аписывать те рассуждения, которые приходили ему в голову. Заглавий к ним он не
давал, поэтому ученики озаглавливали их сами. Порфирий перечисляет эти
названия: «О прекрасном», «О бессмертии души», «О судьбе», «О сущности
души», «О трех начальных субстанциях», «О двух материях», «О качестве», «О
диалектике», «О силе и действии», «Против гностиков» и т. д. — всего
насчитывается 54 трактата, хотя в действительности их было иное количество.
Порфирий, получив после смерти своего учителя наследство в виде письменных
его работ, решил их издать. Он пишет, что число 54 его поразило тем, что оно
разделяется на 6 и на 9: оба числа являются совершенными, что показывает
совершенство всех трактатов Плотина. В действительности, это не совсем так,
потому что некоторые трактаты Порфирий разбил на несколько частей, а другие,
наоборот, объединил в один, так что число 54 получилось у него достаточно
искусственно.
Эти трактаты Порфирий объединил в шесть групп, в каждой группе по девять.
Девять по-древнегречески будет эннеа (_enn)ea) , поэтому трактаты получили
название «Эннеады» (т. е. девятки) — так и называются работы Плотина во всей их
совокупности. Разбил их Порфирий следующим образом: в первую Эннеаду он
включил трактаты, посвященные этике, во вторую — посвященные предметам
физическим и обнимающие то, что относится к космосу; третья Эннеада, также
посвященная космосу, охватывает смежные с ним предметы — то, что мы бы
назвали натурфилософией, философией природы; четвертая посвящена работам о
Душе; пятая — работам об Уме; шестая, наиболее объемная Эннеада, включает
работы о Едином.
Место, занимаемое трактатом в Эннеаде, у Порфирия не случайно. Как он сам
пишет, он расположил их, «в каждой начиная с вопросов менее значительных».
Однако, с нашей точки зрения, это не совсем так, и их можно расположить и
несколько иначе. Так, например, трактат «О трех первоначальных субстанциях»,
помещенный первым в пятой эннеаде (V.1), в действительности чрезвычайно важен
для понимания всей философии Плотина. Это, пожалуй, единственный трактат, в
котором Плотин делает попытку изложить систему своей философии. Обычно он
94
рассуждал о каком-нибудь конкретном вопросе, но при этом приводил в действие
весь арсенал своей философии. Поэтому в любой работе Плотина в сжатой форме
содержится вся его философия. Поэтому понимать Плотина весьма и весьма
сложно. Проблема герменевтики, ставшая наиболее популярной в XX в., для
Плотина актуальна как ни для кого из философов: для того, чтобы знать всю
философию Плотина, нужно читать его работы, посвященные конкретным
проблемам, а для того, чтобы читать и понимать эти проблемы, нужно знать всю
его философскую систему. Плотина часто считают одним из наиболее сложных
философов. Язык, которым написаны его трактаты, часто непонятен; очевидно, что
писал он их не как педагог, а скорее записывал их для себя или для тех своих
учеников, которые уже все знали из устных занятий и которым эти работы скорее
нужны были для того, чтобы повторить то, что было уже им известно. Поэтому
читать Плотина довольно трудно, и так же, как и Гераклита, его называют «темным
философом».
Еще об одной проблеме, связанной с именем Плотина, — об Оригене. Второй
раз это имя всплывает в работе Порфирия в следующем контексте. Порфирий
пишет: «А когда к нему на занятия пришел Ориген, то он весь покраснел и хотел
тотчас же встать с места; Ориген просил его продолжать, но он ответил, что когда