удивила всех и в то же время сразу разрешила все загадки:
- Мы... мы рады вас видеть в добром здоровье, товарищ Сперанский...
Глава шестнадцатая
Первое знакомство. - Урок политграмоты. - Дик и Лас
Старик закрыл лицо руками и зашатался. Борис бросился к нему, взял его под руку. Сперанский заплакал. Скупые стариковские слезы просачивались между пальцами, глухие рыдания вырывались из его груди.
Он что-то бормотал сквозь слезы, пожимал руки незнакомцам и пытался улыбнуться. Это ему не удавалось. Разведчики окружили старого человека, не зная, как быть, что ему сказать. Потрясены были обе стороны. Сперанский прожил почти тридцать лет в одиночестве, и вдруг - люди! К тому же пришельцы из далекого полузабытого им мира знают его, называют его по имени, называют "товарищ"...
- Дорогие друзья, извините меня за слабость, тысячу раз извините... глухо говорил он. - Кто бы вы ни были, господа, в вашем лице я приветствую своих долгожданных избавителей. Вы не можете себе представить мое состояние... Я благословляю этот счастливый день и бесконечно рад видеть вас, товарищи...
Широко расправив плечи, он обнял и поцеловал Ускова, потом всех его спутников. Слезы не переставая катились по морщинистому лицу старика. Хватай-Муха тоже плакал, счастливо улыбаясь сквозь слезы. Петя, отвернувшись, кусал губы и украдкой вытирал глаза. Какая встреча!... Кто бы мог подумать, что на дне кратера они встретят человека, которого считали погибшим, в гибели которого не сомневались, потому что сомневаться нельзя было!
Когда наконец все немного успокоились, Усков снова торжественно протянул Сперанскому руку:
- История ваша стала нам известна совсем недавно - и только нам, и то лишь благодаря случайности. Позвольте мне, дорогой Владимир Иванович, от имени нашей обновленной Родины - Союза Советских Социалистических Республик приветствовать в вашем лице достойного гражданина и засвидетельствовать вам глубокое уважение и благодарность Родины за все, что вами сделано в далекие предреволюционные годы для торжества идей социализма. Разрешите мне еще раз обнять и поцеловать вас, дорогой доктор...
Они поцеловались снова и крепко пожали друг другу руки. Сперанский с посветлевшим от радости лицом и сияющими глазами смотрел на своих новых друзей, ощупывал их одежду, обнимал, пожимал им руки, быть может желая убедить самого себя в реальности происходящего.
- Но, товарищи, почему вы знаете меня? Откуда вам стала известна моя история? И что за случайность помогла вам обнаружить мое местопребывание? Неужели Никита Петрович жив? Но ведь он, несомненно, был уверен в моей гибели...
- Увы!... Ваш спутник давно спит вечным сном. Мы нашли его прах в нескольких сутках ходьбы отсюда. Потеряв вас, он потерял остатки физических и моральных сил и не мог уже преодолеть трудности, какие вам удавалось одолеть вдвоем. Но он оставил записку, которая и привела нас сюда. Когда Никита Петрович потерял надежду найти вас, он продолжал путь один. Пройдя от злополучной пещеры километров восемьдесят на юг, он упал в полынью, отморозил ноги и умер от гангрены в яранге одного охотника якута, недалеко отсюда, в Золотой долине. Мы, геологи, случайно набрели на могилу Иванова и нашли его дневник. По следам дневника мы пришли сюда. Я сразу догадался, кто вы.
Во время всей описываемой сцены на мамонтов не обращали внимания.
А мамонты стояли неподвижно, как изваяния. Их большие уши были слегка откинуты назад. Казалось, умные животные прислушиваются к странным голосам этих маленьких существ. Гиганты удивляли своим ростом. Если бы не длинная шерсть, свисавшая у мамонтов с живота более чем на метр, люди могли бы свободно, чуть пригнув головы, пройти у них под брюхом.
Но вот Сперанский поднял голову и скорее выдохнул, чем выкрикнул:
- Гха... Гха!.. Дик... Лас... Домой!
Животные послушно переставили свои ноги-тумбы, замотали головами и, выставив длинные бивни, пошли вперед. Туй и Кава, давно ретировавшиеся подальше, заметив, что чудовища уходят, сделали большой круг и молчком, трусливо поджав хвосты, вернулись к своим хозяевам. Они даже не лаяли на мамонтов, подавленные величественным видом животных.
Не в силах справиться с охватившим его любопытством, Петя спросил:
- Скажите, это мамонты?..
- Да, дорогой мальчик, это мамонты, - ответил Сперанский, улыбаясь. Самые настоящие, живые мамонты и, пожалуй, единственные в мире представители эпохи великих оледенений. Как ни странно, но им удалось дожить до наших дней. Мы еще поговорим об этом, мой юный друг. Вы, верно, гимназист, да?
Петя растерянно оглянулся на Ускова. Все улыбнулись. Геолог заметил:
- У нас классические гимназии упразднены. Их заменила общая средняя школа - десятилетка. Петя перешел в восьмой класс...
- Да, да... - Сперанский стал тереть лоб, что-то припоминая. - Простите меня... ведь я так далек от современной жизни, господа... Последнее, что я знал. это то, что в начале 1917 года произошла революция и царь отрекся, а в начале апреля в Петрограде ждали Ленина, руководителя партии большевиков. Владимир Ильич Ульянов-Ленин... Что с ним? Он жив?
Пусть читатель сам представит себе то волнение, с которым члены поисковой партии 14-бис давали первый урок политграмоты старому члену партии большевиков, почти тридцать лет прожившему на дне кратера, вдали от человеческого общества.
Усков, однако, боялся утомить старика. Тот буквально онемел от волнения.
- Довольно на сегодня, - сказал геолог, улыбаясь. - Вам теперь, Владимир Иванович, придется усердно позаниматься, чтобы узнать хотя бы наиболее важное из того, что произошло за эти три десятилетия. Но мы поможем вам...
- Благодарю, благодарю вас, мои товарищи. Теперь же идемте ко мне, в мою усадьбу.