В первые месяцы войны организация партизанского движения происходила повсеместно и хаотически. Представители партийных и советских властей, органов госбезопасности и внутренних дел, особых отделов, военной разведки и армейских политорганов, перед которыми ставились задачи зафронтовой работы, тесно сотрудничали между собой. Одни знали местность и настроения населения, другие имели на оккупированной территории свою агентуру, третьи — необходимый разведывательный и диверсионный опыт. Сотрудничество было настолько тесным, что разделить эту деятельность не представляется возможным. Сотрудничество в подготовке и заброске на оккупированную территорию партизанских отрядов и диверсионных групп было логичным и естественным. Зато руководство партизанскими формированиями не могло осуществляться совместно.
Осознавая это, руководство страны уже летом 1941 г. попыталось создать межведомственный орган, способствующий координации действий различных структур, однако реализован этот бюрократический по своей сути проект не был. Вместо этого произошло организационное оформление ведомственных структур по руководству партизанским движением, в целом завершившееся осенью 1941 г. В системе НКВД были созданы 4-е отделы местных УНКВД и руководивший их работой 2-й отдел НКВД СССР. В системе Глав-ГТУ оформились спецотделы при политуправлениях фронтов и спецотделения при политотделах армий. Военная разведка упорядочила зафронтовую диверсионную деятельность разведотделов штабов фронтов и армий, создав три отделения, занимавшиеся диверсионной работой. Партийные и советские власти, в соответствии с директивами от 29 июня и 18 июля, развернули систему подпольных организаций, подчиненных ЦК компартий союзных республик и обкомам.
Зимой 1941 г. руководством страны было принято решение об управлении партизанским движением через сложившиеся ведомственные системы.
Однако сложившиеся ведомственные системы организации и руководства партизанским движением, как выяснилось к зиме 1941 г., не были способны обеспечить эффективное взаимодействие. В каждом ведомстве понимали ненормальность ситуации, когда вопросами партизанской борьбы занимаются множество параллельных и независимых друг от друга структур; все видели проистекающие из этого неудобства — однако и партийные органы, и НКВД, и военная разведка, и даже ГлавПУ не без основания считали, что именно их структуры должны продолжать заниматься партизанами. Взаимодействие осуществлялось на уровне личных контактов и потому обычно налаживалось между родственными организациями, что резко снижало эффективность партизанской борьбы.
Попытки военного руководства на уровне фронтов и армий наладить более эффективное взаимодействие между различными отвечавшими за партизанскую борьбу структурами, позволили несколько повысить эффективность руководства партизанским движением и боевую деятельность партизанских формирований, однако ведомственный вопрос не решили и решить не могли.
Только создание единого органа управления партизанским движением, в который вошли бы представители всех заинтересованных ведомств и который бы непосредственно (а не через структуры различных ведомств) руководил бы боевой деятельностью партизан, их организацией и снабжением, мог покончить с ведомственным хаосом.
Столкнувшись весной 1942 г. с кризисом ведомственных систем управления партизанским движением, руководство страны осознало необходимость создания централизованной системы управления, при помощи которой предполагалось вывести партизанское движение на новый по своей эффективности уровень, превратить действия партизан из тактического в оперативный фактор вооруженной борьбы. В наибольшей степени в этом было заинтересовано армейское руководство; в результате созданные фронтовые ШПД и армейские опергруппы имели двойное подчинение — Центральному штабу партизанского движения и, одновременно, соответствующим военным советам фронтов и армий. Создание централизованной системы управления партизанским движением повлекло выведение вопросов организации и ведения партизанской борьбы из 4-го Управления НКВД; ряд ведомственных структур по руководству партизанским движением продолжали функционировать отдельно от ЦШПД, что неизбежно влекло к возникновению межведомственных трений. Вскоре после создания централизованной системы управления партизанским движением начали проявляться внутриведомственные конфликты, связанные либо с личностной неприязнью (Пономаренко — Хрущев), либо с различными взглядами на принципы дальнейшей организации партизанского движение (Пономаренко — «группа Ворошилова»).
При создании централизованной системы управления партизанским движением летом 1942 г. руководство страны надеялось на достижение быстрых результатов, на масштабную дезорганизацию руководимого партизанскими формированиями тыла противника. Однако эта утвержденная ЦК ВКП(б) задача не была реализована по причинам несовершенства созданной централизованной системы управления, ее привязанности к интересам армейского руководства, неспособности осуществлять осмысленное планирование и последующее проведение масштабных операций, снабжение партизанских формирований. Начиная с августа 1942 г. началась реформа системы управления партизанским движением, направленная на:
— ликвидацию продолжавших функционировать ведомственных систем, дублировавших централизованную систему управления партизанским движением;
— реорганизацию самой централизованной системы управления, с учетом интересов партизанского движения в целом, а не отдельных фронтов или армий;
— военизацию партизанских отрядов, превращения их в крупные диверсионные соединения.
В течение сентября — ноября 1942 г. была проведена большая часть мероприятий, связанных с реорганизацией, однако завершены они не были. Это произошло в результате конфликта между Главнокомандующим партизанским движением К. Н. Ворошиловым и начальником ЦШПД П. К. Пономаренко, завершившимся безоговорочной победы последнего. После победы Пономаренко дальнейшее проведение намеченных «командой Ворошилова» реформ было прекращено; кроме того, была проведена новая реорганизация централизованной системы управления, в результате которой из центрального аппарата были удалены поддерживавшие Ворошилова сотрудники, было уменьшено значение ЦШПД и выросло значение региональных ШПД; одновременно возросло влияние партийных властей. В целом в результате предпринятой Пономаренко контрреформы эффективность деятельности централизованной системы управления понизилась, насколько можно судить — достаточно значительно. Централизация системы управления не была завершена, вместе с тем система приняла свой окончательный вид, закрепленный принятием соответствующих юридических документов, который в последующем лишь незначительно корректировался.
Таким образов, процесс становления и развития системы управления советским партизанским движением казался крайне сложным; поиск оптимального решения проблемы осуществлялся методом проб и ошибок, сопровождался межведомственными и межличностными конфликтами. Когда же была выработана отвечающая задачам партизанской борьбы централизованная система управления, то в результате межличностной борьбы между Главнокомандующим партизанским движением Ворошиловым и начальником ЦШПД Пономаренко, она не была полностью воплощена в жизнь.
Повествование наше окажется неполным без краткого обзора последующих событий.
7 марта 1943 г. ЦШПД был расформирован. Руководство партизанскими силами передавалось соответствующим республиканским и областным ШПД, а также органам НКВД, ГРУ и инженерных войск. Возможно, как указывал П. К. Пономаренко, это связано с сильным влиянием «на некоторых членов ГКО» Берии, который всячески противился руководству партизанским движением каким-либо органом управления вне его ведомства; это, впрочем, несколько сомнительно.[391]
Причины расформирования ЦШПД пока остаются неизвестны. Известно лишь, что 4 марта начальник Центрального штаба Пономаренко послал Сталину записку следующего содержания:
«В результате успехов Красной Армии в Белоруссии и на Украине происходит бурный рост партизанского движения. В Белоруссии число партизанских отрядов достигло 460 с количеством партизан свыше 60 000, а скрытые партизанские резервы составляют 200 000 человек. На Украине только в Житомирской, Ровенской и Черниговской областях резервы партизанских отрядов насчитывают до 60 000 человек.
Прошу принять для доклада и для получения указаний по принципиальным вопросам дальнейшего развития движения».[392]
На следующий день Пономаренко был принят Сталиным в присутствии Молотова, Берии и Маленкова; еще через два дня был подписан приказ о расформировании ЦШПД.
Известно и другое. В конце февраля 1943 г., после победы под Сталинградом, в Москву был вызван Хрущев. «Итак, я прибыл в Москву и рассказал Сталину о положении дел на Южном фронте. Тогда у нас было хорошее настроение, мы радостно переживали свой успех. Сталин: «Мы утвердили вас членом Военного совета Воронежского фронта… Вы будете выполнять функции не только члена его Военного совета, но и секретаря ЦК КП(б) Украины, как и раньше»». Это означало, что Хрущев снова будет заниматься партизанами и курировать Украинский ШПД. Было ли это новое поручение результатом неких усилий самого Хрущева, или это было решение самого Сталина — неизвестно; однако уже тогда было ясно, что за игровым столом появился новый игрок — и едва ли этот игрок будет пассивен.
Вскоре выяснилось, что до победы все же не близко; 17 апреля 1943 г. ЦШПД сформировали заново. Однако Украинский ШПД был выведен из подчинения Центрального штаба и подчинен непосредственно Ставке ВГК, что справедливо связывают с личным соперничеством между Пономаренко и Хрущевым.
Еще после ноябрьской 1942 г. реорганизации многие руководящие должности в ЦШПД были заняты людьми, связанными с П. К. Пономаренко по работе в БССР; в апреле 1943 г. эта ситуация усугубилась в связи с тем, что после ликвидации ЦШПД многие кадры были приняты начальником УШПД Т. А. Строкачем (например, В. Ф. Соколов и И. Г. Старинов, возглавившие оперативный и технический отделы в должностях зам. нач. УШПД). Как констатируется в итоговом отчете отдела кадров Центрального штаба, «необходимо было срочно собрать работников штаба, причем около 40 % личного состава штаба было подобрано вновь». Структура ЦШПД этого периода кардинально не отличалась от структуры образца ноября 1942 г. Центральный штаб состоял из политического (секретарь КП(б) Белоруссии В. Н. Малин в должности зам. начальника ЦШПД), разведывательного, оперативного (полковник И. М. Наумов), финансового, секретного, шифровального, административно-хозяйственного отдела, отделов связи (полковник С. Анисимов), кадров (старший бригадный комиссар В. К. Тимошенко) и материально-технического снабжения. При ЦШПД функционировали Центральный радиоузел и Центральная школа подготовки партизанских кадров. Заместителем начальника ЦШПД по разведке был назначен 22 апреля 1943 г. генерал-лейтенант С. С. Бельченко (НКВД).
При этом, согласно постановлению ГКО от 17 апреля 1943 г., штат центрального аппарата ЦШПД был определен в 105 чел. — меньше, чем в июне 1942 г. О падении значения ЦШПД говорит и следующий факт: в 1943 г. при распределении лимитов численности сотрудников штабов партизанского движения 1068 из 3000 планировалось выделить ЦШПД и 541 — УШПД, но после демарша руководства УШПД лимит был пересмотрен; конечные цифры — 968 и 641.
После подчинения УШПД Ставке ВГК ЦШПД уже не претендовал на централизацию всего партизанского движения; впрочем, к лету 1943 г. она была уже почти невозможна.
Самым амбициозным мероприятием, проведенным ЦШПД во второй половине 1943 г., стала операция «Рельсовая война»; не вдаваясь в дискуссию об ее эффективности, отметим фактический отказ от участия в этой операции руководства УШПД.
Конфликтом между ЦШПД и УШПД дело не ограничилось; в августе 1943 г. попытку поставить под свой контроль всю контрразведывательную деятельность в партизанских формированиях предпринял начальник Главного управления контрразведки «Смерш» B.C. Абакумов. 20 августа 1943 г. он отправил Пономаренко письмо, в котором потребовал все поступающие материалы из партизанских отрядов о задержании коллаборационистов и сотрудников немецких разведорганов передавать в органы контрразведки.[393]
Несмотря на то что в подтверждение своих требований Абакумов ссылался на распоряжение Сталина, Пономаренко дал всесильному наркому «Смерша» жесткую отповедь, причем на заседании Политбюро, в присутствии Сталина:
«Управление до последнего времени и не занималось организацией работы по борьбе с агентурой противника, проникающей в партизанские отряды.
Однако мы считаем необходимым и впредь захваченных агентов противника и материалы, какие только представляют интерес для Вашего управления, передавать Вам.
Нас поэтому крайне изумляют претензии, изложенные в Вашем письме, с которыми в принципиальном отношении нельзя согласиться.
То, что на органы контрразведки, как Вы говорите, возложена борьба с агентурой противника, проникающей в партизанские отряды, то мы это только приветствуем, хотя слышим об этом впервые…
Мы получаем от соответствующих органов немалую информацию, интересующую нас, к примеру сказать, 4-еуправление НКГБ СССР ежедневно информирует нас и посылает сведения, материалы, которые представляют большой интерес для партизанского движения. А от Вас, повторяю, мы не получили ни одного материала.
Нам кажется, что известная часть работников управления, если судить по их поведению, хотела бы быть в некоторого рода начальственном отношении к руководящим органам партизанского движения и рассматривать их вроде как подчиненные «СМЕРШ» органы.
Но это глубокое заблуждение, которое ничего кроме разочарования не может принести таким работникам».[394]
Ссылка на хорошие отношения ЦШПД с 4-м Управлением была не случайна; как раз в это время Абакумов пытался поставить под свой контроль ряд мероприятий, проводимых Судоплатовым — в частности, радиоигру с немецкой разведкой под кодовым названием «Монастырь». Как видим, ни внутриведомственные, ни межведомственные конфликты в прошлое не уходили.
После освобождения Белоруссии необходимость в ЦШПД, по мнению высшего руководства страны, полностью отпала, и 14 января 1944 г. постановлением ГКО он был окончательно расформирован. До конца войны оставалось пятнадцать месяцев, и партизанская борьба была в самом разгаре.
В 60-х гг., когда Пономаренко писал об этом, Берию обвиняли во всевозможных злодеяниях; обвинить его и в расформировании ЦШПД было вполне естественным делом.
РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 25. Л. 51.
РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 336. Л. 10–12.
РГАСПИ. Ф. 69. On. 1. Д. 336. Л. 13–16.