Из Алахадзе (см. Абхазия ) мы почти без приключений перебрались в Тбилиси.
Кто не бывал в Тбилиси, тому глупо пытаться рассказывать, что это за город.
Мы таскались по нему из конца в конец. Вечером – совершенно одурелые, с гудящими, как телеграфные столбы, ногами – заваливались домой, в смешную армянскую семью, которая нас радушно принимала.
Как-то раз мы наткнулись на кукольный театр. Он располагался в стандартной панельной постройке. Скромное крыльцо вело к давно не крашенным дверям.
– О! – сказал Слава, сняв очки и поедая близоруким взглядом синюю вывеску. – Кукольный театр! Великий кукольный театр Резо Габриадзе!
– Да? – усомнился я, тщетно пытаясь понять написанную по-грузински афишу. – А что же он такой обшарпанный?
– Обшарпанный не обшарпанный, а билеты тут на сто лет вперед иностранцам проданы, – задумчиво пробормотал Слава.
– Тем более. Идем?
– Подожди. Знаешь, я думаю, что большие русские писатели… как, так сказать, крупные явления русской культуры…
Я приосанился.
– …должны иметь здесь некоторые преференции, – продолжал он, кивая в такт своим словам с печальным и умудренным видом. – Я не хочу тебе льстить, но кто, как не они…
– Да ладно, – грубовато оборвал его я. – Пошли, как-нибудь договоримся.
Слава нацепил очки, и мы вошли в дверь.
Директор оказался очень милым человеком.
– Здравствуйте, – сказал я ему. – Видите ли, мы приехали из Москвы.
Много слышали о вашем театре. И, видите ли, я – писатель…
– О! – сказал он и недоверчиво сощурился.
– Да, да, – потупился я. – Правда. У меня две публикации в "Новом мире". И в других изданиях тоже есть…
Директор с восхищенным недоверием покачал головой.
Я приободрился:
– Дело в том, что мы хотели бы посмотреть какой-нибудь ваш спектакль!
Он, словно не веря своим ушам, изумленно перевел взгляд с меня на
Славу. Потом снова на меня. Потом спросил:
– Завтра пойдете?
– Конечно! – ответили мы хором.
Директор взял телефон, набрал номер и произнес что-то по-грузински.
– Пройдите в кассу, – любезно сказал он, кладя трубку.
Кассирша молча выдала два билета. Стоили они совсем недорого.
Слава, естественно, тут же ими завладел.
– Ого! – восхищенно сказал он, прочитав синие штемпели. – Девять утра! Ты смотри, а! В три смены работают!..
Назавтра мы поднялись ни свет ни заря и без четверти девять, позевывая и ежась, взошли по ступеням театра.
Первое, что меня насторожило, – это обилие детей если не грудного, то ясельного возраста, уютно расположившихся на руках у мам и бабушек. Те, что постарше – а именно они составляли подавляющее большинство публики, – пришли самостоятельно. В зале стоял дикий галдеж.
– Странно, – сказал я, озираясь.
– Ничего странного, – заметил Слава. – Это же не Подольск тебе какой-нибудь. Тут культуру не расслаивают.
И посмотрел на меня вызывающе.
Свет погас. Начался спектакль.
Несмотря на непреодолимую высоту языкового барьера, скоро я понял, что нынче дают "Волшебную лампу Аладдина". Джинн был сделан из красной тряпки, выскакивал всегда очень неожиданно и ревел как резаный. Дети визжали. Нескольких маленьких пришлось унести.
– Ну как? – спросил я.
– М-м-м… – ответил Слава не очень уверенно. – Ну что ж…
Экспрессия…
Мы ушли, недосидев и до середины. У меня остался неприятный осадок.
"Что ж такое, черт возьми, – думал я. – Вот оно – внутреннее несовершенство. Тянешься к прекрасному – а взять не можешь… видит око, да зуб неймет… Надо же все-таки как-то это… ведь и в самом деле не Подольск!.."
Слава тоже выглядел довольно хмурым.
Мы провели в Тбилиси семь или восемь дней. Казалось бы, исходили все вдоль и поперек. И вот нба тебе – буквально накануне отъезда нашли самую сердцевину города, самое сладкое, самое медовое ядро, сгустившееся несколькими кварталами возле старого парка и загадочным образом прятавшееся от нас все это время.
Именно там мы обнаружили настоящий театр Резо Габриадзе. Он располагался в причудливом здании, окруженном цветущими деревьями, скульптурами и иностранцами.
– Ну что, – саркастически спросил я, когда мы обошли вокруг. – Мне опять идти рассказывать про "Новый мир" и другие издания?
Слава только махнул рукой.
Уж не знаю, что он хотел этим жестом выразить.