Как результат — в ответ, для своей защиты крестьяне организовали во многих российских губерниях крестьянские армии и стали защищаться от насилия, — так вспыхнули мощные антисоветские восстания в Ярославской губернии, в Тамбовской, в Сибири. А рабочие г.Ижевска организовали свою 180-тысячную армию для борьбы с захватчиками. Эти случаи подробнее рассмотрим в следующей главе.
Интересно — как распоряжались захватчики награбленным? — Солженицын в своём исследовании приводит отрывок из книги мемуаров Давида Азбеля «До, во время и после», который жил в Москве у тетушки в отеле «Националь», где сосед Ульрих шутил: «Странно, почему в «Национале» не открыть синагогу. Ведь здесь живут почти одни евреи». Азбель вспоминал:
«из закрытого распределителя получали обильные пайки. Икра, сыр, масло, балыки не сходили со стола», затем — «обитатели «Националя» стали… переселяться в комфортабельные квартиры, особняки, принадлежащие ранее аристократам и буржуазии».
Кстати, — о квартирах. Весной 1918 г. Центрожид решил обеспечить себя и своих низовых сотрудников хорошими квартирами по принципу «отбирать — не строить» и издал декрет «Об отмене прав частной собственности на недвижимое имущество». Из которого следовало, что по усмотрению местных властей квартиру у владельца отбирали, или свирепые красные войны подселялись к «контре» и «буржуям». Захватчики оставляли по одной комнате на взрослого «бывшему» и одну комнату для всех его детей. Хозяев добротных квартир и домов стремились под любым предлогом расстрелять или сослать подальше — не жить же под одной крышей в такой отличной квартире с «буржуем», — он же хозяин отобранной квартиры — живое воздействие на остатки совести. Зачем такие неудобства?..
Рассказывая про своих любимых дядю Мишу и тётю Иду Давид Азбель признаётся –
«Скупив за бесценок огромное количество мануфактуры у бежавших за границу (русских) купцов «— они стали «вероятно, самыми богатыми людьми в Москве».
Жена Зиновьева — Злата Бернштейн-Лилина попалась на досмотре в Литве при переезде из России в Европу — «обнаружены драгоценности на несколько десятков миллионов рублей» (С).
Вероятно, многие из отряда захватчиков не надеялись, что им позволят властвовать в России долго, поэтому пока была возможность — вывозили за пределы России родственничкам и в зарубежные банки награбленное. А поскольку деньги обесценивались с невероятной скоростью, то захватчики отдавали предпочтение золоту и драгоценностям. В то время весь Петроград знал, что первым скупщиком бриллиантов в Петрограде среди захватчиков был друг Бронштейна, высокопоставленный комиссар — Эфраим Склянский (С).
Глава 9. Сопротивление. Гражданская война. Начало.
Конечно, глупо было бы ожидать, что в России никто не попытается отобрать власть у захватчиков и выгнать их из России. Одно дело запудрить мозги рабочим и солдатам и с их помощью захватить власть, совсем другое — удержать эту власть, особенно когда у некоторой части населения проходит эйфория оболваненного разума по поводу обещанного Коммунизма.
В этой главе мы проследим как крестьяне, казаки, рабочие, царские офицеры и по-прежнему Бунд — будут стараться защититься от Ленина и его подельников, и даже попытаются отобрать у него власть.
Основным центром сопротивления захватчикам стали казаки, ведомые своими атаманами и царскими генералами. На территориях где они проживали — современные области: Ростовская, Волгоградская области, Оренбургская, часть Воронежской, Краснодарский край и до Южного Урала: Челябинск, Екатеринбург — на этих территориях стали формироваться повстанческие белые армии против красной диктатуры марксисткой организации Ленина и Бронштейна.
Уже 27 октября 1917 г., то есть через день после государственного переворота и захвата власти в столице, — генерал от кавалерии Каледин А.М. (1861–1918 гг.), который ещё 17 июня 1917 г. был избран казаками атаманом войска Донского — объявил себя в Новочеркасске главой Донской области и Войскового правительства. Каледин развил бурную деятельность — объявил мобилизацию и стал формировать армию, пригласил к себе в помощь членов Временного правительства, вступил в союз с Центральной Радой.
Туда же на Дон подались убежавшие из тюрьмы г. Быхова (который недалёко от Могилева) и бестолковые генералы, отдавшие свои армии захватчикам — Корнилов, Деникин и ряд других. Отпущенный «большевиками» под честное офицерское слово с ними не бороться пленный генерал Краснов — так же поспешил на Дон.
«Куда уходить в случае нужды? Только на Дон. Вера в казачество была сильна по-прежнему…», — писал генерал Деникин. Как видим, — все побежали за помощью к казакам.
Казаки были особыми крестьянами, особым русским крестьянским сословием. Свободолюбивые, трудолюбивые и глубоко верующие в Бога — по-своему материальному достатку большинство казаков по ленинской классификации были кулаками. В царской России по призыву в армию они шли со своим холодным оружием и лошадью из родной конюшни.
«Казаки любили землю, и земля любила казаков, они не были оторваны от природы. Знали и знают цену Отечеству, земля коего густо пропитана кровью их пращуров. Свято чтили Бога и являлись крепостью государства. Казаки расширили пространство до Аляски, сделали Россию — Великой Империей, Державой!», — восхищался ими А.Дикий.
В тяжёлых условий затяжной. Первой мировой войны и в результате пораженческой пропаганды ленинцев — дезертирство в российской армии было обычным делом, но по утверждению генерала Деникина — «Казачество, в противовес всем прочим составным частям армии, не знало дезертирства».
Но когда белые генералы добрались до Дона, то обнаружили… — что Дон уже другой, по нему серьёзно проехалась ленинская пропаганда.
«И вдруг оказалось, что всё это чистая мистификация. Что никакой силы у казачества в то время уже не было! Ввиду разгоравшихся на территории казачьих войск беспорядков атаманы не раз входили с ходатайством о возвращении с фронта хотя бы части казачьих дивизий. Их ждали с огромным нетерпением и возлагали на них самые радужные надежды… — писал в своих мемуарах А. И. Деникин, —
С возвращением казачьих войск в родные края наступило полное разочарование: они — по крайней мере, донцы, кубанцы и терцы — принесли с собой с фронта самый подлинный большевизм… со всеми знакомыми нам явлениями полного разложения… сразу ознаменовавшись отрицанием авторитета «стариков», отрицанием всякой власти, бунтом, насилиями…».
«Атаман (Каледин) был под свежим ещё гнетущим впечатлением разговора с каким-то полком или батареей, стоявшей в Новочеркасске. Казаки хмуро слушали своего атамана, призывавшего из к защите казачьей земли. Какой-то наглый казак перебил: «Да что там слушать, знаем, надоели!». И казаки просто разошлись…» — с горечью рассказывает генерал Деникин, —
Каледин: «На Дону приют вам обеспечен. Но, по правде сказать, лучше было бы вам, пока не разъяснится обстановка, переждать где-нибудь на Кавказе или в кубанских станицах… — И Корнилову? Да, тем более». Я уважал Каледина и нисколько не обиделся за этот совет…».
Деникин послушался совета и уехал на Кавказ.
В казачьи губернии со своими казаками пошёл из Петрограда и предавший 29–30 октября П.Н.Краснова и курсантов военных училищ атаман А.И.Дутов, который наконец-то разобрался — кто такие ленинцы и почему у них кровавые флаги иешиботников, и стал формировать в Оренбургской губернии свою армию.
Дутов Александр Ильич (1864–1921 гг.) пользовался большим авторитетом среди казаков, — ещё в июне 1917 г. он был избран председателем Всероссийского казачьего съезда, а затем возглавил Совет Всероссийского союза казачьих войск.
Казалось бы, по элементарной логике — собрались в одном месте генералы и атаманы, обсудили всю серьёзность и катастрофичность положения России и её народов, почему и как власть в России оказалась в руках пришельцев-захватчиков, разработали план освобождения России, организовали штаб, сформировали армии и смели с лица России врагов.
Но всё было совсем наоборот — каждый из перечисленных военноначальников ошибочно считал, что захватчиков будет совсем легко разбить и выгнать из России — и каждый хотел войти в историю как «спаситель России». Кроме того, многие из них считали друг друга дураками и бездарными, соответственно смотрели друг на друга высокомерно и даже с презрением.
«На небольшом клочке освобожденной от большевиков русской земли двум началам, представленным, с одной стороны, генералом Красновым, с другой — генералом Алексеевым и мною. Очевидно, оказалось тесно. Совершенно неприемлемая для Добровольческой армии политическая позиция атамана, полное расхождение в стратегических взглядах и его личные качества ставили трудно преодолимые препятствия к дружной совместной работе.
Утверждая «самостоятельность Дона» ныне и «на будущие времена», он не прочь был, однако, взять на себя и приоритет спасения России» — писал в мемуарах Деникин. Сам Деникин имел претензии к Корнилову и казачьим атаманам, а затем и к Врангелю. Врангель не мог наладить отношения со знаменитым генералом Слащёвым, который считал Врангеля бездарным. А местные казачьи атаманы пренебрежительно относились к пришлым генералам без войска.
В результате никакой централизации и единой концентрации этих освободительных патриотических сил не было, господствовала полная демократия — никто никому не подчинялся и не координировал свои действия, каждый «белый» вождь со своей армией шёл громить Красных захватчиков.
Первый пошёл в атаку прозревший атаман Дутов — 14 ноября 1917 г. арестовал ленинцев входящих в губернский Совет, разогнал ВРК и захватил Оренбург, а за ним Троицк и Верхнеуральск.
Атаман Каледин 2 декабря захватил Ростов, а через два дня Таганрог.
В это время — в конце декабря 1917 г. генерал Деникин Антон Иванович (1872–1947 гг.) собрал на Дону вместе с Корниловым и генералом Алексеевым Добровольческую армию.
Поскольку атаман Дутов не только захватил ряд городов, но и перерезал железную дорогу из центра в Сибирь, то Ленин против него первого стал срочно собирать силы.
Во-первых, большевики поступили оригинально — их сторонники в Оренбургской губернии стали под носом Дутова митинговать — обалванивать мирных казаков и из них же создавать армию против Дутова, которую возглавил чрезвычайный комиссар П.А.Кобозев.
Ленин сам следил за операцией уничтожения армии Дутова и послал из Петрограда на подмогу части матросов и «летучий отряд революционных солдат» 17 Сибирского полка. А с Самары к ним на помощь с революционными отрядами вышел В.К.Блюхер. Красные соединенные силы 25 декабря освободили от дутовцев Троицк, а 11 января 1918 г. у станции Каргалы разбили армию Дутова.
Дутов с остатками казаков отступил в Верхне-Уральск и начал собирать новую армию.
Ещё проще ленинцы разделались с армией Каледина. Примерно через неделю после захвата армией Каледина Таганрога, ленинцы приступили к своему излюбленному оружию — агитации, и обратились с воззванием «Ко всему трудовому казачеству». В результате массированного засорения мозгов, они выделили наиболее авторитетных фронтовых казаков и направили в Петроград — в Центрожид для окончательной обработки обещаниям и разъяснениям.
27 декабря 1917 г. любопытные депутаты от казаков прибыли в столицу. Вскоре они восторженные вернулись к себе на родину и стали горячо объяснять, как прекрасен будет Коммунизм…
«Под влиянием большевистской агитации шло разложение войск мятежников (армии Каледина)», — отмечает Советская историческая энциклопедия. Разложение пошло так хорошо, что полностью поменялся цвет с белого на красный.
Примерно через 10 дней после возвращения казаков из Центрожида — 10 января 1818 г. они собрали в станице Каменской съезд фронтового казачества, объяснили собравшимся, что новая власть — хочет мира, раздаст всем землю и все вместе будут строить Коммунизм… Съезд казаков поверил, объявил Войсковое правительство низложенным и образовал свой Донской ВРК во главе с Поддтелковым Ф. Г (1886–1918 гг.). и Кривошлыковым М. В. (1894–1918 гг.).
Из казаков были сформированы две красные конные армии. Генерал от кавалерии Каледин от расстройства в конце января, застрелился. Остатки преданных ему казаков перешли в армию Корнилова.
После чего в феврале 1918 г. уже красные казачьи войска под командованием Подтелкова и прибывшие им на помощь революционные части из Петрограда и Москвы освободили 24 февраля Ростов от Добровольческой армии Корнилова, а 25 февраля освободили Новочеркаск… — и добивать белых не стали. Генерал Деникин вспоминал:
«Главные силы ставропольского Совета народных комиссаров после взятия Батайска и разграбления Ростова, не исполнив приказа Главкомверха о преследовании Добровольческой армии, обратив в заложники своего командующего Сохацкого и военного комиссара Анисимова, пробивались с награбленным добром обратно в Ставрополь, бесчинствуя и грабя по пути.
На станциях Владикавказской дороги — Степной, Кущёвке, Сосыке, Тихорецкой, Торговой и др. — образовались многочисленные и буйные вооруженные скопища, не подчинявшиеся никаким центрам…»
Как видим — огромному количеству русских людей (народу) пьянящие лозунги Ленина о свободе или — «Грабь награбленное!» были намного ближе, чем скучные патриотические лозунги белых генералов о спасении России…
Белые генералы, опытнейшие офицеры прошедшие несколько лет жесточайшей. Первой мировой войны, выжившие и много раз побеждавшие фактически были беспомощны против информационной идеологической войны ленинцев и на первом этапе легко проиграли Дон.
Та же ситуация была и на Кубани — «В Армавире большевики образовали революционный кубанский краевой комитет под председательством Я. Полуяна; оттуда началась систематическая работа против Екатеринодара вооружённой силой и агитацией…» — отмечал генерал Деникин.