О таковых злых намерениях и бумажка соответствующая сыскалась. Так что Новгород казнь заслужил. Но резать православных царь начал загодя, от своего порога, с Тверских земель. Царские войска шли медленно: жгли и грабили, с особым садизмом казнили встречных и поперечных. Чтобы из Новгорода от такого ужаса не ушел ни один человек, заранее послали туда опричную гвардию для осады. Опричники, в основном из ублюдков, "детей боярских", по дороге опечатали все монастырское имущество; всех монахов забрали с собой в Новгород - ровным счетом 500 человек. Там до приезда царя развлекались поркой черноризцев по графику. Новгородцы оторопело смотрели на это. Тут привозные попы стали кончаться. Похватали всех местных и стали нещадно пороть - "править" с них по 20 целковых. Кто-то из умных партийцев догадался, что главные бабки лежат не у попов, а у купцов. Тогда перехватали вообще всех "лучших" новгородцев, рассадили их под стражу, подвалы и лабазы с добром опечатали. Стали ждать государя...
Чувствуете школу? Видите, как четко работает Имперская Теория? Никто ничего за пазуху не кладет. Монастыри и склады без приказа не грабят, а "печатают". Ждут пахана! По двадцатке вышибают на чай и водку? - так это святое, уставом Партии разрешается. Да и не казнь это вовсе, не наказание. А так, щекотка. Но вот 2 января 1570 года приезжает Грозный с сыном Иваном и 1 500 стрельцами. На другой день - первый указ. Этих, которых пороли в шутку, теперь бить палками насмерть, невзирая на чины. Трупы равномерно развозить по монастырям, пусть сами хоронят.
Потом царь-батюшка отправился помолиться к святой Софии. На мосту через Волхов его встретил с крестом владыка Пимен. Иван к кресту подходить не захотел, обозвал владыку волком, хищником, губителем и досадителем. "А теперь, - говорит, - святой отец, иди и служи обедню, а мы послушаем". После обедни пошли к владыке покушать, чинно сели за стол. Стали есть, пить, хозяина славить. Потом, по опричному обычаю, на самом интересном месте обеда, царь вдруг завопил диким голосом. Это был наигранный прикол, - еще от святой Ольги. Пьянь опричная сорвалась с мест и кинулась грабить, рвать, хватать и бить все, что попадалось под руки. Ободранного, окровавленного попа посадили в кутузку на две деньги кормовых в сутки.
На другой день занялись главным, из-за чего собственно и ехали. Стали суд судить. Вот сидит Император, вот - сын его Иван, вот - ребята рукава закатывают. Выводят врагов народа. Медленно, дотошно рвут на них мясо, жгут фирменной "составною мудростию огненной" и обыкновенным отечественным "поджаром". Тех, кто признается в измене Родине, приговаривают к смерти. Тех, кто не признается, то есть самых упорных врагов, приговаривают к ней же. Осужденных, то есть всех, партиями привязывают к саням и волокут к реке. Сами эти гады уже и идти не могут. Там их кидают в воду с моста. Членов семей врагов народа вяжут по рукам и ногам и топят следом. Младенцев привязывают к матерям - не разлучать же их - и топят вместе. По реке деловито плавают лодки с опричниками. Эти добрые люди кольями и баграми добивают самых выносливых пловцов. Судебная машина работает, как часы, ровно пять недель. Волхов едва успевает сплавлять трупы.
Потом гости дорогие поехали отдохнуть по окрестным монастырям. Сожгли их все. Сожгли все зерновые и соломенные запасы, все недвижимое и неподъемное имущество, угнали всю ходячую скотину, вырезали всю, не желавшую идти. Вернулись в Новгород. Стали наводить порядок: жечь все склады, лавки, дома. Приказ главнокомандующего был такой: все сровнять с землей. Не разрешается оставлять невыломанные окна и двери.
Далее летучие отряды эсэсовцев были отправлены по волостям на 250 верст в округе, задача та же. Еще протянули кое-как шесть недель. Потом Иоанн Васильевич устал и 13 февраля велел поставить пред собой, как лист перед травой, лучших новгородцев со всех посадов, концов и улиц. Где их было взять, лучших? Лучшие как раз миновали Ладогу, резво прохлюпали по Неве и проходили траверз Васильевского острова в будущей столице будущей Империи No2. Спешили выплыть в Балтийское море до полного ледостава...
Да, а почему это в январе-феврале реки не замерзли? - Значит, была теплая зима. По таким вот летописным мелочам наши синоптики и составляют теперь карту многолетних наблюдений за погодой родной страны...
Ну, насобирали лучших из худших, поставили пред царем. Лучшие приготовились умереть. Но сказал государь таковы милостивые слова: "Жители Великого Новгорода, оставшиеся в живых! Молите Господа Бога, пречистую его матерь и всех святых о нашем благочестивом царском державстве, о детях моих благоверных, царевичах Иване и Федоре, о всем нашем христолюбивом воинстве, чтобы Господь Бог даровал нам победу и одоление на всех видимых и невидимых врагов". Тут царь пустился проклинать владыку Пимена и всех пострадавших, стал валить на них случившийся беспредел. "А вы об этом теперь не скорбите, живите в Новгороде благодарно", - успокоил он великих новгородцев, которые и в огне не горят, и в воде не тонут. Тут же царь и отъехал восвояси. Весь остаток врагов он прихватил с собой и велел приберечь их в Александровой слободе про запас.
Теперь путь беспокойного монарха лежал на Псков. Этот город всегда был с Новгородом в предосудительной близости, "не разъяснить" его было нельзя. Псковичи, зная об участи соседей, решили встретить государя достойно: оделись в белое, помолились, вышли как один с детьми и женами и выстроились каждый перед своим домом. Отцы семейств держали на подносах хлеб-соль. Вот появилась колонна царского войска. Псковичи волной стали валиться в ноги батюшке. Обрадованный примерным поведением псковичей, царь пробыл у них недолго: ограбил только церкви - от казны до нательных крестов и крестильных пеленок, монастыри вычистил до основания, привычно забрал колокола и другую мелочь, имущество псковских граждан всех сословий.
Теперь, действительно, пора было домой.
Сразу по приезде в белокаменную занялись правосудием. В Новгороде и Пскове дело происходило как бы на войне, в походе. А тут уже все оформлялось по закону, велось "сыскное изменное дело". Нужно было обнаружить в новгородском заговоре московский след: в пирамиде тревожно пульсировали красные огоньки горячих фишек.
18 августа 1570 года на кремлевскую площадь вывели более 300 осужденных. Москвичи в ужасе попрятались по домам. Грозный не хотел лишать казнь элемента назидательности и велел опричникам сгонять народ. Успокоив верных москвичей, что их не тронут, царь открыл действие. Приговоры для привозных новгородских злодеев были достаточно милостивы: изменников духовного звания во главе с главным гадом, новгородским владыкой Пименом, разослали по дальним монастырям, 180 человек простили вовсе, чтобы оттенить тяжесть преступлений московских заговорщиков.
А тут уж погуляли вовсю. Царь самолично ездил между подвешенными за ноги преступниками и бил их насквозь своим знаменитым заостренным посохом. Около двух сотен князей, бояр, их придворных сообщников сложили головы на плахе. Особый изюм состоялся вокруг надоевших фаворитов. Для избранных в кремлевских подвалах был устроен торжественный прием. Князя Вяземского медленно запытали до смерти. Царь жадно наблюдал за судорогами любимца. Была у царя и сердечная забота о воспитании сыновей. Поэтому казнь Алексея Басманова - главного из главных - он поручил своему малому сыну Федору. Будущий царь Федор Иоаннович брезгливо ворочал топором...
Что сделали с лупатой подстилкой царевой, Федькой Басмановым, Писец записать постеснялся. Известно только, что Федю сначала попросили активно поучаствовать в казнях: палачей не хватало. Напрасно суетился Басманов у плах и виселиц, напрасно гнал с глаз видение растерзанного отца. Вечером трудного дня 18 августа пришла и его очередь...
Ужас новгородский не прошел даром для национального здоровья. Через год после государева наезда, 25 мая 1571 года, случился в Новгороде Переполох. Вы думаете, переполох бывает только в женских общежитиях, когда "на побывку едет молодой моряк"? Нет. Переполох - это не бабья суета в бигудях и губной помаде, это намного страшнее. Переполох - это дикое, космическое явление, ужаснее полтергейста, красочнее гибели Помпеи, назидательней падения Вавилонской башни. Потому что Переполох происходит не в окружающей среде, а в душах человеческих.
Новгородский Переполох ("пополох", как записал Писец) был вторым в истории России. Первый будто бы случился в 1239 году, вскоре после "Батыева погрома". А выглядит Переполох так.
Вот праздник в Новгороде. Воскресенье, прекрасная погода, улицы и церкви забиты гуляющими и молящимися. На торговой стороне, в церкви св. Параскевы заканчивается обедня. Бьет колокол...
И вдруг его привычный звук пронзает всех новгородцев таинственным ужасом с примесью идиотского счастья. Людей охватывает то паника, то нестерпимый страх, то истерический смех. Все кидаются врассыпную, сталкиваются лбами, кричат, рыдают в голос, крушат все на своем пути. Купцы сами ломают свои лавки, разбрасывают и в слезах умиления раздают товары кому попало.
Это, и правда, жутко. Чтобы новгородский купец свою лавку и свои товары расточил собственной рукой? Нет, это апокалипсис какой-то!
Жить, а тем более царствовать в такой стране было безнадежно. В 1572 году Грозный пишет завещание, которое правильнее было бы считать диагнозом: кругом враги, нечистая сила, "тело изнемогло, болезнует дух, струпы душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы меня исцелил; ждал я, кто бы со мною поскорбел, - и нет никого, утешающих я не сыскал, воздали мне злом за добро, ненавистию за любовь..."
Однако не следует думать, что обиженный Грозный отказался от строительства Империи. Он просто реально оценивал свои возможности и спешил спланировать дальнейшую тактику для использования ее наследниками. Главной мыслью завещания была-таки борьба с крамолами, то есть перманентная чистка пирамиды потомками Императора:
"Что я учредил опричнину, то на воле детей моих, Ивана и Федора; как им прибыльнее, так пусть и делают, а образец им готов".
Теперь за судьбу страны можно было не опасаться, и Грозный стал вести себя спокойней, занялся любимыми казнями и чудачеством. Одну за другой он пытал и казнил правительственные команды. Десятки самых родовитых и именитых запросто лишались головы. Уже соседством простых опричников чести боярской уязвить было нельзя, так Иоанн вытащил с какой-то азиатской помойки татарина Симеона Бекбулатовича, крестил его и венчал взамен себя на царство. Сам назвался князем Московским и скромно присаживался в Думе на краешек боярской лавки. Дурь продолжалась два года, потом кумысного царя всея Руси выкинули в Тверь.
Казни, впрочем, не прекращались. Стали рубить головы и попам: в 1574 году "казнил царь на Москве у Пречистой, на площади в Кремле многих бояр, архимандрита чудовского, протопопа, и всяких чинов людей много, а головы метали под двор Мстиславского".
Князь Мстиславский возглавлял земство, то есть был крайним за грехи земли русской перед царем. Чуть не каждый год он писал царю покаяния во многих изменах, в наведении на Русь татар, в стихийных бедствиях, в дурных мыслях. Других за такое уже казнили бы по нескольку раз, а Мстиславского до поры не трогали, - работа у него была такая.
Грозный успешно воевал, раздвигая пределы Империи, его люди тоже старались. Бояре Строгановы получили лицензию на шкуру неубитого медведя Сибирь. Они наняли банду волжских разбойников под предводительством донского атамана Ермака и в 1581-83 годах в несколько раз увеличили территорию всея Руси.
Все соседние государства трещали под ударами Иоанна. Стал он душить и Крым. Татары поняли, что отсидеться не удастся. Весной 1571 года к московским владениям подошло ханское войско в 120 000 человек. Тут же к татарам набежали ссыльные князья, обворованные бояре и просто беглые враги народа. Терять им было нечего, и они подробно доложили о двухлетнем голоде в Москве, о чудовищном геноциде в провинции, об упадке патриотизма. Хан спокойно пошел на Москву.
Донские казаки, доселе исправно доносившие о неприятеле, теперь коварно промолчали. Иоанн в ужасе бежал в леса. 24 мая татары подошли к столице и запалили ее. Огонь при попутном ветре выжег все деревянное. Уцелел только Кремль. Народу и войска погибло 800 000 (не верю, но так у Историка! С.К.) - пять с лишком куликовских жертв! Причем татары и не рубили-то никого. Большинство сгинуло в трехслойной давке у задних ворот, остальные сгорели заживо и задохнулись в дыму. Москва-река "трупов не пронесла". Трупы потому сбрасывались в реку, что в землю успевали хоронить только родственников, а какие у кого остались родственники? Хорошо, хоть нашлись смелые люди с новгородским опытом: они привычно расталкивали речные заторы баграми.
Татары забрали еще один "куликовский комплект" - 150 000 пленных - и пошли восвояси. Грабить в Москве ничего не стали, боялись огня. С дороги хан Девлет-Гирей написал Грозному высокомерную грамоту, в которой обозвал царя трусом, наградил всякими плохими средневековыми прозвищами, потребовал Астрахани и Казани, брезгливо отказался от московской короны и денег, которые были, как он считал, - в его руках.
Вот вам и 100 лет после Ига! Вести себя нужно скромнее, девочки!
Крымскому хану понравились подмосковные вечера, и ровно через год татарское войско в том же составе и той же численностью снова оказалось под Москвой. Грозный сразу согласился отдать Девлет-Гирею Астрахань, но тот требовал еще и Казань, и дань. Царь задумался. Но тут в дело без спросу влез князь Михаил Иванович Воротынский и в нескольких битвах прогнал татар вон...
Ба! Да это же наш Михайло Воротынский! Я чуть было не проскользил по имени богатыря безразличным взглядом: мало ли еще осталось на Руси недорезанных бояр! Но, слава Богу, зацепило! Это же наш симпатичный Михайло, тот самый, который, сидючи в монастырской ссылке, уверенно требовал у царя законной пайки: романеи, осетрины, иду, лимонов, труб левашных. И теперь, исправившись и отъевшись на лагерных харчах, вдруг оказался героем и спас хлебосольного начальника!
Здесь проявилось великое правило имперского строительства, которое одно могло воздвигнуть нашу Империю! Но проявилось и кануло в небытие. Правило это такое. Старайся не выбрасывать горячие фишки. Есть несколько способов обуздать цепную реакцию {KPM}. Сделай грозное лицо и ласково отшлепай шалуна. Поставь его в угол. Пройдет время, и он поймет, что 365 лимонов в год, 200 лимонов и ни одного лимона - это три большие разницы! А что он показал тебе зубки, так это ты прости: на псарне из выводка щенков всегда выбирают самого кусачего, тебе ли этого не знать! Пока пацан будет стоять в углу, ума у него не убавится, но подлого М-чудачества убудет, {KPM} стабилизируется. Так твоя пирамида, государь, воссияет интеллектом. А ты усидишь на ее вершине, потому что от каждого отшлепанного возьмешь-таки долю ума. А М-чудачество твое куда ж денется, разве только затаится под фраком, под галстуком-бабочкой. Вот и останется у тебя самый высокий {KPM}, и "бесный" святой Вассиан Топорков не заворочается в своем лесном гробу.
Прошли века, и правило Воротынского было подхвачено вертлявыми иностранцами, они испытали и развили его. А мы, увы, остались с законом Топоркова.
Досаду от Крыма хотелось сорвать хоть на ком-нибудь. Иоанн нахамил в дипломатической переписке королю шведскому, напал на крепость Виттенштейн и в конце 1572 года взял ее штурмом. Примерно с этого момента фортуна стала поворачиваться к нему задом. При штурме был убит царев любимец Малюта Скуратов-Бельский. Грозный согнал и связал всех пленных немцев-шведов, сжег их живьем. Черный дым при ясной погоде достиг небес. Там задумались...
Паранормальное явление, не замеченное нашим Писцом
Сейчас мы с вами, дорогие читатели, совершим крупное историческое открытие. Мы как историки должны время от времени совершать какие-нибудь открытия, а не ограничиваться унылым пересказом скучных текстов нашего Писца.
А открытие наше будет такое. Мы соединим два дела - новгородское и московское - в одно производство. Вы уже поняли? Ну, конечно!
Пожар московский 24-25 мая 1571 года и Переполох новгородский 25 мая 1571 года - это не два события, а одно!
Хочу сразу отмести возможные нелепые домыслы московских патриотов, будто новгородцы переполошились оттого, что их русские сердца проняла боль-тоска от несчастья родной столицы. Вот как выглядит это событие в моем представлении.
Москва, в лице главного москвича Иоанна и всех его предков, а также рядовых пехотинцев московских и тех мирных москвичей, которые просто проедали награбленное, крепко провинилась перед обычной провинциальной Россией. Новгородский геноцид стал кульминацией средневекового периода всех этих рюриковских гнусностей и зверств. Поэтому, когда москвичи 24-25 мая 1571 года принимали кару Господню, то как было новгородцам 25 же мая 1571 года не разрядиться всеобщей истерикой?
Какие небесные силы соединили и взаимно скомпенсировали вину и ненависть, ужас и боль Москвы и Новгорода? Какой телепатический мост светился на сотни верст между гибнущей Москвой и надевшим праздничное платье Новгородом? Какую оду к радости выводил в раскаленном московском воздухе казненный, но вечно живой вечевой новгородский колокол? Нам не дано угадать. Мы с вами ученые, а не волхвы.
Из этого открытия, не в пример другим теориям, можно сделать очень полезный практический вывод, очень важный для москвичей.
Дорогие мои москвичи! Когда у вас на Дмитровке автобус с обывателями проваливается сквозь землю в канализационный кипяток и полсорока как бы невинных душ свариваются вкрутую, не кидайтесь к своему коммунальному князьку, - он тут ни при чем. Быстро бегите к телевизору! Там как раз показывают, как в далеких горах тамошние нехристи расстреливают и сбрасывают в пропасть точно такой же автобус с совсем уж невинными немосковскими душами, посланными убивать и быть убитыми. Это вы их послали...
Тут вы, конечно, начинаете вопить на меня, что лично вы никого никуда не посылали, что дети ваши невинны, как агнцы. Что моя зависть к вашей валютно-сытой жизни низка и аморальна, и прочая, и прочая, и прочая...
Да верю, верю вам, дорогие! Но не я же подогрел для вас водичку в подземных котлах! Поймите и вы меня. Детишки новгородские и чеченские, сироты самарские и ростовские-на-Дону - тоже невинные ягнята. Нижегородские и мурманские менты убиенные ничуть не хуже ваших ошпаренных пенсионеров.
Тут вот в чем фокус: ответственность проживающих в Вавилоне безмерно высока! Вы думаете, прописка московская дается за просто так? Копейки, которые Москва для вас сдирает с сирот всея Руси, ничего не стоят? Нет уж. Любите кататься, так будьте готовы и купаться. Всегда - готовы!
А не хотите такой чести столичной, так сматывайтесь поскорее к нам, на Тамбовщину, да впрягайтесь в соху. Так тяжелее для печени, но спокойнее для души. И здоровее - в космической перспективе.
Нокдаун