- Погодите, дети, - сказал он мягко, боясь обидеть возбужденных юношей. Это делается не так, не сразу. Мы, конечно, пойдем в глубь горы, но давайте запасемся всем необходимым.
Усков кивнул в знак согласия:
- Свечи, пища, одежда, обувь... На экипировку потребуется несколько часов. Выступим завтра. Но я полагаю, Владимир Иванович, что нам будет полезно осмотреть сейчас хотя бы предмостное укрепление твердыни, которую мы собирались штурмовать...
Первый зал пещеры встретил их гулким эхом. Потолок поблескивал сырым отшлифованным камнем. Когда путники привыкли к полумраку, они увидели, что находятся в круглом, почти правильной формы гроте с песчаным дном, уходящим чуть наклонно вниз.
Только гигантской силы водоворот мог создать этот зал. Сюда когда-то с ревом врывалась вода и, прежде чем уйти в глубь земли, шлифовала камень, пядь за пядью разрушая гору.
Усков сказал:
- Вода входила сюда свободнее, чем выходила. Значит, дальше проход будет узкий.
- Вот он... - показал Сперанский на дальний угол пещеры.
Пол опускался вниз неровными уступами, зал сужался, постепенно становился коридором, потом щелью - черной щелью, откуда несло сыростью и каким-то влажным, гниловатым теплом.
- Да-а... - неопределенно протянул Любимов, первым спустившийся в черную щель. - Жуткое место. Сколько ни хожу по белому свету, в такой дыре бывать еще не приходилось. Однако завтра попробуем...
Все замолчали, к чему-то прислушиваясь. Но в подземелье царило мертвое молчание. Кава потерлась боком о ноги Любимова и тихонько заскулила.
- Ну вот, и ей страшновато, - усмехнулся Любимов. - Пойдемте, товарищи.
На свету, под белым, по-зимнему низким, но таким привлекательным небом все облегченно вздохнули и бодро пошли к дому, на ходу обсуждая детали намеченного путешествия. Было решено, что в пещеру пойдут трое: Усков, Любимов и Борис. Хватай-Муха, Петя, Сперанский и Орочко остаются в кратере. На первых двух возлагаются повседневные дела Владимир Иванович и Орочко пройдут вместе с оперативной группой в глубь пещеры до предполагаемой середины и останутся там для связи. Поиски не должны длиться более суток. Через сутки Усков и его спутники обязаны вернуться при всяких условиях.
Чуть посерело небо над южной стеной, как все тронулись в путь. Шли молча, гуськом. Было прохладно и как-то тоскливо. Даже собаки и те тащились понуро, не выражая радости по поводу столь раннего путешествия.
Сперанский шел впереди. Он уверенно нащупывал едва заметную тропу и, не оглядываясь, изредка бросал через плечо короткое: "ветка", "камень", и эти слова повторялись по цепи от Любимова до Хватай-Мухи, замыкавшего шествие. Через полчаса вся группа стояла перед входом в пещеру.
Рассвело. Открылся лес, блеснуло озеро: северная стена поблескивала искорками инея; над ближним источником клубился пар. Щель казалась черной пастью Над верхним сводом пещеры у входа тоже блестела густая полоса инея. Орочко указал на нее:
- Из пещеры выходит теплый и влажный воздух
Видите, выше он застывает и обращается в иней. Какой "дух" топит там печи, в этой глубине?
Сперанский улыбнулся:
- Бог недр, Плутон. Вероятно, в пещере есть трещины, они соприкасаются с огнедышащей глубиной, возможно даже с близкой лавой...
Усков поддержал разговор:
- Вы, конечно, в свое время слышали о наличии в природе радиоактивных элементов?
- Помню, очень хорошо... Уран. Мария Кюри-Склодовская, ее муж. Радий... Странное, весьма активное излучение, засвечивающее фотопластинки...
- Так вот, в этом направлении за последние десятилетия сделан очень крупный шаг вперед. Достоверно доказано, что радиоактивные элементы, в частности уран и торий, постоянно излучают огромное количество энергии. при этом их атомы распадаются. В глубине Земли немало таких, а возможно, и других, еще не известных нам, радиоактивных элементов. В условиях огромного давления в земной толще происходят таинственные процессы. Температура Земли в глубинах достигает очень высокого уровня. Появляются огонь и лава, возникают и действуют вулканы, гейзеры, горячие источники...
Пока шел этот разговор, остальные участники похода распределили между собой вещи и проверили, все ли взято. Любимов осмотрел снаряжение, связал охапки сухих поленьев, щепу. И вот пять человек из семи скрылись в черной пещере, напутствуемые Петей и Лукой Лукичом.
Свечи, сделанные из бараньего сала с фитилем из волокна канатника, горели неярким, желтым светом, выхватывая из темноты скользкие, влажные стены, отполированные водой. Шли молча. Впереди с электрическим фонариком, еще сохранившимся у разведчиков, осторожно и медленно шел Любимов. Пещера круто спускалась вниз. Воздух был насыщен запахом застойной воды, чуть попахивало сероводородом, но пламя свечей - этот верный индикатор кислорода - горело ровно, чуть потрескивало и никакой опасности не предвещало.
Усков, шедший вторым, держал компас и лист бумаги. Он отмечал каждый поворот коридора, и на бумаге росла и удлинялась странная, витой формы линия. Вправо, влево, еще влево чуть ли не полукольцом, затем прямо, опять вправо и все время вниз и вниз. Барометр-высотомер, который нес Борис, показывал сперва сто, потом сто двадцать метров понижения, сто семьдесят.
Когда исследователи прошли больше чем полтора километра, Любимов остановился.
Перед ними темнела вторая, необычайно широкая пещера. По знаку проводника все стали говорить шепотом. Любимов показал на большие глыбы камня, валявшиеся на полу: следы обвалов свода...
- Обвалы могут произойти и сейчас, - сказал он.
- Было бы желательно вызвать Их искусственно, - ответил Усков.
Люди отступили назад, в узкий проход, проверили, надежен ли потолок над ними, и...
Борис вскинул ружье. Выстрел! Залп целого артиллерийского полка показался бы жалкой хлопушкой по сравнению с грохотом этого выстрела. Эхо ударилось в камни, пронеслось над сводом, метнулось вниз, в стены, снова вверх; и внезапно загрохотали камни, погасли свечи, пыль заставила всех закрыть глаза и зажать носы.
Разведчики подождали несколько минут, пока осела пыль и успокоился потревоженный воздух. Любимов высек огонь и зажег все пять свечей.
Теперь зал нельзя было узнать. Половина пустоты, которая только что зияла в сердце горы, оказалась зава ленной. Где-то далеко впереди еще грохотало. Там, медленно слабея и затихая, продолжался камнепад.
- Подождите меня, - проговорил Любимов и пошел по камням вперед.
Он вернулся минут через десять:
- Нашел! Ход идет чуть влево. Там свободней... Когда разведчики миновали опасную зону и снова втянулись в узкий коридор, Любимов предложил здесь устроить промежуточную базу.
- Мы прошли больше двух километров. Похоже, что отмахали половину пути, сказал он.
- Похоже? - как-то иронически сказал Усков. - А по-моему, это ни на что не похоже. Вы только посмотрите схему! Крутимся, вертимся в этой проклятой горе и ни с места! Ничего не понимаю!
На листе бумаги вились тонкие линии маршрута Бесчисленные повороты увели разведчиков не на юг, куда они стремились, а на запад.
Быть может, если бы Усков перед началом пути сделал абрис кратера, он бы не сказал, что ничего не понимает...
Но об этом - позже.
А пока что партия разделилась на две группы. Сперанский и Орочко остались на месте. Усков, Любимов и Борис тронулись вперед.
- Ждем вас сутки, до одиннадцати часов утра завтра. Не задерживайтесь...
Группа скрылась за поворотом. Стало тихо.
- Поищу воды, - предложил Сперанский и, взяв свечу и кожаное ведро, пошел в каменный зал.
Орочко задумался, глядя па огонек свечи. Агроном мысленно представил себе, какая огромная гора висит над ним, и ему стало не по себе. Он беспокойно заерзал на своем сиденье и поставил свечу поближе.
Вернулся Сперанский. Он принес полное ведро воды, От нее попахивало тухлым яйцом, цветом она напоминала жидкий кофе. Пить, конечно, нельзя было, и Владимир Иванович отставил ведро в сторону.