мира. И пытаясь это сопоставить, как-то это объяснить, Плотин часто сам теряется,
о чем свидетельствуют трактаты под таким называнием, как «Все ли души — одна
душа?» и т.п.
Пытаясь разрешить свое недоумение, Плотин часто говорит, что существуют
110
три вида людей. Одни уподобляются животным и живут, как животные, т. е. так,
как будто у них есть только тело. Другие понимают, что у них есть душа, и
пытаются обратить ее к чему-то более высокому, но, не зная истины, теряются в
догадках. Есть люди, владеющие истинным знанием, те люди, которым открыта
дорога к созерцанию единого, т. е. Бога. Эти три вида людей Плотин сопоставляет с
тремя философскими учениями. Первые люди сравнимы у него с эпикурейцами,
вторые — это стоики, и третьи — платоники.
Почему же платоники обладают истинным знанием? Может быть, одно из
величайших открытий Плотина состоит в том, что человек оказался не столь прост,
как это казалось античным философам. Нельзя сказать, что человек просто состоит
из души и тела, как говорили об этом Платон, Аристотель или стоики. Все они
говорили о душе по-разному, но именно к тому, что такое душа, и сводились все их
споры. Но тогда возникает один сложный вопрос. Если философ утверждает, что
сущностью человека является его душа, то оказывается, что живой человек,
существующий в теле, существует не истинной жизнью, что весь смысл жизни
человека состоит в умирании. Еще Платон устами Сократа говорил, что любой
философ всегда стремится к смерти; конечно, к смерти не в смысле самоубийства, а
просто как к более ценному состоянию, когда душа освободится от телесных оков.
С другой стороны, все понимают, что если человек есть единое существо,
состоящее из души и тела, то душа входит в тело по некоей необходимой своей
сущности. Эта сущность содержится в самой душе, заставляя ее задерживаться в
теле.
Однажды ученик Плотина Порфирий, видимо, в минуту меланхолии (а может
быть, на основании приведенных выше размышлений) захотел добровольно уйти из
жизни. Плотин отговорил своего ученика от этого шага, и нам известны его
аргументы, изложенные в небольшом трактате под названием «О добровольном
уходе». В нем Плотин говорит, что уходить из жизни нельзя, потому что душа
помещена в наше тело в соответствии с некоторыми законами, установленными
Богом, и нарушая эти законы, мы совершаем противоправный поступок,
увеличивая свой собственный грех, свою tolma , (наглость, дерзость), о которой
говорилось выше. Поэтому необходимо дождаться, когда, движимая всеобщим
законом душа, дождавшись своего часа, сама отойдет от тела, а Богу, по всей
видимости, угодно, чтобы человек пришел в мир умопостигаемый, увенчанный
многими добродетелями, которые он обретет в этом мире. Как видите, все эти
аргументы Плотина вполне приемлемы даже для нас, христиан, и теперь трудно
сказать, как обстояло дело: Плотин ли что-то у христиан заимствовал, или
христиане что-то нашли у Плотина. Так или иначе, ни слова о христианском
богословии или христианской философии мы у Плотина не найдем.
Итак, человек есть некая единая сущность, которая существует и в теле, и без
тела, и недопустимо добровольно расставаться со своей телесной оболочкой, даже
если мы стыдимся ее, как стыдился ее сам Плотин. Еще одно следствие
платоновско-аристотелевской концепции человека как существующего единства
души и тела: достичь счастья (или, на нашем языке, спасения) при жизни
невозможно. Тело есть гробница души, тело есть небытие, неистинная сущность,