Теперь автор намерен привести обещанные в одной из предыдущих глав итоги боевой деятельности отряда "Победители" в немецком тылу за период с 20 июня 1942 по март 1944 года.
Убито в боях, стычках, из засад, уничтожено во взорванных эшелонах свыше 12 тысяч солдат и офицеров врага, а также пособников оккупантов из числа эсэсовцев дивизии "Галичина", полицаев, боевиков-оуновцев. Уничтожено 11 генералов и приравненных к ним высших немецких чиновников.
Диверсионными и агентурными группами уничтожен 81 эшелон врага, при этом разбиты 76 паровозов, до 800 вагонов, повреждено до 800 вагонов. Взорвано 6 железнодорожных мостов, сожжено 3 склада, сожжено или взорвано 12 железнодорожных депо, механических мастерских, электростанций, других предприятий. Взорваны вокзал в Ровно, ортскомендатура, две офицерские столовые. Разбито, уничтожено, уведено из гаражей до 35 грузовых и легковых автомобилей, выведено из строя свыше 70 автомобилей. Сбит один двухмоторный самолет, уничтожено одно тяжелое самоходное орудие "фердинанд".
Взяты трофеи: 4 пушки, 5 батальонных и 5 ротных минометов, до 60 пулеметов, свыше тысячи винтовок и карабинов, 150 автоматов и пистолетов, до 500 ручных гранат, до 700 артиллерийских снарядов, до 700 мин к минометам, свыше 200 тысяч патронов, до трех тонн взрывчатки, 3 полевые радиостанции, до 400 лошадей...
И, наконец, самое главное - в Москву переданы многие сотни шифрорадиограмм, содержащих ценнейшие сведения о переброске вражеских войск и боевой техники, работе железных дорог, дислокации штабов, мероприятиях военных и оккупационных властей, положении на оккупированной территории. Эта информация учитывалась командованием Красной Армии при подготовке многих успешных операций начиная с осени 1942 года и вплоть до самого победоносного завершения войны.
Собственные потери отряда составили 110 человек убитыми и ранеными.
...В Москве полковника Д. Медведева после двух дней пребывания дома поместили в госпиталь. Лежа в отдельной палате, он писал отчет и читал газеты за два последних месяца.
В "Правде" от 15 февраля ему бросилась в глаза коротенькая заметка: "Стокгольм. По сообщению газеты "Афтенбладет", на улице Львова среди бела дня неизвестным, одетым в немецкую военную форму, были убиты вице-губернатор Галиции доктор Бауэр и высокопоставленный чиновник Шнайдер. Убийца не задержан".
Медведев ни секунды не сомневался, что "неизвестный" - это Кузнецов.
- Не задержан! Не задержан! - радостно повторял он пришедшим к нему в госпиталь сотрудникам 4-го управления НКГБ СССР.
Это было последнее упоминание о Кузнецове. Ни одного сообщения о нем или его спутниках в Центр больше не поступало. Что-то стало проясняться лишь после освобождения Львова и разбора документов, захваченных в здании СД на Гербсштрассе (она же Пелчинская), 55.
27 июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И.С. Конева завершили ликвидацию окруженной группировки противника в районе Львова и освободили областные центры Западной Украины Львов и Станислав1. Тем самым был завершен первый этап Львовско-Сандомирской операции, в ходе которой было нанесено поражение немецкой группе армий "Северная Украина".
Вскоре во Львов выехали сотрудники Центра Л. Сташко и С. Окунь, а также Д. Медведев, чтобы помочь местным контрразведчикам очистить город от оставленной в нем вражеской агентуры и найти какие-то следы Николая Кузнецова, Яна Каминского и Ивана Белова.
Во Львове Медведев узнал подробности трагического во многом перехода группы Крутикова, ознакомился с большой, как оказалось, чрезвычайно эффективной работой в городе Пастухова и Кобеляцкого. Эти разведчики за время своего нахождения во Львове установили дислокацию многих военных объектов врага, особенно складов, штабов и скоплений войск. Они успешно произвели несколько диверсий, а во время бомбардировок города советской авиацией подавали летчикам сигналы с помощью фонариков, наводя самолеты на цели. Пастухов и Кобеляцкий уничтожили около двадцати гитлеровских офицеров и агентов СД. Наконец им удалось выведать частичный план минирования Львова. По одной из подземных коммуникаций (вот где пригодилось их знание Пастуховым!) они провели к центру города группу советских автоматчиков. Встретив передовую часть Красной Армии, разведчики передали в ее штаб всю добытую ими важную информацию.
В один из дней, когда разведчики проходили мимо памятника Адаму Мицкевичу, рядом, обдав брызгами, промчался серый автомобиль. Пастухову показалось, что он узнал пассажира в офицерской форме, сидевшего рядом с шофером.
- Видал? - спросил он Кобеляцкого. - Он?
- Он, Грачев, - подтвердил Михаил. - Ну, теперь жди больших дел.
Долго ждать не пришлось. Через три дня Львов, как в свое время и Ровно, был необычайно взбудоражен. Повсюду люди шепотом передавали друг другу самые фантастические подробности о том, как неизвестный офицер убил двух высокопоставленных немецких чиновников.
Разведчики ликовали: значит, они правильно опознали пассажира серого автомобиля.
13 февраля Пастухов купил у мальчишки на улице две издававшиеся во Львове газеты на украинском и немецком языках - "Львiвскi вiстi" и "Лембергер Цайтунг"1. Обе газеты напечатали сообщение об убийстве вице-губернатора дистрикта Галиция, шефа правительства дистрикта доктора Отто Бауэра и шефа канцелярии президиума правительства дистрикта, земельного советника юстиции доктора Гейнриха Шнайдера.
Мальчишка-разносчик так и не понял, почему довольно мрачного вида невысокий, сухощавый дядька вдруг отвалил ему за две газеты столько денег, сколько он не зарабатывал и за день.
Радостные и гордые за товарища, Пастухов и Кобеляцкий отметили его успех тем, что возле кинотеатра "Риальто" пристрелили эсэсовского лейтенанта, а на вокзале ночью, воспользовавшись вспыхнувшей при воздушной тревоге паникой, уничтожили даже немецкого генерала.
Видел во Львове Кузнецова и Борис Харитонов. Он шел по Академической улице, когда вдруг увидел возле приткнувшейся к бровке тротуара автомашины офицера в длинной шинели и надвинутой низко на брови фуражке. Подойдя ближе, он узнал в немце Кузнецова. Как полагал Харитонов, Кузнецов тоже узнал его, но подал немой сигнал - "проходи мимо".
Как выяснилось позднее, видела Кузнецова во Львове и Лисовская. Первые дни после ареста Лидию допрашивали дотошно, но мер физического воздействия не применяли, видимо, рассчитывали на ее благоразумие. Но потом церемониться перестали. Видимо, немцы пришли к твердому убеждению, что она не только была в курсе деятельности Зиберта, но и являлась его сообщницей. Ее перевели в тюрьму и стали избивать по-настоящему. Однажды, уже в двадцатых числах января, всех узников вывели на расстрел. Лидию спасло то, что после очередного допроса она валялась на полу камеры без сознания. Надзиратель решил, что она мертва...
Затем Лисовскую перевезли во Львов и под плотной охраной гестапо поселили на конспиративной квартире (по некоторым данным, на Дворницкой улице, 8). Здесь Лисовскую привели в порядок, подлечили, хорошо одели и под наблюдением агентов секретных служб стали ежедневно выводить на прогулку по центральным улицам Львова. Цель - опознание Зиберта. Видимо, гитлеровцы "вычислили", что обер-лейтенант, которого они так настойчиво искали последние недели, перебрался в этот город. Действительно, однажды Лида возле знаменитой львовской гостиницы с рестораном "Жорж" (существующим и поныне) увидела Кузнецова. Опасаясь, что Зиберт подойдет к ней, она отвернулась и стала с зеркальцем в одной руке, другой поправлять прическу. Кузнецов, как она полагала, все понял и прошел мимо, не повернув головы.
Агенты гестапо заподозрили, что Лидия подала кому-то сигнал, но не уловили - кому именно, офицеров на улице было много, а доказать ничего не могли.
Одним из ответственных сотрудников полиции безопасности во Львове был гауптштурмфюрер СС Петер Кристиан Краузе, принимавший непосредственное участие в поисках во Львове и его окрестностях гауптмана Зиберта. Его подпись имеется на некоторых документах, касающихся Кузнецова. В первые же дни после окончания войны Краузе был взят в плен Красной Армией, но до 1948 года он выдавал себя за рядового солдата Германа Рудаки, потом наконец был изобличен как военный преступник. 8 сентября 1951 года Краузе, содержавшегося в лагере под Ижевском, допросили. Разумеется, он кое-что утаил, кое-что исказил, кое-что действительно успел позабыть, но часть его показаний заслуживает интереса и доверия, так как могла быть проверена по другим источникам.
В частности, Краузе косвенным образом подтвердил рассказ Лисовской, хотя фамилии ее не помнил или не знал. Во всяком случае, гестаповец правильно назвал Лидию вдовой польского майора, работавшей экономкой в доме генерала Ильгена. Он точно описал и внешность Лисовской: "Она примерно пятого-седьмого года рождения, среднего роста, блондинка с пышной, красивой прической. Красивая женщина". Краузе рассказал, что эту женщину неоднократно водили на места явок в поисках Зиберта, но безрезультатно.
В конце концов зипо отказалось от плана использовать Лисовскую для поимки Зиберта и оставило ее в покое, хотя и под надзором. Ее не арестовали, видимо, из соображений дальновидных: такой агент как Лисовская мог пригодиться в будущем...1
В конце концов удалось восстановить основные эпизоды, относящиеся к действиям "Колониста", "Кантора" и "Ила" во Львове.
...Новенький серый "пежо", полученный в Луцке от Винцента Окорского, со всех точек зрения устраивал Ивана Белова. Что и говорить, машина была превосходной. Маневренна, баки заполнены первосортным бензином. Предусмотрительные поляки даже успели в ожидании неизвестных им людей от Медведева сменить номерные знаки. Так что со стороны транспорта никаких сюрпризов не предвиделось. До Львова Зиберт и его спутники добрались без задержки.
Но здесь начались трудности. Город был переполнен офицерами, чинами военной администрации, сотрудниками спецслужб в форме и в штатском.
Хаос и неразбериха, царившие во Львове, при наличии надежных квартир и прочных связей могли бы только способствовать выполнению заданий, но при отсутствии таковых становились весьма серьезной помехой. А дело обстояло так: ни один надежный адрес, полученный Кузнецовым перед отъездом, не сработал, нужных людей во Львове по разным причинам не оказалось. Положение становилось тревожным. Оно усугублялось и тем, что гитлеровцы, бессильные навести порядок в своем тылу, видели единственное спасение в усилении репрессий. Бесчисленные патрули на каждом шагу проверяли документы не только у местных жителей, но и у военных (правда не у офицеров), вылавливали дезертиров.
Возможно, если бы Кузнецов встретился во Львове сразу с Пастуховым и Кобеляцким, проблема с жильем была бы решена. Более того, возможно, что в этом случае Николай Иванович и его спутники остались бы живы, как уцелели и Пастухов и Кобеляцкий. Если бы... Но история, как известно, не признает сослагательного наклонения.
До сих пор с достоверностью неизвестно, где жили во Львове Кузнецов, Каминский и Белов. Есть только догадки, что у каких-то дальних родственников или знакомых Яна. Возможно, они несколько раз меняли квартиры. Ясно лишь одно - ни в гостинице, ни в военном общежитии разведчики на ночлег не останавливались.
Основываясь на информации, полученной от ему лишь ведомого источника, Александр Лукин рассказывал автору, что, обедая в ресторане "Жорж", гауптман Зиберт познакомился с пожилым подполковником, давно уставшим от войны, и, благодаря своей способности внушать доверие и нравиться даже незнакомым людям, оказался вечером у того в гостях. Подполковник был одним из заместителей... военного коменданта города! В прихожей особняка, занимаемого подполковником, Зиберт заметил на круглом столике груду запечатанных и уже вскрытых конвертов, словом, почту, на которую задерганный заботами заместитель коменданта отвечать явно не собирался. Один конвертик с броским штампом привлек профессиональное внимание разведчика, и он попросту незаметно положил его к себе в карман.
Внутри конверта был отпечатанный на тонком глянцевом картоне пропуск в городской театр на завтрашнее совещание военной и гражданской администрации Львова. С докладом должен был выступить сам губернатор дистрикта Галиция Оттон Вехтер.
Из разговора с подполковником Зиберт знал, что завтра тот будет весь день дежурить в комендатуре и ни на какое совещание, разумеется, не пойдет, а потому искать присланный ему пропуск и не подумает. Иначе бы сразу положил его в карман, а не бросил небрежно в кучу ненужных бумажек.
На следующий день к восьми часам вечера Кузнецов поехал в театр, беспрепятственно миновал несколько рядов оцепления, занял удобное место и... прослушал получасовой доклад Вехтера, из которого узнал массу интересных подробностей о планах немцев по подготовке обороны Львовского района. Но застрелить губернатора в театре ему не удалось: к президиуму гестаповская охрана никого из зала не подпускала. На следующий день в канцелярии губернатора, куда Кузнецов позвонил под тщательно продуманным предлогом, чтобы просить о приеме, ему сказали, что Вехтер заболел и по крайней мере неделю не выйдет из дому.
Пришлось менять планы, факт посещения Зибертом совещания в театре впоследствии был зафиксирован в документах львовского гестапо.
...Эта улица - одна из самых длинных во Львове. Она трижды меняла название. Тот ее участок, который в годы оккупации назывался Лейтенштрассе, сейчас по праву именуется улицей Ивана Франко, потому как именно здесь жил когда-то великий украинский писатель.
Под номером 11 на этой улице значилась роскошная вилла с садом, террасами, мраморными скульптурами, бассейном и теннисным кортом, некогда принадлежавшая польскому магнату. Теперь в ней поселился губернатор Галиции Оттон Вехтер1.
Чуть ниже виллы музей Ивана Франко. Напротив дома-музея трехэтажное здание, в котором жили вице-губернатор Отто Бауэр и Гейнрих Шнайдер.
О том, что произошло на этом месте утром 9 февраля 1944 года, Борису Харитонову рассказала, понятно, уже в мирное время, здешняя жительница и очевидица события София Доминиковна Дутко. А произошло все с ее слов следующим образом.
Возле дома, в котором жил вице-губернатор, стоял большой черный автомобиль. Шофер стоял возле калитки, чтобы открыть ее, когда появится его шеф. Эта машина приезжала за Бауэром каждый день около восьми часов.
Вдруг справа, с горки, подъехала еще одна машина, маленькая, мышиного цвета, и остановилась возле музея. Из нее вышел стройный офицер и направился к автомобилю вице-губернатора. В машине офицера кроме шофера оставался еще один пассажир.
Из подъезда вышли двое - вице-губернатор Бауэр и живший с ним в одном доме Шнайдер. Бауэр на ходу зябко укутывал шею теплым шерстяным шарфом. В этот момент к нему приблизился офицер и спросил:
- Прошу прощения, вы доктор Бауэр?
- Да, - подтвердил вице-губернатор, застегивая наконец непослушную пуговицу у горла. - В чем дело?