69134.fb2 Куда уйти - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Куда уйти - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Константин Михайлович Станюкович

Куда уйти?

{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.

I

Валерий Николаевич Привольев, крупный, свежий и видный курчавый блондин под сорок, с очень белым, отливавшим нежным румянцем и несколько рыхлым лицом, напоминающим недошедшее заливное, в этот зимний день обедал торопливо и без обычного плотоядного внимания к наваристому супу с фрикадельками, кровяному ростбифу и трубочкам со взбитыми сливками.

Идеальный, еще влюбленный муж, любящий прелесть домашнего очага, Валерий Николаевич не рассказывал сегодня жене новостей и свежих сплетен, которые обыкновенно привозил со службы, мило пошутил с двумя птенцами, очень похожими на него, и не спорил со своим гостем Иваном Ивановичем Безбородовым, давнишним другом-ровесником, худощавым чиновником-скептиком и неисправимым спорщиком.

Привольев только любезно подавал реплики и помалчивал, пощипывая свою выхоленную шелковистую бороду и стараясь скрыть нетерпение поговорить с Иваном Ивановичем наедине.

Когда взрослые окончили пирожное, Валерий Николаевич с обычной своей мягкостью деликатного мужа попросил у хозяйки позволения встать.

Она поднялась, разрешив детям остаться и съесть еще по трубочке.

- Но не больше, фрейлейн, пожалуйста! - сказала бонне молодая женщина.

- О, ja! О, ja!* - ответила, вся краснея, немка из Эстляндии.

______________

* О, да! О да! (нем.)

Вид этой девицы, самолюбиво-застенчивый и в то же время самодовольно-исполнительный, словно бы говорил об ее добросовестности и ревностной глупости.

И Привольева подавила вздох.

"Найди-ка бонну умнее за двенадцать рублей!" - подумала она.

Валерий Николаевич быстро поднялся, подошел к жене, горячо и крепко "по-влюбленному" поцеловал ее руку и проговорил, точно просил:

- А нельзя ли кофе нам послать в кабинет, Лика?

Лика, как звал муж Лидию Антоновну, стройная, хорошо сложенная и изящная, в ярко-пунцовом лифе и черной юбке, среднего роста брюнетка, разумеется, не имела ни малейшего повода уменьшать свои тридцать два года, так она была привлекательна редким сочетанием красоты и ума.

Она не спросила мужа, какие тайны торопится он сообщить другу, - Лика к тому же и догадывалась.

И, ласково улыбаясь большими греющими глазами, она быстро, с нежной шутливостью, провела по щеке мужа ласковой, душистой и красивой рукой с несколькими блестевшими кольцами на мизинце и с обручальным кольцом на безымянном пальце и сказала:

- Сейчас подадут, Валерий...

И участливо спросила:

- Ты встревожен по службе?

- Не особенно, Лика...

- То-то... Не волнуйся... Право, милый, не стоит. Везде одно и то же... Всем порядочным людям трудно! - заботливо утешала жена мужа.

И, снова пригладив любящим и слегка покровительственным взглядом, прибавила:

- Ну, иди, иди в кабинет... Спорь с Иваном Иванычем... А я почитаю детям сказку...

- Милая! - сердечно шепнул Валерий Николаевич.

II

Привольев взял за талию друга и через залу провел в небольшой кабинет, убранный не без претензий.

Фотографии Лики, детей и нескольких писателей красовались на стенах. Большой письменный стол, мягкие кресла, шкап с книгами и оттоманка, словом все, как следует у интеллигентного человека, получающего тысяч пять и подумывающего иногда и о "душе".

Валерий Николаевич запер двери и, внезапно возбуждаясь, проговорил:

- Нет... Ты послушай, Иван Иваныч, какую сделали пакость... Я, понимаешь, не хотел рассказывать при Лике. За что ее волновать заранее...

- Ну, конечно...

- Так ты выслушай, голубчик, и поймешь...

- Позволь, мой друг, только закурить твою сигару - твои лучше моих, ты ведь по десяти берешь - и сесть в кресло... Тогда присядь и говори.

Иван Иванович закурил, поглубже уселся в мягкое кресло и подумал, что лучше всего было бы вздремнуть четверть часика после обеда.

Но, считая одной из обязанностей друга быть складочным местом дружеских излияний, как бы ни были они однообразны и бесплодны, Иван Иванович самоотверженно готов был слушать то, что время от времени он уже добросовестно выслушивал в том же кресле, и не всхрапывал, чтобы не потерять единственного друга, которого, конечно, любил и у которого можно было пообедать и потом повинтить хоть до утра{284}, если бы не строгая Лидия Антоновна, заботившаяся о здоровье этого откормленного и влюбленного Валерия Николаевича, - как сердито думал Иван Иванович, если приходилось уходить с проигрышем.

Не без снисходительно-ядовитой улыбки, обнаружившей скверные зубы человека некрасивого, совсем худого, желтого как лимон и лысого как колено, но зато не сомневавшегося, что он и умнее, и основательнее друга, и, главное, не под башмаком своей жены, - Иван Иванович проговорил своим скрипучим и назойливым голосом:

- Ну, рассказывай, Валерий Николаевич... Какая такая подлость тебя огорчила?..

И только было начал Привольев, как Иван Иванович перебил:

- Значит, опять нашла полоса возмущения?..

И хихикнул.

- Да ты не смейся... Ты слушай...

- Слушаю... Не кипятись... Побеседуем толком, дружище, а потом... винт устроишь?..

- Тебе только винт... Устрою, успокойся! Совсем ты, Иван Иваныч, опустился... Ты войди в мое положение...

Подали кофе, и Валерий Николаевич наконец стал рассказывать о той обыкновенной истории в правлении, где служил, которую он называл "подлостью".

Чем подробнее и картиннее говорил он о лакействе и пролазничестве, о несправедливости и произволе, о взяточничестве и вымогательствах некоторых и завистливом попустительстве многих, о полной беспринципности людей, думающих только о наградах и деньгах, - тем Привольев возбуждался все более и более, и ему было приятно сознание, что все это он понимает и что все это его возмущает.