- Собственно, почему я должен вылететь именно сегодня? - сказал Орочко. Я здесь начал очень интересную работу. Ведь сейчас полевой сезон!
- И я останусь, - заявил Любимов. - Если бы только нам привезли кислородные аппараты да взрывчатку... Надо перекрыть этот проклятый газ, пока он не задушил все живое.
Хватай-Муха, который молча упаковывал вещи, оставил свою работу и уселся на лавку с видом человека, который и в мыслях не имеет покинуть насиженное место.
Басюта посмотрел на одного, на другого и вдруг расхохотался:
- Ах, вот как? Хорошо. Тогда мы уезжаем и вернемся лет через десять. Усков, может быть, и ты останешься?
- Я полечу с вами. Надо повидать семью. А затем... А затем, Федор Павлович, партия номер 14-бис будет продолжать здесь свою работу. Временно, по не зависящим от нас обстоятельствам, изыскания были прерваны. Теперь они возобновятся. Надо наверстать упущенное.
- А вы, Борис?..
- Я... В общем, я хотел бы съездить с Василием Михайловичем хотя бы на день... и вернуться.
- Ну что ж, мне возражать не приходится. Со своей стороны, мы с Андрей Иванычем не покинем района кратера, пока не убедимся, что все здесь благополучно и безопасно. Сейчас мы вылетаем: Усков, Борис и я с Андрей Иванычем. Из лагеря вертолет отправится за горючим на восьмую базу. Отвезет ценности. Андрей Иванович распорядится о посылке самолетов. Через три дня мы вернемся. К этому времени, надеюсь, кроме воздушного сообщения с кратером, наладится и наземное.
Может показаться особенно странным, что и Сперанский не торопился с вылетом. Он тоже остался. Но, го-воря откровенно, ему было просто страшновато вернуться в большой мир. В конце концов это так понятно, что и объяснять не надо.
Вместе с Орочко он направился в восточный кратер. Оба довольно долго шли молча, думая каждый о своем. Наконец агроном на выдержал:
- Что могло случиться с мамонтами? Куда они спрятались?
- Они животные разумные, но что-нибудь могло вывести их из равновесия. Например, шум вертолета. Ма-монты весьма пугливы.
В восточном кратере стояла тишина. Звери попрятались по укромным местам. Орочко и Сперанский долго и тщетно звали Ласа и Дика. На их зов иногда выходили медведи, бараны, но мамонты не откликались.
Но вот появились их следы. Следы вели к озеру, и тогда стало ясно все, что здесь недавно произошло один из мамонтов вошел в трясину. Почувствовав под собой зыбкую почву, он кинулся вперед и утонул.
А на следующий день, осматривая место, пораженное газом, Орочко увидел второго мамонта. Дик лежал мертвый в уголке газовой зоны.
Это был большой удар для Сперанского: он так сжился со своими гигантами... Но ничего не поделаешь. Надо было готовиться к отъезду, и Сперанский стал укладывать свои гербарии и свой палеонтологический музей.
На берегу Бешеной реки вертолет высадил Ускова. Бориса и Басюту и улетел со Швецом в сторону Золотого ущелья. Три человека остались на поляне. От палаток к ним бежали две женщины.
- Папа! - воскликнула Вера и повисла на шее у отца. Слезы катились у нее по щекам, девушка прижалась к отцу, повторяя без конца: - Папа ты мой! Папа!
Варвара Петровна подошла к мужу, держась рукой за сердце. Геолог обнял жену за плечи. Она ничего не оказала, только тихо заплакала и склонилась к нему на грудь.
Борис с Федором Павловичем стояли чуть в стороне. Борис закусил губы, чтобы не плакать. Басюта громко сморкался в платок и непрерывно вздыхал. Жизнь геолога полна невероятных и опасных приключений и всегда, до самого конца, состоит из грустных расставаний и радостных встреч. Басюта хорошо изучил эту жизнь.
Наконец Вера подошла к Борису. Трудно было бы сказать, кто из них был больше обрадован и больше смущен. Борис протянул Вере руку. Она пожала эту руку и, скользнув взглядом по лицу Бориса, сразу опустила глаза.
Борис покраснел. Он вдруг заинтересовался видом леса и гор и не знал, куда девать руки и глаза, но счастливая улыбка выдавала его с головой.
- Вы не сразу уедете отсюда, Вера?
- Нет. Я еще хочу побывать в вашем кратере. Ой, пойдемте же к Пете. Он прямо измучился без вас, ждет не дождется. Он так хочет видеть тебя, папа!..
Петя ожидал Ускова и нервничал. С напряжением вслушивался он в обрывки разговора, долетавшие до него со двора. Что они там стоят? Кто еще прилетел с Усковым? Доволен ли им дядя Вася? Как дела в кратере? Скоро ли пробьют ход?
Вот наконец вошел Василий Михайлович. Петя приподнялся, силясь улыбнуться.
- Ну, Петя, ты вел себя все-таки как мужчина. Вот тебе моя рука! Спасибо за помощь и товарищескую выручку!
Он крепко пожал Пете руку и лишь потом обнял его и поцеловал. Но этого Петя уже не прочувствовал - он ощутил крепкое мужское рукопожатие и слышал только похвалу своего строгого и несловоохотливого дяди.
- Обрадуй мать, напиши ей! Поправишься, поедешь домой...
Тень пробежала по лицу Пети.
- А вы? - спросил он дрожащим голосом.
- Мы? Мы будем продолжать изыскания. Скоро здесь закипит работа!
- Дядя Вася, знаете что?.. Я хочу остаться с вами... Все равно скоро каникулы. А потом мы вместе с Борисом уедем учиться. Можно так, а?
- Ты лежи пока, Петя, поправляйся. После пого-ворим...
- Хорошо, дядя Вася, я буду лежать! Все равно, доктор сказал, еще пять дней - и он пустит меня на рыбалку.
В одном только остался непреклонен Усков. Он хотел, чтобы его жена и дочь выехали в город и ждали возвращения партии осенью. Как ни упрашивали его обе женщины, как ни уговаривал Борис, которому не хотелось так быстро расстаться с Верой, - ничто не помогло.
Пришлось подчиниться, и скоро обе женщины улетели сначала на восьмую базу, а оттуда домой. Впрочем, теперь они были спокойны за судьбу своих близких.
Глава тридцать шестая
В кратере гремят взрывы. - Последний штурм твердынь Эршота
Усков с Борисом вернулись в кратер. Вертолет спокойно опустил их на лужок около дома Сперанского.
Летчик с превеликой осторожностью выгрузил ящики со взрывчаткой, какие-то свертки и объемистые баллоны, без лишних слов попрощался и взмыл к туманному облаку. Только его и видели.
- У нас беда, Василий Михайлович, - сообщил Спе-ранский. - Мамонты погибли.
Сперанскому было тяжело. Для него погибшие мамонты были друзьями стольких лет одинокой жизни... Видно, не суждено людям двадцатого столетия увидеть живых представителей древнейших эпох. Не сбылась мечта - привезти мамонтов в столицу...
Через час или два, опробовав маски, Любимов и Усков вошли в газовое облако, проследовали до самой газовой трещины и вступили в обитель смерти.
На дне впадины все еще лежали погибшие медведи. Разложение их не коснулось: газ убил и гнилостные бактерии. В расселине царил таинственный и страшный полумрак. Она была неглубока - всего каких-нибудь сорок метров. Разведчики прошли до конца и вернулись обратно. Где же выходит газ?
В земле виднелись небольшие трещины. Несомненно, газ шел отсюда. Николай Никанорович подставил ладонь. Упругая теплая струя чувствительно ударила в руку. Замуровать? Если бы только одна трещина! Весь пол изрезан ими!..
Возвращения Ускова и Любимова ждали с нетерпением и понятной тревогой: ведь они пошли к смерти в пасть. Увидев их, люди облегченно вздохнули.
- Выход есть, - сказал Усков. - Пещеру мы закроем. У нас три ящика аммонала. Кажется, этого будет достаточно.